— Мне бы хотелось услышать мнение Мимины, — ответила Шарлотта.

— Твоей Мимине сейчас не до наших запасов. Овид Лафлер здесь, Овид Лафлер там! Мадам права, что так беспокоится, но ты же видела результат. Она высказала свое мнение о месье учителе, и теперь Эрмина с ней не разговаривает.

Запахло горелым, Мирей вскочила и бросилась к плите.

— Боже милосердный, моя фасоль! Я забыла про бульон! Она пришкварилась ко дну кастрюли!

Экономка засуетилась, пытаясь спасти ужин и стыдясь своей оплошности. Мадемуазель Дамасс продолжала играть какую-то грустную мелодию, и Шарлотта погрузилась в сладостную задумчивость. Она снова увидела детскую улыбку Людвига, когда они выкурили последнюю сигарету, сидя рядышком на соломенной подстилке. Им удалось понять друг друга, смешивая французский и английский язык. «У себя на родине он работает столяром. Он показал на мыло и жестами изобразил, как умывается, растопив немного снега на спиртовке, которую принесла ему Киона. Ох уж эта Киона! Маленькая скрытница. Настоящая мышка, снующая повсюду, не привлекая нашего внимания».

— Чему это ты улыбаешься? — проворчала Мирей. — Словно увидала младенца Иисуса в пеленках. Помоги мне лучше накрыть на стол.

— Я думала о Кионе. Она пообещала мне, больше ничего не брать.

Шарлотта оживленно носила тарелки. Людвиг был красивым, его голос — низким и мягким. Он был немцем, но это уже не имело никакого значения. «Завтра вечером я отведу его на мельницу Уэлле. Там он будет в большей безопасности… Завтра вечером я снова его увижу. Завтра!»

Глава 12

Миссия Лоры

Валь-Жальбер, понедельник, 14 декабря 1942 года

Лора, Луи и Жослин наконец вернулись. Они ускорили свой отъезд из Шикутими, не дав четкого объяснения. Все собрались в гостиной, под искрящимся светом люстры с хрустальными подвесками.

— Это такое счастье гулять по настоящему городу! — воскликнула Лора, усаживаясь на софу и удовлетворенно оглядывая внимательно слушающую аудиторию. — Дефицит товаров там ощущается гораздо меньше, особенно если раздобыть нужные адреса. Война войной, но Рождество мы встретим достойно! Не правда ли, Луи, сокровище мое?

Сокровище кисло улыбнулось. Ребенок умирал от скуки в окружении своих родителей и мечтал лишь об одном — скорее вернуться к своей обычной жизни, урокам мадемуазель Дамасс, к игре в шарики с Мукки и, конечно, чудесному обществу Кионы. С тех пор как он узнал об их родственной связи, он постоянно называл ее своей дорогой сестренкой, что выводило из себя Лору.

— Что касается меня, я очень рад, что наконец-то вернулся домой, — вздохнул Жослин. — Там я ходил в десять раз больше, чем здесь! Не знаю, сколько раз истоптал улицу Расин вдоль и поперек! Никогда я еще не видел столько витрин и не посещал столько магазинов. Некоторые наши покупки прибудут поездом, так что можете себе представить, какие безрассудства совершала моя супруга!

Это рассмешило Лору, сияющую в своем новом платье из красного бархата с плечиками по парижской моде. Ее припудренное лицо обрамляли очень короткие локоны, по-прежнему ее любимого платинового цвета.

— Я постриглась у известной парикмахерши и снова покрасилась. Этого хватит, по крайней мере, на полгода. А мое платье: согласитесь, что оно божественно! Я нашла его в большом магазине Пьера Абраама, на улице Расина, разумеется. Жоссу был нужен новый костюм, и я потащила его к Лафламму. Это шикарный магазин с огромным ассортиментом! Во время примерок месье ворчал, но я попросила его потерпеть ради меня. Представляете, каждый вечер мы ходили в «Кафе де Пари» пропустить по рюмочке хереса! Ах, Париж…

Эрмина сдержала улыбку. Ей было забавно и одновременно грустно. Она согласилась прийти поприветствовать своих родителей. Она даже решила помириться с матерью сегодня вечером — на десять дней раньше предусмотренного срока, о чем Лора не догадывалась. Ее окружали дети: Лоранс и Мари-Нутта в полосатых платьях, с заплетенными в косы волосами, Мукки в твидовом костюме и белой рубашке.

Киона, в своем индейском одеянии, сразу же бросилась к отцу. Жослин поднял ее на руки и расцеловал.

— Папа, — с радостным смехом сказала она. — Я хорошо себя вела, у меня отличные оценки по всем предметам, и я слушаюсь Мину!

