Ее горе немного успокоило графа. Он холодно посмотрел на жену:

— Я собираюсь развестись с тобой, Мари. Надо было давно это сделать.

— У тебя для этого нет оснований.

— Найдутся, Мари. Ты рожаешь одних дочерей. Единственного сына, которого ты сумела родить, ты же и убила. Ты отказываешься принимать моих друзей, а деньги, которые я посылаю на хозяйство, прячешь для приданого дочерям, хотя я и запретил им выходить замуж. У меня достаточно оснований. Но если потребуется, я приведу полдюжины мужчин, которые засвидетельствуют, что близко знались с тобой.

— Ты просто негодяй, Джеффри, — прошептала потрясенная жена.

Он ударил ее, и она упала на колени.

— Негодяй! — повторила женщина.

Граф повернулся и вышел. Это было последнее слово, которое она сказала мужу. Ночью она сама слегла в оспе и вместе с ней все их дочери. Через несколько дней она умерла. За ней последовали Мери, Элизабет, Катрин и Филиппа. Лишь три младшие девочки остались в живых. Сам граф не заразился, потому что еще в детстве в легкой форме переболел оспой.

Графиню с дочерьми похоронили без особых церемоний.

Колокол прозвонил их уход из жизни, когда повозки везли гробы на семейное кладбище. Джеффри рассказал оставшимся в живых дочерям о смерти матери и сестер, но они были так малы, что вряд ли поняли, о чем он им говорил. Впервые присмотревшись к девочкам, граф вдруг понял, что они миловидны. Оставив подробные инструкции по уходу за детьми, он уехал из Девона ко двору.

В Девоне он пробыл два месяца. В Англию пришла весна, и двор переехал из Гринвича в Нонсач. Его встретили очень тепло, особенно дамы, потому что весть о его потере намного опередила графа. Джеффри жаждал увидеться со Скай, ему не терпелось оказаться в Лондоне. Но без разрешения королевы он отлучиться не мог и ждал удобного случая, чтобы испросить разрешения.

В Лондоне Робби готовился расстаться со Скай. «Наяда»и ее побратимы-корабли со всем необходимым на борту ожидали отплытия в Пуле. Капитан откладывал его до последней возможности, потому что в последнее время Скай была постоянно расстроена и по малейшему поводу начинала плакать. Он послал в Девон за сестрой, Мари и детьми. Увидев Виллоу, которой вскоре исполнялось два года, Скай немного воспряла духом.

Капитан догадывался, что ее так расстраивало. Без сомнения, бегство Саутвуда. С тех пор как они вернулись из своего маленького путешествия в январе, Скай не получала от него ничего, кроме той записки, в которой он говорил, что ему срочно необходимо выехать в Девон. Роберт Смолл снова сказал себе, что граф оказался откровенным подлецом. Видя, какая она бледная и ко всему безразличная, он проклинал Саутвуда и переживал, что ничего не может поделать.

Но наступил момент, когда отплытие откладывать больше было нельзя. Накануне Скай устроила Робби небольшой ужин. Был приглашен де Гренвилл. За столом присутствовали госпожа Сесили, Жан и Мари. Де Гренвилл намеревался плыть с Робби до Ла-Манша. Еда была изысканной, но Скай лишь притронулась к ней. Чувствовалось, что ее веселье наигранно. По крайней мере, горько думала она, Саутвуд сделал доброе дело — представил ее королеве и помог получить хартию. Что же до любви… страсть всегда сопровождалась болью.

Вскоре де Гренвилл был уже навеселе и, склонившись к Скай, доверительно говорил:

— Для такой скромной и образованной женщины вы мне слишком дорого обошлись, миссис Скай. Теперь, когда граф Линмутский вернулся ко двору, он, должно быть, истребует мою яхту.

Он вернулся! И не написал ей даже ни слова!

— А почему он должен требовать вашу яхту, Дикон? — спросила она с отсутствующим видом. Роберт Смолл встрепенулся:

— Эта история не для ушей Скай, Дикон, — и пнул ногой друга под столом. . Но де Гренвилл не обратил на него внимания. Терпкое вино затуманило его голову:

— А почему бы ей не сказать, Робби. Когда он заберет мою яхту, при дворе все об этом узнают. Не знаю, зачем я с ним поспорил, но мне так хотелось его жеребца.

Скай почувствовала, как от предвестия чего-то ужасного в ней все холодеет:

— О чем поспорили, Дикон?

— Довольно, де Гренвилл, — вскричал Робби, беспомощно взглянув на сестру и Мари.

— Нет, Робби, — возразила Скай, — я хочу послушать, что скажет Дикон. Пожалуйста, сэр, просветите меня, по поводу чего бился об заклад милорд граф.

