— Вы подумали, что я веду себя неблагодарно, — сердито перебила ее Лора. — Онезим ничего не делает бесплатно, мадемуазель! Я плачу ему так же, как и вам. Тем не менее, если вам доставит удовольствие обучать такого хулигана, я не возражаю. А теперь давайте пить чай, я люблю его горячим, а не теплым.

Жослин не произнес ни слова за все время разговора. На самом деле внутри он ликовал, поскольку его друг Жозеф добился своего. «Брачная ночь будет бурной, — с хитрой улыбкой подумал он. — Жозеф наконец-то уложит эту старую деву в свою постель. Интересно, как он дотерпит до весны?»

— Что тебя так забавляет, Жосс? — сухо спросила его жена. — Мне не нравится твое насмешливое выражение лица.

— Ничего, ничего, — пробормотал он в бороду.

Эрмина взглянула на своего отца и тоже улыбнулась. Она правильно догадалась, что помолвка Жозефа и Андреа Дамасс потешала его. В эту секунду в гостиную вошла Шарлотта, разрумянившаяся от мороза. Она поздоровалась со всеми и мелодично рассмеялась.

— О! Пирог с черникой! — воскликнула она. — Мой любимый! Мими, ты дашь мне рецепт, я хочу научиться печь его сама.

— Это совсем несложно, Лолотта, — поддразнивая ее, ответила экономка. — Замеси тесто и, если у тебя нет сливочного масла, добавь топленого свиного сала, но тогда нужно больше подсластить. Одно яйцо, вода, и взбивай. Только не слишком долго. Потом украсишь пирог черникой, нашей замечательной черникой Лак-Сен-Жана, тоже с сахаром. До войны я клала под ягоды немного взбитых сливок, но сейчас они стоят так дорого!

— Спасибо, я буду об этом помнить, — пообещала Шарлотта, усаживаясь за маленький стол, предназначенный для полдников в гостиной. — А где же Бадетта?

— Она отдыхает в своей комнате, — ответила Эрмина. — То есть в будущей комнате Луи и Мукки. Ты могла бы дождаться, Шарлотта, пока наша подруга вернется в Квебек, прежде чем переезжать в «маленький рай». Мадлен вынуждена спать с двумя мальчиками и тремя девочками. Хорошо, хоть я делю постель с Кионой.

— Но это мама Лора захотела, чтобы ты вернулась сюда прямо сейчас! Ты сама вчера вечером говорила, что очень рада снова поселиться в этом доме.

Эрмина подавила раздражение. Разумеется, она ценила легкость повседневной жизни под этой крышей, где она пережила столько чудесных, а также беспокойных моментов. У Мирей все было под контролем. У детей появилось больше места для игр, а после Нового года они смогут ходить на уроки прямо в домашней обуви, не высовывая носа наружу. Но все же Эрмина немного сожалела о том ощущении свободы, которое она испытывала в «маленьком раю», где так часто навещал ее Овид. У нее не было от него никаких известий. «Должно быть, он готовится к свадьбе, — с грустью подумала она. — Мы даже друзьями больше не будем, я в этом уверена. Даже лучше, что теперь я здесь, рядом со своими родителями».

Обиженная Шарлотта больше не раскрывала рта. Лора ущипнула ее за щеку.

— Какая же ты стала красавица! С каждым днем расцветаешь все больше! Правда, Жосс?

— Да, я тоже это заметил.

— Я уверена, моя девочка, что ты тоже будешь помолвлена до наступления лета, — продолжила Лора. — Ты правильно сделала, что переехала в свой дом. У меня есть для тебя работа по шитью и вязанию. Это принесет тебе небольшой доход. Я хочу поддержать наших солдат, отправляя им жилеты, шарфы и носки через Красный Крест. Но увы! Мое зрение садится. Нужно будет как-нибудь съездить в Шикутими, подобрать очки. Правда, Жосс?

— Да, конечно, — рассеянно ответил ее муж, только что бросивший заинтригованный взгляд на огромную грудь Андреа Дамасс.

Он начинал понимать навязчивое желание Жозефа оголить эту феноменальную часть ее тела.

— Это замечательно, мама Лора! — пришла в восторг Шарлотта. — Я также решила изучать английский язык. Так что у меня куча планов. Сегодня я ужинаю у Онезима, меня пригласила Иветта. Оттуда я сразу пойду в «маленький рай», чтобы провести вторую ночь в своем доме. Я так хорошо спала прошлой ночью! Но мне было жаль закрывать старого Мало в загоне на улице. Этот славный пес выбрал себе место под лестницей. Я свернула вчетверо одеяло и положила ему, он выглядел довольным.

