Она приближалась к мельнице с ликующим сердцем, опьяненная радостью при мысли, что снова увидит его, прижмет к себе, а главное, сообщит замечательную новость: теперь он будет жить в настоящем доме, теплом и уютном, и больше их ничто не разлучит. Еще каких-то десять метров, и она будет на месте.

— О нет, что это? — спросила себя Шарлотта.

Из елового леса, окружающего широкое заснеженное поле, послышались выстрелы. Она сразу же подумала о самом плохом: Людвига обнаружили, он попытался убежать, и теперь за ним гнались.

— Нет, нет, только не это, — простонала она, оглядывая окрестности.

В лесу действительно были люди. Их голоса и крики отдавались эхом в ледяном воздухе. Сходя с ума от тревоги, Шарлотта прикусила губу.

«Может, мне лучше уйти? — подумала она. — Если конная полиция обнаружит меня здесь, мне устроят допрос. И они могут обыскать мою сумку».

Ни жива ни мертва, она неподвижно стояла на месте, когда из леса вдруг метнулся бурый зверь и бросился в сторону реки, которую постепенно сковывал лед, начиная с берегов и превращая их в нагромождение торосов.

— Молодой лось, — прошептала Шарлотта. — Это не полицейские, а браконьеры. Они просто хотят убить это бедное животное, чтобы бесплатно получить мясо.

Немного успокоившись, она осторожно скользнула в развалины. Опасность еще не миновала. Возможно, эти люди захотят укрыться на мельнице. Но она все же решила пойти к Людвигу, который наверняка тоже встревожился. Ее встретила странная тишина, словно место было необитаемым. В тазу, служившим очагом, остался только пепел вперемешку с кусочками угля. В комнате стоял жуткий холод. Несмотря на сумрак, поскольку в это время года темнело очень рано, она разглядела постель, на которой было навалено несколько одеял. Ей показалось, что она видит очертания тела.

— Людвиг? — тихо позвала девушка.

Положив сумку на пол, она опустилась на колени возле соломенной подстилки. Из-под одеяла виднелись лишь светлые волосы ее любовника, настолько он был укутан.

— Людвиг, я здесь! Это я, Шарлотта.

Должно быть, он крепко спал. Она склонилась еще ниже и, опустив одеяло, поцеловала его в лоб.

«Боже мой, он весь горит! У него жар. Об этом я не подумала!»

Все шло не так, как она задумала. Но сетовать было некогда. Она с нежностью вгляделась в бледное лицо своего возлюбленного.

«Он похож на ангела! Я буду за ним ухаживать, если он сможет дойти до дома сегодня ночью».

Людвиг, должно быть, почувствовал чье-то присутствие, поскольку приоткрыл глаза.

— Шарлотта, милая моя! — выдохнул он.

— Что с тобой? — спросила она. — Кашель, головная боль?

— Nein, nein, — прервал он ее, пытаясь сесть.

— Прошу тебя, не говори по-немецки! — взмолилась она. — В лесу были люди, я не знаю, ушли они или нет. Здесь оставаться небезопасно.

— Очень холодно ночью и утром тоже, — произнес он с измученным видом. — Дров не осталось, все сгорело на Рождество. Со вчерашнего дня я лежу, так теплее.

— В любом случае ты не смог бы пережить зиму в этих развалинах. Мне не терпится тебе сказать: я получила назад свой дом. Сейчас я тебе все объясню.

Шарлотта сняла сапоги, скользнула под одеяло и легла рядом с ним. Она положила голову на плечо Людвига; ей было приятно чувствовать его тело рядом со своим. Крики из леса больше не доносились.

— Охотники, похоже, ушли. Слушай меня внимательно, это очень важно.

Он молча кивнул, но уже в следующую секунду поцеловал ее. Их губы встретились, нежные и настойчивые.

— Какой ты горячий! — снова встревожилась она.

Это не помешало ей засунуть свои прохладные руки под свитер своего любовника, чтобы коснуться его кожи. Он вздрогнул с тихим смехом.

— У меня любовная лихорадка, — шепнул он ей на ухо. — Я умираю без тебя, без твоих поцелуев, ласк.

Он потихоньку начал ее раздевать. Шарлотта с сожалением остановила его.

— Не сейчас! Людвиг, в середине ночи я приду за тобой. Я спрячу тебя в своем доме. Там тебе ничего не грозит, и никто ничего не узнает. Мы все время будем вместе, будем спать обнявшись. Когда ко мне кто-нибудь будет приходить, ты просто будешь подниматься на чердак.

Она говорила быстро и очень тихо, так что он с трудом ее понимал. Когда она замолчала, рассказав, как они все устроят с минимальным риском, он с отчаянием взглянул на нее.

— Нет, это невозможно, Шарлотта! Слишком плохо для тебя и твоих друзей, если придет полиция. Нет, не надо. Я могу остаться здесь.

