— В юности! — тихо засмеялся он. — Ты и теперь еще такая юная, нежная, сладкая… И я все так же сильно хочу тебя, ты убеждаешься в этом каждую ночь.

Чтобы подтвердить искренность своих слов, он прижался щекой к ее груди, обхватив губами сосок, который принялся целовать и посасывать. Одной рукой он пробежался по всему ее прекрасному телу с бархатной кожей, задержавшись на чуть выпуклом животе, прежде чем погрузить палец в ее уже влажное, горячее лоно. Выгнувшись, она тихо застонала от удовольствия.

Но Тошан внезапно остановился, к чему-то прислушиваясь.

— Ты слышала? — спросил он.

— Что?

— Собаки воют слишком громко! То есть я надеюсь, что это собаки.

Он быстро зажег лампу, натянул брюки и свитер, затем открыл окно, отдернув плотную шерстяную штору, защищавшую спальню от сквозняков.

— Тошан, ты выстудишь комнату!

Силуэт ее мужа озарился бледным лунным светом, который отражался от снега, выпавшего в изобилии с начала месяца.

— Волки! — воскликнул он. — Проклятие, это все из-за течной суки, которую я запер отдельно от остальных. Они здесь, совсем рядом.

— Закрой скорее окно! Чего ты так разволновался? Они не смогут пробраться в твои загоны. Стены в них крепкие, двери тоже.

Испытывая досаду, Эрмин встала и снова надела платье, носки и теплую кофту. Тошан привлек ее к себе и свободной рукой указал на темные тени, метнувшиеся за дом. Маламуты растревожились не на шутку: они почуяли присутствие диких животных.

— Их всего двое, — заметила Эрмин. — Симон любил волков… Эти звери не причинят нам вреда, просто они голодные.

— Да, изголодались по самке!

— Или по индейкам, которых ты подстрелил сегодня утром. Мадлен отнесла их в кладовую на улицу, выпотрошенных и ощипанных. Что я подам к столу на Рождество, если волки их съедят?

Тошан выругался сквозь зубы, оставаясь начеку. Эрмин плохо понимала нервозность мужа, привыкшего к встречам с дикими животными.

— Мне вспомнилась моя мать, Тала-волчица, — произнес он, словно пытаясь навести порядок в своих мыслях. — Она питала искреннюю привязанность к волкам, поклонялась им. Думаю, она даже кормила их, когда жила здесь одна.

— Милый, ты весь дрожишь! Прошло уже десять лет, неужели ты думаешь, что это те самые волки?

— Ну что ты, Мин, я же не дурак. Только ребенок может в это поверить. О Боже! Смотри!

Теперь и Эрмин заметила чей-то укутанный силуэт довольно маленького роста — он направлялся к волкам, утопая по колено в снегу. Призрачный свет луны добавлял нереальности происходящему.

— Силы небесные, это наверняка Киона! Только она может поступать вопреки здравому смыслу. Сумасшедшая! Берн свое ружье, сапоги, скорее беги на улицу!

— Это будет очень долго, можно сделать проще.

Невзирая на ночную тишину в доме, он крикнул изо всех сил:

— Киона! Вернись сейчас же! Киона! Это опасно!

— Киона! — присоединилась к нему молодая женщина. — Прошу тебя!

Однако, к их великому удивлению, девочка ускорила шаг, наклонившись вперед. Волки бросились наутек, но один из них обеспокоенно оглянулся.

— Такое ощущение, что он ее ждет! — заметил Тошан. — Ничего не понимаю.

В ту же секунду раздался стук в их дверь, после чего она распахнулась и в проеме показались Акали, Лоранс, Нутта и… Киона, все четверо в пижамах и с изумленным видом.

— Папа, почему ты так громко кричишь? — спросила Лоранс.

— Хорошо, что мы еще не спали! — добавила ее сестра. — И Киона здесь.

— Я вижу! — удивился он. — Но кто тогда на улице?

— Да, кто это? — повторила Эрмин, закрыв окно.

— Давай, расскажи им, — вздохнула Акали, подталкивая подругу вперед.

Киона с серьезным видом посмотрела на озадаченных супругов. На секунду она опустила глаза, раздосадованная тем, что ей придется открыть свой секрет.

— Это Делсен, мой знакомый мальчик, монтанье. Он тоже был в пансионе. Я помогла ему бежать, поскольку один из монахов собирался его выпороть. Его дядя разбил стойбище вверх по течению реки. Недавно, гуляя с собаками, я разговорилась с Делсеном и его дядей. Это его единственный родственник.

— Хорошо, — сказал Тошан, всплеснув руками. — Но что ему понадобилось здесь вечером? И он что, смог околдовать волков? Надеюсь, что да, иначе у него могут возникнуть проблемы с этими зверями!

