— Вы мне это обещаете? — с беспокойством спросила Лора. — Я знаю, Жослин ее крестный отец. Обряд крещения провели быстро из страха, что Киону заберет болезнь. Он сможет заботиться о ней, но лучше не рассказывать нашим младшим детям о том, какие их связывают узы.

Женщина беззвучно плакала, очарованная девочкой точно так же, как ранее ею были очарованы Тошан, Жослин и Эрмин.

— Это слезы облегчения, Тала, — уточнила она, доставая носовой платок. — Я не могу теперь сомневаться в таланте Кионы. Эта малышка — вся из света, любви и доброты. Ненависть и гнев мои ушли, и это очень странно… Спасибо вам за то, что вылечили моего мужа, вернули его мне. Благодаря вам я узнала драгоценные минуты счастья. Господи, наконец-то в моей душе мир!

Лора еще раз посмотрела на красивую индианку. Усталость больше не омрачала высокомерные черты. На красиво очерченных губах играла легкая удовлетворенная улыбка, темные глаза смотрели ласково.

— Мы никогда не станем друзьями, Лора, потому что наши пути вряд ли снова пересекутся, разве что ненадолго, — сказала она. — Но мы должны относиться друг к другу с глубоким уважением. Обе мы страдали из-за жестокости мужчин, обе пережили дни траура. И отныне нам нужно избегать несчастий и печалей.

Эти слова заставили Лору вздрогнуть. Неужели Жослин осмелился сказать Тале, что некогда она продавала свое тело и находилась под властью жестокого типа, была такой жалкой, что подчинялась ему?

— Что рассказал вам мой муж? — запинаясь, спросила она.

— Ничего, — отрезала Тала. — Но я лечила вас, когда от жара вы бредили, давно, двадцать лет назад. Некоторые кошмары не так уж сложно понять, когда спящий говорит вслух…

Лора ни на секунду не усомнилась в искренности индианки. Она до сих пор иногда видела дурные сны, напоминавшие ей о самых страшных периодах в жизни.

— Мне пора домой, — сказала она. — Без Эрмин Рождество показалось нам немного грустным, но дети повеселились на славу и наелись вкусностей. Моя дорогая дочь живой и невредимой приехала к Тошану, это нас всех успокоило.

— И вы любезно сообщили мне об этом по телефону, этому необыкновенному изобретению. Я очень беспокоилась.

— Похоже, наша Эрмин готова на многое ради любви, — сказала Лора.

— Как и мы все, — добавила индианка.

— Я заставляю ждать Симона, славного парня, моего шофера. Он сын наших соседей. Его мать, Бетти, можно сказать, вырастила Эрмин. До свидания, Тала! Я боялась этой встречи, и, как видно, была не права. Я ухожу с легким сердцем, освобожденной от того, что меня терзало. Я восхищаюсь вами, вы мужественная и мудрая. Не сердитесь на меня за мое решение. Узы, которые связывают Киону с моим мужем и моим сыном Луи, должны храниться в тайне.

Она встала и вдруг, повинуясь порыву, протянула Тале руку. Та взяла ее и мягко пожала.

— Спасибо, что приехали и подарили Кионе игрушку. Она довольна, послушайте, как лепечет! Я исполню вашу волю.

Девочка испускала крики, то тихие, то пронзительные, и трясла плюшевого мишку.

— До свидания, Киона! — прошептала Лора, поглаживая малышку по лобику. — Или прощай…

Она выпрямилась и на этот раз посмотрела на Талу умоляюще:

— Я знаю, этот ребенок будет часто видеться с Эрмин, когда она будет жить с вами. Но не забывайте, Луи и Киона никогда не должны узнать, что они — брат и сестра.

— Никогда! — повторила Тала.

— Да, никогда! — подхватила Лора со слезами на глазах, но тоном, не допускающим возражений.

Наконец она вышла, будучи не в состоянии думать ни о чем, кроме сияющей улыбки Кионы. За окнами свистел северный ветер. В жемчужно-сером небе кружили вороны. Белый пейзаж, казалось, уснул, но и во сне он навевал на смотрящего глубочайший покой.

Это был зимний день, и над озером Сен-Жан шел густой снег.

Слова признательности

Спасибо Жану-Клоду Ларушу, моему издателю, которому я предлагаю этот маленький подарок, действие которого развивается между Робервалем, Квебеком и поселком-призраком под названием Валь-Жальбер. Об этом поселке он мне очень много рассказывал.

Отдельное спасибо ему же за то, что сопровождал меня на прогулках по региону Лак-Сен-Жан и в моих занятиях литературным творчеством… С огромной доброжелательностью, терпением и дружелюбием. Эта книга — мой способ отдать дань его профессионализму, увлечению литературой и высоким человеческим качествам.

Самую искреннюю признательность выражаю Дани Котэ, историку, за активную помощь. Благодаря ему я наполнила роман интересными квебекскими диалектизмами и историческими анекдотами. Как человек, который пылко любит свою страну, он убедил меня не слишком упорствовать в описании сурового климата Канады и помог избежать многих других ошибок. Нашу совместную работу я нахожу плодотворной и приятной.

Большое спасибо Клеману Мартелю и всем членам издательской команды за их доброту и профессионализм.

И спасибо моей преданной Гийометте за поддержку и понимание.

Имя Мари-Бернадетт Дюпюи на обложке обещает настоящий французский роман: трогательный, интригующий, чувственный. Ее «сиротки» взрослеют и влюбляются, а их историями зачитываются 2,5 млн читателей и читательниц по всему миру — именно такой суммарный тираж более 20 ее книг!



Еще маленькой девочкой Мари-Эрмин молилась лишь об одном: она хотела обрести семью… Теперь она сама — любящая жена и мать, но что, если тихое супружеское счастье не для нее? Ее пение — нежнее соловьиных трелей, такой голос должен звучать со сцены, а не у колыбели. Втайне от мужа она отправляется на прослушивание в Квебек. Неужели в погоне за мечтой она променяет свое уютное гнездышко на золоченую клетку?


— Какая красавица! — заметил незнакомец в черном пальто и фетровой шляпе. — Мне кажется, я где-то ее уже видел.