— Зимы у нас очень суровые! Я уверена, что ты уже простудился, так как весь горишь. Обещаю тебе быть осторожной. И пойми: я не смогу приходить сюда часто, скоро все завалит снегом и морозы усилятся. Да, конечно, я бы все равно приходила, чтобы приносить тебе еду и воду, даже дрова, если нужно. Но как раз это для меня и опасно! А если ты будешь жить в моем доме, хорошенько спрятавшись, мне больше не придется проделывать весь этот путь.

В его взгляде читалось сомнение, а также восхищение. Она уже столько сделала для него!

— Да, ты права. Я согласен.

— О, Людвиг, я так счастлива! — воскликнула Шарлотта, прижимаясь к нему. — Тогда мне не следует здесь задерживаться: еще столько всего нужно подготовить! Вечером я лягу рано и поставлю будильник. Погоди, у меня есть чай в термосе, я его подсластила. Наш сосед продал нам немного яиц, и Мирей испекла бриошь. Я принесла тебе два кусочка. Но у меня дома ты больше ни в чем не будешь нуждаться! Я приглашаю тебя в свой «маленький рай»!

— «Маленький рай»? — переспросил он.

— Это название моего дома, — с улыбкой уточнила она.

Дрожа от холода, она поднялась, взяла сумку и снова нырнула под одеяла.

— Господь на нашей стороне. Здесь ты мог бы умереть от холода. Мне так не терпится скорее увидеть тебя в своей кровати!

Людвиг смотрел на нее, не веря до конца своему счастью.

— Ты мой ангел-хранитель!

— Нет, это ты мой ангел; ты такой красивый!

— Я не красивый, но ты очень красивая!

Он глотнул горячего чая. Шарлотта воспользовалась этим, чтобы оторваться от него. Если она еще немного пробудет с ним под одеялами, ей не удастся совладать со своим страстным желанием заняться с ним любовью, еще раз пережить эти потрясающие эмоции.

— У Шарденов — я рассказывала тебе о них прошлой ночью — еще полно народу. Я ускользнула тайком. Теперь мне пора уходить. Но я очень скоро вернусь. Нам нужно будет все убрать здесь, чтобы не оставалось никаких следов твоего пребывания.

Молодой немец молча кивнул и добавил:

— Но на снегу останутся наши следы! Кто-нибудь может их увидеть.

— Я скажу, что это те люди, которые загоняли лося.

— Я знаю, кто такой лось! Они большие, сильные. Я держался от них подальше в лесу.

Девушка надела свои снегоходы. Она впервые задумалась о том, как Людвиг жил до того, как добрался до Валь-Жальбера и спрятался в подвале дома бывшего бригадира на улице Сент-Анн. «У него еще будет время все мне рассказать, когда мы окажемся в безопасности у меня дома. По вечерам, в нашей комнате, я буду учить его французскому языку. Господи, я не могу поверить, что мы будем жить вдвоем, как настоящая семейная пара!»

— До свидания, милый, — сказал он ей.

— Нужно говорить «милая», а не «милый», — растроганно поправила она его. — Не вставай, набирайся сил.

Шарлотта вышла, оставив сумку, которая понадобится ей ночью. Она двинулась вперед с такой энергией, что на этот раз расстояние показалось ей намного короче. Но при входе в деревню ее поджидал Онезим. С надвинутой на самые брови красной шапкой, в огромной меховой куртке, ее брат показался ей гигантом, возникшим ниоткуда, чтобы напугать ее до смерти.

— Черт побери, где ты шляешься? — рявкнул он. — Я за тебя волновался! Я пошел к Шарденам, чтобы пригласить тебя на ужин к нам, потому что Иветте хочется с тобой поболтать, но тебя нигде не было. Ты что, идешь от старой мельницы?

Шарлотта едва не лишилась чувств. К счастью, ее шарф, поднятый до самого носа, и капюшон, опущенный на лоб, скрыли от Онезима ее залившееся краской лицо.

— Я что, не имею права прогуляться? Господи, я так больше не могу! Все за мной следят, я и шагу свободно не могу ступить! Ты, как Лора и Жослин, считаешь меня десятилетним ребенком. У Шарденов сейчас слишком много народу. Там Бадетта, журналистка, она пробудет у них все праздники, да еще Жозеф Маруа обедал с нами. Ты не знаешь новость? Они с мадемуазель Дамасс объявили о своей помолвке! Представляешь? И у меня тяжело на сердце, Онезим, потому что даже эта старая дева, не отличающаяся красотой, скоро выйдет замуж, а я по-прежнему одинока. Мне захотелось выйти на воздух, несмотря на мороз.

Смутившись, ее брат покачал головой. Он вовсе не был сентиментальным, но вполне понимал свою сестру, которая не могла найти себе мужа.