— Я поставил свою яхту против его лучшего жеребца, что в течение шести месяцев он не сможет сделать вас своей любовницей. Выигрыш казался таким верным. Тогда в Дартмуре вы его так отшили. Я вообще считал, что он не в вашем вкусе. Зря я не прислушался к отцу: тот всегда говорил, что на женщин нельзя полагаться.

Госпожа Сесили и Мари разинули рты. Галл Жан философски пожал плечами. Но Робби, лучше всех знавший Скай, затаил дыхание в ожидании взрыва. И он не замедлил последовать.

— Подлец! — воскликнула она. — Какой подлец! Я убью его! Убью! Или нет. Я сделаю с ним то, что Мари сделала с капитаном Джамилем. — Слезы хлынули у нее из глаз, и, подобрав юбки, она бросилась из комнаты.

Мари и Сесили хотели последовать за ней, но Робби остановил их жестом и сам направился за Скай. Увидев, что она спустилась с террасы и бежит через сад, он кинулся за ней, перебирая короткими ногами и крича:

— Скай, девочка! Подожди меня, Скай! Она остановилась, но не обернулась. Подбежав, он заметил, что ее плечи трясутся. Робби повернул ее к себе и обнял. Скай горько плакала.

— Скай, девочка, не трать своих слез на него. Он их не стоит.

— Я л-люблю его, Робби. Л-люблю этого негодяя!

Моряк вздохнул. Ему не хотелось ее и дальше расстраивать, но ничего не оставалось делать. Пусть лучше узнает от него, чем от какого-нибудь пройдохи вроде де Гренвилла.

— Я хочу, чтобы ты узнала это от меня. Единственный сын Саутвуда, жена и четыре дочери умерли от оспы. Поэтому-то он и уехал в январе в Девон. Де Гренвилл намекнул, что при дворе поговаривают, что королева подыскала ему богатую невесту, а от выгодной партии граф Линмутский никогда не откажется. И теперь, когда он лишился сына, ему обязательно нужно жениться. И чем быстрее, тем лучше. А при молодой жене на тебя у него не останется времени.

Взглянув на Скай, Робби снова, как и тысячу раз до этого, подумал, что она самая красивая на свете женщина. Уйдя от нее сегодня, он направится к молодой привлекательной шлюхе, но долгими ночами в море будет думать о Скай, а не о малютке Сэлли. Будет представлять лицо Скай, а внешность подружки сгладится в его памяти через час после того, как они расстанутся.

— Ты поняла, что я сказал тебе, Скай? — он пытливо заглянул в ее влажные голубые глаза. — Ты поняла, что скорее всего твоя связь с Саутвудом окончена?

Она вздохнула:

— Я беременна от него, Робби. И примерно через шесть месяцев подарю ребенка седьмому графу Линмутскому. Дай Бог, чтобы это был сын! И еще я молю, чтобы его новая богатая жена поступала точно так, как покойная, — рожала ему дочерей!

— Выходи за меня замуж, Скай.

— В тебе так много предрассудков, Робби, — печально улыбнулась она. — Проводи меня домой, и я пожелаю де Гренвиллу спокойной ночи. В котором часу ты отплываешь завтра?

— Хочу воспользоваться полуденным приливом. Утром загляну попрощаться с тобой.

Они прошли через сад, поднялись на террасу и вошли в дом. Де Гренвилл храпел на стуле.

— Свинья, — процедила Мари.

— Нет, — отозвалась Скай.

— Он оскорбил вас, госпожа. Скай пожала плечами.

— Лучше уж узнать от него, Мари, чем от какого-нибудь незнакомца. Смотри-ка, наше доброе вино не пошло ему впрок.

Внезапно двери столовой широко распахнулись, и в сопровождении остолбеневшего лодочника на пороге появился мажордом.

— Мадам, королева прибывает, — едва смог выговорить Уолтерс.

— Что?!

— Королева, госпожа, — выдавил лодочник. — Совсем уже рядом. Она послала вперед себя гонца предупредить о своем прибытии.

— Боже! А я не одета, чтобы как следует ее принять. Мари, быстрее, — и она бросилась наверх в свои покои, приказывая Дейзи на бегу:

— Принеси бордовое платье и кремовую с золотом нижнюю юбку. Рубины! Золотые ленты! Мари, беги вниз, скажи Уолтерсу, пусть приберут в столовой. Принесут ветчину, сыр, фрукты, сладкие вафли, вина. Пусть поставят все на буфете в банкетной. А Робби пусть разбудит и приведет в чувство де Гренвилла!

Мари бросилась вниз, а горничные принялись хлопотать вокруг Скай. Она быстро переоделась и привела в порядок лицо.

— Ховиз, иди-ка к окну и кричи, как только заметишь королеву!

Через несколько минут, когда Скай расправляла складки на шелковом платье, послышался возглас:

— Королевская ладья показалась из-за поворота!