— Неудивительно, что ты хорошо спала, — заметила Эрмина. — Ты потратила столько сил, помогая нам переехать! Мой гардероб, одежда детей, книги… Но признаю, что это отвлекает от грустных мыслей. Прости меня, Шарлотта, за мои упреки. Я здесь очень счастлива! И я собираюсь осваивать фортепьяно вместе с Андреа. И играть свои гаммы! Я не хочу разочаровать парижан.

Она слегка растянула последние слова. Всем было очевидно, что она думала о своей будущей поездке.

— Я провожу тебя до Нью-Йорка, — заявила Лора. — Мне так нравится этот город! А на обратном пути заеду в Монреаль, на мой завод, проверю с управляющим счета. Сейчас мы изготавливаем боеприпасы для армии. Поэтому я считаю, что вношу свой вклад в обороноспособность нашей страны.

— Дорогая мамочка, — с нежностью сказала Эрмина, — я буду счастлива, если ты поедешь со мной в Нью-Йорк, но только смотри не вздумай в последний момент лететь со мной во Францию!

Они рассмеялись. Андреа Дамасс подавила вздох. Еще недавно она была гвоздем сегодняшнего вечера, а теперь на нее не обращали внимания, лишь Жослин слишком часто поглядывал в ее сторону.

«Бог мой, что я наделала? — подумала она. — Нужен ли мне этот брак? Я не единственная незамужняя женщина даже здесь. Подруге мадам Шарден, Бадетте, скоро уже сорок пять, и, по ее признанию, она не захотела выходить замуж. Индианка, которую они называют Мадлен, отказывается связывать свою жизнь с мужчиной и даже хотела уйти в монастырь. Мирей мне рассказала об этом. Господи! Как было неловко сидеть за столом рядом с Жозефом, словно мы семейная пара! Хотя мадам Шарден открыла бутылку французского вина в нашу честь. И радость Мари доставляет удовольствие. Моя падчерица… Я бы хотела, чтобы она называла меня мамой. Это звучит так нежно, красиво: “Мама…”».

Шарлотта поднялась из-за стола первой. Она звонко чмокнула Мирей в напудренную щеку.

— Спасибо за пирог, пойду проведаю детей. Что-то они расшумелись. А ведь с ними Мадлен.

— Беги, красавица. Я не могу везде поспеть.

Девушка взбежала по лестнице. Наверху она столкнулась с Луи, за которым гнался Мукки. Оба мальчика держали в зубах по деревянной линейке, что мешало им кричать.

— Вы с ума сошли! — возмутилась она.

— Мы играем в пиратов, — объяснил Мукки. — Они нападают на корабли, держа в зубах нож, вот так. Я прочел книжку про пиратов. У тебя в «маленьком раю» коридор не такой длинный, там мы не могли бегать.

— Ладно, развлекайтесь, — сказала она, толкая дверь детской.

Здесь атмосфера была намного спокойнее. Мадлен вышивала очередную салфетку, Лоранс рисовала, а Нутта вязала с сосредоточенным видом. Сидя на своей кровати, Акали читала.

— Добрый вечер! Какие вы молчаливые! А где Киона?

— В комнате Эрмины, она устала, — откликнулась Лоранс. — Не стоит ее беспокоить.

— Мне все равно нужно с ней поговорить, — ответила Шарлотта.

Она обнаружила девочку стоящей на коленях и читающей молитву, скрестив руки и закрыв глаза. Ее пальчики сжимали крест. Вначале опешив, Шарлотта тихо позвала ее. Киона повернула голову и бросила на нее сердитый взгляд.

— Что тебе нужно? Я молилась Иисусу!

— И поэтому ты так неучтива и груба! Насколько я помню, Иисус проповедовал милосердие, доброту, мягкость… Киона, мне нужно тебе кое-что сказать, и это не может ждать. Иди сюда!

Она взяла девочку за плечо и нагнулась к ней.

— Прошу тебя, выслушай меня внимательно. Этой ночью я приведу Людвига к себе, в «маленький рай». С каждым днем становится все холоднее, он не может оставаться в развалинах мельницы. Я надеюсь, что ты не выдашь его, Киона, ведь ты первой позаботилась о нем. Возможно, мне понадобится твоя помощь. Не так-то просто всех обманывать. Я могла бы солгать тебе, сказать, что он ушел, но ты заслуживаешь знать правду. Я все предусмотрела. Когда ко мне будут приходить гости, он будет прятаться на чердаке. Я обустрою для него удобное место, где он сможет лежать и ждать, пока я освобожусь. Чтобы отвести подозрения, сюда я буду приходить часто. Скажи, ты не видела ничего неприятного про Людвига? Ему не грозит опасность? С ним не случится несчастья?

Киона смотрела на Шарлотту своими янтарными глазами, и никогда еще они не были так похожи на волчьи. Девушка невольно вздрогнула.

