— Что знала? — Саймон провел кончиком языка по ее соску.

— Мы действительно связаны на метафизическом уровне, Саймон, — взволнованно сказала Эмили. — События нынешнего вечера доказали это. Как бы ты узнал, что со мной происходит что-то ужасное, если бы не получил некоего таинственного сообщения на трансцендентальном уровне?

Саймон поднял голову и поглядел на нее. Сначала вид у него был довольно озадаченный. А потом его губы медленно изогнулись в лукавой усмешке.

— Ты совершенно права, любовь моя. Но в будущем я предпочел бы, чтобы ты не полагалась на метафизические отношения. Дай мне слово, что когда в следующий раз ты замыслишь какую-нибудь авантюру, то обсудишь ее со мной словесно, помимо метафизических связей. Договорились?

— Как пожелаешь, Саймон. Знаешь, я решила кое-что изменить в поэме.

— В самом деле?

— Да. Я хочу изменить название с «Таинственной леди» на «Таинственного графа».

Саймон застонал.

— Ты только подумай, Саймон. Откроются самые разнообразные возможности для новых приключений и волнующих сцен любви.

— Иди сюда, люби меня, Эмили, — велел Саймон.

— Непременно, милорд.


Саймон сидел за черным лакированным столом в своей библиотеке — сегодня ее посетили Фарингдоны. Бродерик Фарингдон занимал кресло, ближайшее к графинчику с бренди. Девлин и Чарльз выжидательно расположились по бокам черной каминной доски, словно симпатичная пара золотых подсвечников.

Эмили, одетая в платье, украшенное по подолу драконами, скромно села в красное бархатное кресло около его стола. От Саймона не укрылся скрытый смысл выбранной ею позиции. Эмили была на его стороне.

— Я пригласил вас сюда сегодня, потому что настала пора уладить кое-какие вопросы, — медленно произнес Саймон.

— Так-так. — Бродерик Фарингдон одобрительно кивнул. — Должен сказать, что пора бы уж вам выполнить свой долг по отношению к новым родственникам. Я могу прямо сейчас вручить вам список моих проигрышей и назвать дополнительную сумму, которая мне понадобится, чтобы протянуть до того времени, когда Эмили сможет исправить наше финансовое положение.

Саймон побарабанил пальцами по столу, заметив, что Эмили опять покусывает нижнюю губу.

— Сначала мы обговорим будущее Чарльза и Девлина. — Саймон обратился к молодым людям:

— Вы оба согласны с моим предложением?

— Точнее, ухватились за него двумя руками, — жизнерадостно отозвался Девлин.

— Ждем не дождемся рейса в Индию, — согласился Чарльз. — Хорошо, что я так и не сделал предложение Мэрианн Маттьюз. Лучше отправиться в колонии и сделать себе состояние. Индия — страна больших возможностей и приключений. Непременно вернемся оттуда богачами.

— Прекрасно, — пробормотал Саймон, которого позабавило удивленное выражение лица Эмили. — Я переговорил со своим поверенным, и он подыскал вам обоим подходящие места в Бомбее и заказал каюту на пароходе, где мне принадлежит контрольный пакет акций. Пароход отплывает завтра с утренним приливом. Капитан Адаме ждет вас на борту.

— Мы уже все упаковали и готовы, сэр, — радостно заверил его Девлин.

Бродерик Фарингдон хмуро посмотрел сначала на сыновей, потом на Саймона:

— О чем вы все говорите, черт побери? Дев и Чарльз отплывают в Индию?

— Они решили сколотить себе состояние сами, не полагаясь на сестру, — небрежно заметил Саймон. — И я уверен, что вы, как отец, захотите сделать то же самое. Вы ведь понимаете, насколько важно подать хороший пример.

Бродерик взорвался от возмущения:

— Послушайте, если это еще одна попытка запихнуть меня на какую-то лакейскую работенку на вашей лошадиной ферме в Йоркшире, то можете катиться ко всем чертям.

— Что это было за предложение? — требовательно спросила Эмили.

— Твой зарвавшийся муженек явился ко мне позавчера с дикой мыслью, что оплатит мои долги, если я соглашусь уехать в Йоркшир управлять каким-то чертовым конезаводом, — раздраженно произнес Бродерик. — Ты представляешь? Меня? Работать на конезаводе?

Эмили удивленно заморгала и повернулась к Саймону:

— Ты предлагал ему это? Саймон, как великодушно с твоей стороны. Я ничего не знала о твоем поступке.

Саймон пожал плечами:

— Мое предложение начисто отвергли.

— Вот именно, черт побери! — Бродерик пылал праведным гневом. — Нельзя же ждать от светского человека, чтобы он похоронил себя в Йоркшире.

— А по-моему, предложение блестящее, — заметил Девлин. — У тебя был всегда хороший глаз на лошадей, папа.

— Я думал, ты согласишься, — подтвердил Чарльз. — Идеальное решение проблемы.

— Ну вот что! — завопил Бродерик, пораженный предательскими замечаниями своих сыновей. — Ни на что подобное не соглашусь.

— У вашего отца имелось иное решение проблемы, — тихо сказал Саймон. — Но у него ничего не получилось.