Скай кубарем слетела вниз по лестнице, взяла за руки Робби и де Гренвилла, и все трое побежали через сад к пристани и оказались на ней как раз в тот момент, когда королевская ладья к ней причаливала. Мужчины выступили вперед и помогли Елизавете сойти на берег, а Скай присела перед ее величеством в изящном реверансе: юбки грациозно легли на землю, темная голова склонилась в знак покорности.

Королева одобрительно посмотрела на хозяйку дома:

— Поднимитесь, миссис Гойя дель Фуэнтес. Клянусь, ваш реверанс — самый элегантный из всех, что я видела!

Скай благодарно улыбнулась королеве, и Елизавета добавила:

— Надеюсь, вы простите нам этот необычный визит, но мы узнали, что сэр Роберт завтра отплывает, и не могли позволить ему уехать так надолго, не пожелав счастливого пути.

Робби вспыхнул от удовольствия:

— Ваше величество, вы слишком ко мне добры.

— Вы перекусите, мадам? — предложила Скай.

— Спасибо, миссис. Сэр Роберт и де Гренвилл будут меня сопровождать. А вы, Саутвуд, возьмите на себя труд проводить госпожу Гойю дель Фуэнтес и миссис Кноллиз.

Королева двинулась прочь, оставив стоять на месте ошарашенную Скай. Из королевской ладьи на берег вышел граф Линмутский с очаровательной рыжеволосой девушкой.

— Скай, позвольте вам представить королевскую кузину Леттис. А это — миссис Гойя дель Фуэнтес.

Леттис Кноллиз дружески улыбнулась. Ее кожа была по-девичьи свежей.

— Можно мне называть вас Скай? А вы зовите меня Леттис.

— Конечно, — ответила Скай. «Неужто это и есть богатая невеста, приготовленная королевой для Джеффри?»

— Рад тебя видеть, Скай, — пробормотал граф Линмутский, пока вел женщин через сад к дому. Позади них из полудюжины лодок, сопровождавших королевскую ладью, высаживались пассажиры.

— Какой у вас очаровательный дом, — похвалила Леттис. — Мне всегда хотелось иметь маленький дом на Стрэнде. Вы не бываете при дворе, не так ли?

— В этом нет необходимости. К тому же я не знатная дама. Но если королева пригласит меня туда, я подчинюсь. Они вошли в дом, и Саутвуд тихо попросил:

— Леттис, мне нужно поговорить со Скай. Займи, пожалуйста, королеву. — И прежде чем Скай успела возразить, увел ее в библиотеку и плотно закрыл за собой дверь.

— Я не могу оставлять гостей одних. Королева заметит, — забеспокоилась Скай.

— Мадам, мы не виделись три месяца. Вы не могли поздороваться со мной потеплее?

— Вы слишком многого хотите, сэр! Тем не менее выражаю вам сочувствие по поводу вашей потери!

— Ты знаешь? Откуда?

— Де Гренвилл рассказал мне сегодня вечером, — Скай отошла от графа на шаг. — Полагаю, я могу вас поздравить со счастливым браком? Это милашка Кноллиз? Медовый месяц вы проведете на яхте?

— У меня нет яхты.

— Как же, сэр, — едко заметила она. — Разве вы не выиграли яхту у де Гренвилла? Яхта стояла против жеребца. Де Гренвилл очень опечален потерей.

— Черт бы побрал этого глупца де Гренвилла, — выругался граф. — Выслушай меня, дорогая. Мы заключили пари, когда в нашу первую встречу ты не обратила на меня внимания. Я не собирался брать эту яхту. Я ведь не знал, что полюблю тебя. Я хотел сказать об этом Дикону, но забыл, а потом меня вызвали в Девон. Эта безмозглая сука, на которой я был женат, вызвала сына домой, когда в деревне свирепствовала оспа. Он приехал под родную кровлю только для того, чтобы умереть. Суд Божий распорядился так, что вслед за ним умерла она и четверо дочерей. Трое других заболели, и я оставался с ними, пока они не поправились. Я ведь не вовсе бессердечен, Скай. А они такие еще маленькие.

— Ты мог мне хотя бы написать!

— Честно говоря, это не пришло мне в голову. Я вообще не люблю писать, а тогда оспа косила людей в моем имении, я был ужасно занят. Умер мой управляющий, и пока я его не заменил, должен был сам выполнять его работу.

— Но ты уже давно вернулся ко двору. Мог бы черкнуть мне записку, милорд! Послать цветы. Хоть что-нибудь! Но ты ведь был слишком занят, подыскивая замену умершей супруге! Я тебя ненавижу, Джеффри! И никогда не прощу! Ты использовал меня, как обыкновенную проститутку! Ты обманывал меня! — Она гневно отвернулась, чтобы он не заметил навернувшиеся на глаза слезы. — Меня предупреждали, что ты последний проходимец в Лондоне, но Бог свидетель, я в это не верила.