— Я горжусь тобой, доченька! С каждым днем все больше и больше!

Шарлотта тоже присутствовала при этой встрече. Ее пышную грудь обтягивал пуловер из тонкой шерсти, осиную талию подчеркивал ремешок, а широкая юбка из коричневого сукна открывала икры в шелковых чулках.

— Ты само очарование! — сказал Жослин, окидывая ее взглядом с головы до ног. — Ты просто вся светишься, Шарлотта!

— Спасибо за комплимент, папа Жосс!

Она робко поцеловала его в щеку. Акали держалась в стороне из скромности, а также чтобы в очередной раз полюбоваться красотой большой гостиной, которой она никак не могла насытиться. Мадлен только что сказала ей на ушко, что очень скоро Лора попросит своего соседа Онезима Лапуэнта срубить в лесу елку.

— Ты увидишь, как это будет красиво! У мадам Лоры есть две коробки с блестящими украшениями и серебристыми гирляндами. Она также развешивает на рождественской елке маленькие разноцветные лампочки.

Предвкушение такого чуда погружало в мечтательность бывшую маленькую пансионерку. Она каждый вечер благодарила Бога, которому поклонялась Мадлен и которого теперь она сама обожала.

— Вот чай, мадам, — сообщила Мирей, раскрасневшаяся от возбуждения. — И яблочный пирог, и оладьи! Я так рада, что вы вернулись, мадам! В доме слишком тихо без вас! Никто не отправлял меня на кухню… Мне было не по себе!

— О, Мирей, какие глупости ты иногда говоришь! — жеманно прыснула со смеху ее хозяйка. — Ты жалуешься на мои срывы настроения, но, когда я уезжаю, тебе тоже не нравится.

Несмотря на это замечание, Лора с экономкой обменялись понимающими взглядами.

— А где мадемуазель Андреа? — спросил Жослин, устроившийся в своем кожаном кресле с Кионой на коленях.

— Мадемуазель Дамасс повела Мари Маруа домой, — поспешила ответить Мирей. — Так уже несколько дней. У бедняги Жозефа болит левая нога и спина. Он целую неделю никуда не выходит.

— Жосс, нужно будет его навестить. Ему, должно быть, совсем тоскливо! — воскликнула Лора. — Что ж, теперь, когда мы все в сборе, я хочу вам кое-что сказать. Успокойтесь, ничего серьезного. В поезде у меня было достаточно времени, чтобы обдумать встречу Рождества. Я испытала такое облегчение, когда смогла достать все, что хотела, у «Ганона и братьев»! Боже мой, даже в эти тяжелые времена в этом магазине есть все, о чем только можно мечтать! Мирей, у меня есть копченый лосось, белый сахарный песок и даже консервированная спаржа — дорогущий французский продукт. Ты снова сможешь продемонстрировать свой кулинарный талант, а дети помогут. Тебе известно, что в последнее время меня привлекает все английское? Я купила кекс, да, уже готовый кекс, ароматизированный специями, с добавлением сухофруктов, цукатов, вишни и изюма.

— До войны я тоже такое пекла, — оскорбилась Мирей.

— Не совсем такое. Этот кекс, который привозят из Лондона в жестяных коробках, нужно покрыть слоем марципана, и я сумела его раздобыть! После этого его заливают сахарной глазурью, которая готовится из яичных белков и сахарного песка. В итоге он становится похож на свежевыпавший снег и его украшают маленькими фигурками и сахарными жемчужинами. Вы увидите это завтра, дети! Я так счастлива, что смогу представить настоящий рождественский кекс своим гостям!

— Каким гостям, мама? — удивилась Эрмина. — Нас и без того много! Двенадцать человек вместе с Мирей и детьми…

— О, я смотрю, ты снова со мной разговариваешь! Да это просто маленькое чудо, — насмешливо произнесла ее мать. — Ты больше не сердишься?

— Соблюдаю рождественское перемирие раньше срока, — с лукавой улыбкой ответила Эрмина. — Нужно же подать пример! Я вместо папы слушала радио и узнала, что ситуация в Европе продолжает ухудшаться. Во Франции немцы оккупировали свободную зону в прошлом месяце.

— Да, увы! — подтвердил Жослин. — Это не сулит ничего хорошего.

— Что такое свободная зона? — спросила Киона.

— Это очень сложно для ребенка твоего возраста, — ответил он. — Как тебе вкратце объяснить? Немцы захватили часть Франции, включая столицу Париж. Но, по договоренности с правительством Виши, возглавляемым маршалом Петеном, они оставили свободной одну зону, где все осталось так, как до войны. Там была линия границы, которая, полагаю, охранялась патрулями. А теперь вся страна оккупирована нашими врагами, немцами. Понимаешь?