— Спасибо, что доверяешь мне, — ответила девочка тоном, в котором не было ничего детского. — У меня больше нет видений, Шарлотта, то есть они стали совсем редкими. Ты правильно поступаешь, иначе он действительно мог бы умереть от холода.

— Почему ты молилась здесь одна, в этой комнате?

— Можно молиться где угодно. Но я хочу извиниться: я не должна была разговаривать с тобой таким тоном. Это не всегда моя вина. Я становлюсь злой, когда мне очень сильно не хватает моей мамы или когда вспоминаю о пансионе.

Растроганная, Шарлотта опустилась в кресло и усадила девочку к себе на колени.

— Бедная моя, — ласково сказала она. — Мы все время забываем, сколько страданий выпало на твою долю всего три месяца назад. Я была почти в твоем возрасте, когда умерла моя мама. Ее звали Аглаэ, и я ее очень любила. Почти целый год она не вставала с постели, ее ноги распухли. Но я была почти слепой и не могла помогать ей по хозяйству. Я до сих пор помню, какое горе испытала, когда Онезим сказал мне, что наша мамочка отправилась на Небеса. Чтобы не сильно меня шокировать, он подбирал слова, бедняга. Затем меня приютила Бетти Маруа, и обо мне заботилась Эрмина. Но это не помешало моему отцу, который слишком много пил, причинить мне зло.

— Он тебя бил? — спросила Киона.

— Нет, хуже! Он хотел вести себя со мной так, словно я была его женой, понимаешь? Как эти братья из пансиона, которых следует бросить в тюрьму! Но Эрмина спасла меня в последний момент… Мой отец трогал меня там, где нельзя, целовал в губы…

— Правда? — пробормотала девочка. — Твой отец?!

Шарлотта кивнула, прижав к себе Киону. Ее сердце наполнилось огромным состраданием к этой необычной девочке, приводящей в замешательство, порой даже вызывающей беспокойство. Но по сути, это был всего лишь ребенок, к которому жизнь была сурова, в частности, из-за этого мучающего ее дара.

— Нужно помнить о тех, кто оставил нас, но кого мы всегда будем любить, и попытаться вычеркнуть из памяти плохие воспоминания, прогнать их, как назойливых мух летом. Обещаешь мне попробовать?

— Да, я часто это делаю, — вздохнула Киона. — А когда мне страшно, я изо всех сил молюсь Иисусу.

— Почему тебе страшно? Теперь ты в безопасности. У тебя есть папа, который тебя обожает, и вся семья готова встать на твою защиту.

— Я боюсь невидимых существ, Шарлотта! Они приходят ночью, когда я сплю. Мина говорит, что мне снятся кошмары, но я знаю, что люди по всей земле страдают. Они тоже боятся, голодают и мучаются от холода. Многие из них умирают, и их души летают над землей. В такие моменты я умоляю Иисуса помочь мне быть нормальной девочкой, как Нутта и Лоранс или как Акали и Мари Маруа. Если бы у меня были мои амулеты, я бы ничего этого не видела.

Вконец растерявшись, Шарлотта смогла лишь поцеловать Киону в лоб.

— Мне очень жаль, моя девочка. Если я скажу тебе один секрет, тебя это хоть немного утешит? Мы с Людвигом любим друг друга! На Рождество он подарил мне птицу, которую сам вырезал из дерева. Он такой милый… и я считаю его очень красивым.

— Я так и думала, — прошептала девочка, заметно повеселев.

— Расскажи мне, как ты узнала, что он прячется в Валь-Жальбере?

— Как-то вечером, когда я выехала на прогулку с Базилем, мы направились к водопаду. Я так люблю наш Уиатшуан! Возвращаясь, я свернула на улицу Сент-Анн и издали заметила, как кто-то упал в снег за изгородью. Мне бы следовало уйти, но я не смогла. Я почувствовала, что этот человек очень напуган. Я пустила пони галопом и остановилась рядом с ним. У него был потерянный и очень грустный вид. Я улыбнулась ему. А потом мы поговорили. Я поклялась ему хранить тайну и пообещала помогать, приносить еду. Бедняга вначале все твердил: «Нет, нет, не говорить родителям!»

Задумчиво глядя перед собой, Киона словно заново переживала эту встречу. Она прижалась к Шарлотте, которая обняла ее еще крепче.

— Я познакомилась с Людвигом только благодаря тебе. Спасибо, милая моя! Ты правильно сделала, что доверилась мне и показала, где он прячется.

В дверь постучали. Это была Эрмина. Похоже, она была удивлена, обнаружив их уютно сидящими в одном кресле с заговорщицким видом.

— И что здесь происходит?

— Ничего, просто болтаем. Но мне пора возвращаться домой, иначе печка погаснет.