Девочка устремила на сводного брата свой золотистый взгляд и со смехом ответила:

— Это не волки, Тошан, тебе уже нужны очки! У его дяди есть собаки, скрещенные с хаски. Они увязались за Делсеном.

Эрмин встряхнула головой, чувствуя сильное раздражение. Она строго посмотрела на Киону и, наверное, впервые в жизни отчитала ее:

— Ты не ответила на вопрос Тошана! Что делает этот Делсен ночью, рыская вокруг нашего дома? Он может прийти к нам днем, мы угостим его чаем и печеньем. Киона, ты становишься невыносимой! Я уже не понимаю, когда ты говоришь правду, а когда лжешь. Ты можешь заставить нас поверить в любой вздор!

— Мне кажется, я догадался, — добавил ее муж. — Этот мальчик и его дядя умирают с голоду, и ты дала им нужный адрес. Ручаюсь, что продуктов у нас поубавилось. Такое уже бывало в Валь-Жальбере, когда ты таскала еду для Людвига.

— Вовсе нет! — возразила девочка.

Близняшки внимательно следили за происходящим, еле сдерживая улыбки. Более робкая Акали выглядела очень смущенной. Ей стало совсем не по себе, когда в комнату вошла Мадлен, чтобы узнать, что произошло.

— Что вы так расшумелись? — сказала она. — Томас из-за вас расплакался. Шарлотта рвет и мечет.

Киона попятилась назад, намереваясь удрать к себе, но Лоранс ее остановила.

— Хватит врать, — прошептала она ей на ухо. — Мы не сделали ничего плохого. Если ты не хочешь говорить, я скажу вместо тебя. Папа, мама, Делсен хотел посмотреть на рождественскую елку — он ее никогда не видел. Мы впустили его через свое окно и отвели на кухню. Бабушка Одина храпела и ничего не слышала.

— И если бы собаки не нашли его по следу, вы бы тоже ничего не узнали, — добавила Мари-Нутта. — Мы проявили христианское милосердие, показав праздничную елку сироте, который ведет тяжелую жизнь.

Эрмин уловила насмешку в ее голосе. Она не знала, что ответить, чувствуя себя беспомощной и очень разгневанной. Тошан был менее снисходителен.

— Чем дальше, тем лучше! — взорвался он. — Бог мой, какая муха вас укусила, всех четверых? Этот мальчик мог прийти и полюбоваться елкой завтра, а не в это время, тем более у нас за спиной. Если это одна из ваших блестящих идей, мне не с чем вас поздравить. И вам еще повезло, что сейчас праздники, поскольку вы заслуживаете сурового наказания. Но после Рождества вы свое получите, я вас предупреждаю. Я ненавижу ложь и скрытничанье.

Как ни странно, но при этих словах Киона заплакала. Она не ломала комедию — ее сотрясали сильные рыдания.

— Я столько лет искала Делсена! — всхлипывая, произнесла она. — Он часто мне снился, и вот я наконец его нашла, а вы набросились на меня со своими нотациями. Мин, почему ты так строго со мной разговариваешь? Ты, Мин! Я ненавижу тебя!

Киона развернулась и выбежала из комнаты, оставив взрослых в оцепенении.

— Она сказала нам, что Делсен будет ее мужем, позже, — призналась Акали.

— Поэтому мы захотели с ним познакомиться, — добавила Мари-Нутта.

— Ее мужем! — вздохнула Эрмин. — И сколько же лет этому бедному мальчику?

— Шестнадцать, — ответила Лоранс.

На этот раз Тошан и его жена всполошились по-настоящему. Подросток пробрался в комнату девочек, и, если бы не собаки, они бы ничего об этом не узнали, как правильно заметила Мари-Нутта.

— Идите спать! — велела Мадлен. — Акали, ты меня разочаровала. Я не ожидала, что ты можешь быть такой скрытной. Ты старше всех и должна была предупредить нас или запретить остальным впускать этого мальчика. Мне очень жаль, Мин.

— Поговорим об этом завтра, — отрезала Эрмин. — Все — это выше моего понимания.

Сконфуженные близняшки и Акали поспешно покинули комнату. Тошан снова разделся и лег в постель. Но у него уже не было настроения для любовных игр. Эрмин совершенно не хотелось спать: слова Кионы ранили ее в самое сердце. Поцеловав мужа, она вышла из комнаты. «Я тебя ненавижу!» — звучало у нее в ушах.

Нахмурившись, она на цыпочках проскользнула в кухню. Угасающий огонь, превращаясь в густой слой пламенеющих углей, распространял достаточно света. Она тотчас ощутила тонкий аромат ели, стоявшей между двух окон, — благоуханный, лесной, настоящий символ Рождества. С самого детства особый запах хвои был связан для нее с прекрасным праздником, воспевающим рождение Христа. Сестры из монастырской школы тщательно соблюдали традицию празднования, и их ученики с радостью участвовали в украшении рождественской елки.