— Кажется, да, папа, — ответила девочка, бросив взгляд в сторону Шарлотты, щеки которой порозовели.

— Больше ни слова о войне! — запротестовала Лора. — Что касается меня, то я почтила память наших дорогих усопших. Я ходила в собор Сен-Франсуа-Ксавье, зажгла четыре свечки за упокой нашей Бетти, покинувшей нас уже два года назад, Армана, Симона и Талы.

— Спасибо за мою тетю, мадам, — прошептала Мадлен.

Жослин сильнее прижал к себе Киону. Девочка растроганно ему улыбнулась.

— Ах, этот собор, какое красивое сооружение! — продолжала Лора. — Я восхищалась им в каждый свой приезд, но ни разу не заходила внутрь. Мы выбрали прекрасное время, правда, Жосс? Солнце уже садилось и золотило белые камни на фронтоне и его величественные скульптуры. Я ощутила себя совсем маленькой, любуясь двумя высокими колокольнями, вырисовывающимися на сиреневом небе.

— Мама, да ты стала поэтом! — с улыбкой воскликнула Эрмина.

— Смейся-смейся, вредная дочь! Можешь спросить у своего отца! При одном взгляде на этот собор я почти потеряла рассудок, а уж когда оказалась внутри… Я ощутила странное волнение, словно попала в действительно священное место, где божественное присутствие было очевидным. Свет казался сверхъестественным, витражи купола сияли, и все эти колонны нежно-желтого цвета тоже переливались. Кто-то играл на органе, и это было потрясающе! Ах, моя дорогая, если бы однажды ты смогла там спеть, как было бы чудесно! Я поговорила о тебе со священником, которого мы с Жоссом встретили. Исключительно образованный мужчина! Он прочел нам настоящую лекцию по истории.

— Без которой я бы прекрасно обошелся, — проворчал Жослин. — У меня болели ноги, и мне не терпелось вернуться в отель.

— Ты ничего не понимаешь, Жосс, — сказала Лора раздраженно, подкатив глаза. — Это было очень интересно, и детям пошло бы на пользу. Я узнала, что первый собор, построенный в 1878 году, сгорел в 1912-м. Второй, сооруженный на том же месте и торжественно открытый в 1915 году, также сгорел четыре года спустя. Слава богу, нынешнее здание собора, законченное в 20-х годах, не было разрушено огнем. Этот священник также говорил о стиле. Жосс, ты не помнишь, какой это архитектурный стиль?

— Помесь романского стиля и итальянского Возрождения — нечто очень классическое, — ответил тот без энтузиазма.

— Существует одна трогательная история по поводу фресок на куполе, действительно потрясающих. В результате несчастного случая у художника, работавшего над ними, парализовало обе ноги. Каждое утро его приходилось поднимать наверх при помощи специального приспособления, чтобы он мог закончить работу! У меня прямо мурашки по телу пробежали. Потом этот любезный священник показал мне надпись на латинском языке, выгравированную на арке над алтарем, и перевел ее: «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные, и я успокою вас». И тут меня словно озарило! Мне пришла в голову гениальная мысль. Предупреждаю вас, вы все будете в этом участвовать!

— Какой же ты диктатор в юбке, мама! — пошутила Эрмина. — Мы слушаем тебя, но, надеюсь, ты не собираешься везти нас в Шикутими?

— Конечно нет, — ответила Лора. — Речь идет о проекте, который не может вам не понравиться. Мы много страдали в этом году — в этом печальном и долгом 1942 году, — оплакивая наших друзей, тревожась о Тошане, моем любимом зяте. Я интуитивно почувствовала, что нужно завершить этот год весело, красивой мечтой. Поэтому я решила создать живые рождественские ясли. Так делают на юге Европы. Это будет так интересно!

Несмотря на свой энтузиазм, она натолкнулась на всеобщее непонимание. Лишь Жослин и Луи казались безучастными, явно смирившись с безумной идеей Лоры.

— О чем идет речь, мадам? — поинтересовалась Мадлен.

— Ты же такая набожная, должна бы знать! — упрекнула ее та. — Слова говорят сами за себя. В яслях есть осел, вол, овцы, Иосиф и Мария, маленький Иисус, не стоит забывать и о волхвах. Я уже распределила роли! Базиль будет ослом. Корова Эжени сойдет за вола. Овец нарисует на картоне и раскрасит Лоранс, а потом наклеит сверху шерсть. На чердаке валяется старый матрас. Мы вскроем его и вытащим содержимое.