— А ведь ты красивая, — заметил он. — Значит, Жо женится на учительнице… Однако смельчак! Ведь он уже не так молод.

— Это не мешает им прекрасно ладить, — жалобно протянула Шарлотта, несколько преувеличивая свою скорбь. — Уверяю тебя, у меня на глаза слезы навернулись. Я надела снегоходы и сказала себе, что пойду прогуляюсь до мельницы Уэлле, это успокоит мне нервы. И знаешь, там произошло что-то странное, Онезим. Раздались выстрелы, и я увидела лося, совсем молодого, который спасался бегством.

— Э, не нужно в это вмешиваться! — воскликнул он. — Ты правильно сделала, что быстро вернулась, Шарлотта. Я не хочу знать, чем занимаются эти парни. Я неплохо зарабатываю, получая жалованье на вокзале Роберваля и подрабатывая водителем у мадам Лоры. Есть на что купить сала моим спиногрызам.

— До скорого, Онезим! Скажи Иветте, что я приду на ужин через два часа, и хорошенько растопите печь, а то я продрогла.

Чтобы до конца доиграть свою роль несчастной девушки, Шарлотта поцеловала брата. Немного взволнованный, он похлопал ее по щеке. Они расстались возле монастырской школы.

«Как же я испугалась! — подумала она. — Я решила, что он что-то заподозрил. Надеюсь, я навешала ему достаточно лапши на уши».

Это вызвало у нее улыбку. Ради Людвига она будет использовать все свое женское оружие: немного лжи, оскорбленной невинности и недюжинную смелость при любых испытаниях или если кто-то осмелится встать на ее пути. Ее истинная сущность постепенно проявлялась. Шарлотта Лапуэнт прежде всего была великой любовницей.

Валь-Жальбер, тот же день

В гостиной роскошного дома Шарденов Лора и Жослин все еще разговаривали с Андреа Дамасс о ее помолвке с Жозефом Маруа. Последний только что с ними распрощался, окрыленный надеждой, которую ему подарила учительница. Они планировали пожениться в конце апреля.

— Вот это новость! Я еще не пришла в себя от удивления, — заявила хозяйка дома, стараясь говорить как можно любезнее. — Теперь, когда Жо ушел, я хотела бы узнать, намерены ли вы продолжать вести уроки. Признаюсь, я была бы очень разочарована, если бы вы меня покинули. Дети делают заметные успехи. Мукки исполнится одиннадцать в следующем сентябре. Он сможет поступить в коллеж Нотр-Дам в Робервале при церкви Сен-Вилатер. Ваша будущая падчерица тоже отправится в коллеж, поскольку она хочет стать учительницей.

— Мари получит свой диплом без труда, — с гордым видом заверила Андреа.

— Но это не отвечает на мой вопрос, мадемуазель.

Эрмина молча присутствовала при разговоре. «Как быстро летят годы! — подумала она. — Действительно, Мукки скоро одиннадцать. Я даже не заметила, как он вырос. Хотя почти с ним не расставалась. Лоранс и Мари-Нутта тоже растут. Они скоро станут девушками. Господи, как бы я хотела родить еще ребеночка! Но для этого я должна разыскать Тошана, встретиться с ним, где бы он ни был. Бог мой, может, я и вправду сумасшедшая, как говорит Бадетта, раз надеюсь найти его во Франции?»

Женщина взглянула на свое обручальное кольцо — простое золотое колечко. Она купила его в Квебеке в мае, перед отъездом мужа. Он носил такое же. Таким способом они снова поклялись друг другу в верности.

«Так хочется еще раз позвонить Октаву Дюплесси! Если ему что-то известно, он мог бы рассказать мне больше, даже завуалировав правду. Когда я звонила ему, он казался озабоченным. Вернее, не совсем естественным».

Мирей прошла рядом с ней и ласково погладила ее по волосам, сообщив:

— Чай с бергамотом. И пирог с черникой: я открыла банку. Очень полезно делать заготовки на зиму! Черника, даже в сиропе, вкусная вещь.

— Спасибо, — вздохнула Эрмина. — Ты же знаешь, я это обожаю.

Проголодавшаяся мадемуазель Дамасс наконец ответила Лоре:

— Я ни в коем случае не собираюсь отказываться от преподавания, мадам Шарден. Это было бы неблагодарностью с моей стороны — разорвать нашу с вами устную договоренность и тем самым не оправдать вашего доверия. Кстати, у меня к вам просьба. Почему бы не принять старшего сына Онезима Лапуэнта в вашу частную школу? Хотя бы на зимние месяцы. Этот мальчик кажется мне достаточно непоседливым, я заметила это, наблюдая за ним в Рождество, но ему необходимо получать знания и научиться правильно разговаривать. Его отец оказывает вам множество услуг. И я подумала, что…