Несмотря на свою дородность, бабушка Одина выбрала себе для отдыха скамейку с подушками. Ни разу не вставая за ночь, она утверждала, что ей здесь очень удобно. Размеренный, пока еще тихий храп подчеркивал ритм ее дыхания.

— «Я тебя ненавижу!» — со слезами на глазах вслух повторила Эрмин. — А ведь я отчитала ее за дело! Нельзя себя так вести. И никогда она не рассказывала мне об этом Делсене. Почему? Ее будущий муж… Должна ли я ей верить? Или это наспех придуманное оправдание?

Она села в углу у очага, сооруженного из камней, отполированных быстрыми водами Перибонки. Взгляд ее голубых глаз остановился на большой ели, которую Тошан срубил два дня назад и которую накануне они все вместе украсили. «Я напевала “Родился божественный ребенок” и “Ангелы в наших полях” по просьбе Шарлотты. И пообещала спеть вечером двадцать четвертого “Христианскую полночь”…»

Эрмин сердилась на себя за то, что огорчила Киону. Она принялась разглядывать сверкающую елку. Гирлянды из фольги ловили последние оранжевые отблески пламени, стеклянные шары, отражая огонь, мягко светились. Верхушку дерева украшала звезда из золотистой бумаги. Ангелочки из папье-маше цвета слоновой кости висели на кончиках веток. Крошечные свечи на подставках с зажимом ждали торжественного вечера, чтобы вспыхнуть и привести в восторг самых маленьких домочадцев, Адель и Констана.

«Какие эмоции может вызвать рождественская елка у юного индейца-сироты, который много страдал в своем детстве? — спросила она себя. — Он познал страх, голод, холод, несправедливость и насилие. И вот как-то вечером его приводят сюда, в теплый дом, к этому сверкающему огнями дереву. Волшебство только для него! Красота вещей может облегчить тяжесть многих неприятностей. Она дает нам силу надеяться».

— Делсен — сын демонов! — раздался голос за спиной молодой женщины. — Я его видела только что, я притворялась, что сплю.

— Одина? Почему ты так говоришь?

— Я это знаю, и все. Его родители были плохими людьми. Он плохой, и душа у него черная!

— Нет, Киона знала бы об этом, — возразила Эрмин. — И потом, кто будет нежным и добрым после издевательств монахов-извращенцев в этих позорных пансионах?

— Поступай как знаешь, — проворчала старая индианка. — Но я тебя предупредила. Держи этого парня подальше от девочек.

Услышав эти слова, Эрмин вздрогнула. Она встала, не зная, что ответить. Некоторое время спустя она беззвучно вошла в комнату, где обитала Киона. Там царила полная тишина. Однако она была уверена, что девочка не спит.

— Моя любимая маленькая сестренка, прости меня! — пробормотала Эрмин, протягивая руку к ее кровати. — Можно я лягу рядом с тобой?

— Да.

Она скользнула к Кионе и нежно обняла ее.

— Ты правда меня ненавидишь?

— Уже совсем немного! В книгах дети часто совершают глупости или устраивают себе увлекательные приключения втайне от взрослых. Нам было весело принимать у себя Делсена. Мы угостили его печеньем с корицей и медовым пирогом. Я положила кусочек себе в карман. Сейчас там все слиплось.

— Я постираю твои брюки, дурочка! Значит, это была просто игра? Акали сказала нам другое. Вроде как Делсен будет твоим мужем.

Киона уткнулась лицом в плечо Эрмин и тихо призналась:

— Не мужем, а возлюбленным! Я не хочу выходить замуж, но четыре года назад, там, в пансионе, встретившись взглядом с Делсеном, я увидела будущее. Мы были взрослыми и очень влюбленными. Мы купались в речке и смеялись. С тех пор я не переставала думать о нем.

— Бабушка Одина утверждает, что это плохой мальчик и что душа у него черная.

— Я знаю! — с сожалением ответила девочка. — Но я должна помочь ему стать лучше. Это будет непросто. Если бы только я была нормальной…

— Может быть, ты ошиблась, Киона, и ничего такого не произойдет!

— Я бы очень хотела ошибиться, Мин. Мне надоели все эти видения и предчувствия. Слушай, в августе у меня перед глазами возник образ Делсена, который плавал и улыбался мне. После этого я поняла, что он где-то неподалеку, и отправилась на его поиски. Вскоре я наткнулась на их стойбище на берегу реки. Поначалу они меня остерегались. Они крикнули мне, чтобы я уходила, но постепенно приняли меня. Я приносила им кофе и сахар. Потом Онезим приехал за Фебусом и пони. Я не могла туда больше ездить. И Делсен начал по вечерам слоняться вокруг лужайки. Он наблюдал за Акали. А потом расспрашивал меня о ней.