По неизвестной ему самому причине, он не хотел говорить Чарльзу и Девлину, каким негодяем оказался их отец. Эмили была права. Сыновья не походили на своего родителя. Им лишь недоставало надлежащего примера, но, когда их направляли, они охотно воспринимали уроки.

— Не получилось? — Бродерик бросил озадаченный взгляд на дочь, а потом хмурый — на Саймона. — А теперь вы о чем?

— Я кое-что уладил для вас, — продолжал Саймон.

Бродерик кивнул, несколько смягчившись:

— Я рассчитывал, что вы войдете в мое положение. Говорил Эмили, что она сумеет вас убедить. Не правда ли, девочка?

— Да, папа. Так ты и выразился, — пробормотала Эмили.

— Всему свету известно, что Блэйд к тебе невероятно снисходителен. И уж конечно ему нежелателен новый скандал. — Бродерик удовлетворенно улыбнулся. — Ну так что, Блэйд? Насчет восполнения моего капитала?

— Да, разумеется. — Саймон сложил руки на столе и встретил выжидательный взгляд Бродерика. — Вам не терпится начать как можно скорее, поскольку вы, очевидно, сейчас совсем без средств.

— Совершенно верно.

— Поэтому я взял на себя смелость заказать для вас билет в один конец на другой мой корабль… Правда, он идет не в Индию, так как мне кажется, что вашим сыновьям следует предоставить наконец полную самостоятельность. А вы отплываете к небольшому острову в Ост-Индии, где у меня имеются некоторые предприятия.

Бродерик вытаращился на него:

— Вы с ума сошли, сэр.

Саймон не обратил на него внимания.

— На острове вас ждет место на одном из моих предприятий. Пока вы вправе выбирать: принимать это место или отказаться. Но в любом случае вы отправляетесь на остров и не сможете вернуться в Англию, пока не заработаете себе на билет. Он весьма недешев.

— Послушайте, — в бешенстве заорал Бродерик, вскакивая, — я не поеду в Йоркшир, не говоря уже о каком-то идиотском острове в Ост-Индии!

— Насчет Йоркшира вы правы. Повторения предложения не будет. Я хочу, чтобы вы вообще покинули Англию, и, поверьте моему слову, завтра вы окажетесь на борту «Морского демона». У вас только две возможности: или вы отправляетесь по своей воле, или я свяжу вас и доставлю на борт. Выбирайте.

— Вы не посмеете, черт возьми! — рявкнул Бродерик.

— «Морской демон» принадлежит мне — со всей командой, включая и капитана, — мягко напомнил Саймон. — Я уведомил капитана Конвэя, что вы отплываете с ним завтра в Ост-Индию. Два его человека поджидают сейчас на улице. Они проводят вас домой и помогут собрать вещи. Ночь проведете на борту, чтобы мы не беспокоились, как бы вы не ускользнули из Лондона.

Отчаянный взгляд Бродерика устремился прямо на Эмили.

— Ты же не позволишь ему, Эм?

Эмили выпрямилась и встретила взгляд отца:

— Мой муж, как всегда, проявил великодушие, и даже в отношении вас… Но впрочем, он по натуре склонен к благородным поступкам. Таков уж его характер. Желаю тебе приятного путешествия, папа. Не забудь написать, как приедешь.

— Эмили!

— Мне нужен надежный корреспондент в той части света. Я всегда чувствовала, что мне недостает информации из Ост-Индии при решении разнообразных вопросов по вложениям капитала. Ты сможешь оказать мне хорошую помощь, папа.

— Господи боже мой! — Бродерик был явно обескуражен. — Родная дочь отвернулась от своего любящего отца. Я не могу в это поверить.

— Я и сам с трудом поверил в те средства, к которым вы прибегли, чтобы добиться уплаты ваших карточных долгов. — Саймона вновь охватило чувство гнева при воспоминании о сцене в переулке.

— Вы знаете?.. — с тревогой спросил Бродерик.

— Я знаю все. Мы с Эмили имеем счастье находиться друг с другом в самых необычайных отношениях.

— Господи боже! Я никогда не думал… никогда не хотел по-настоящему, чтобы дело дошло до такого. Надеялся, что Эмили удастся уговорить вас уплатить мои долги. Это Крофтон предложил пришпорить события, — дескать, пора бы Эмили подтолкнуть к решительному шагу.

— На вашем месте я вообще бы помолчал, — мягко предупредил Саймон. — Однако вам, наверное, любопытно узнать, что вы совершите свое плавание на Восток не в одиночестве. Ваш добрый друг Крофтон составит вам компанию. Он вообще-то уже на борту — дожидается вашего прихода.

Бродерик открыл рот и закрыл его снова, когда холодная ярость Саймона прорвалась наконец наружу. Он впервые по-настоящему осознал, что его противнику все известно. Что бы он ни увидел в этот миг во взгляде Саймона, это, должно быть, убедило его, что надежды больше нет. Бродерик с мольбой во взоре повернулся к Эмили. Она спокойно встретила его взгляд:

— До свидания, папа.

— Сослан в Ост-Индию… После всех превратностей судьбы. Хотел бы я, чтобы твоя мама была здесь. Она бы придумала, что предпринять.

Бродерик встал, медленно прошагал к двери и вышел в холл. Тяжелая тишина повисла в библиотеке. Девлин поглядел на своего брата-близнеца. Оба выпрямились у камина, став вдруг гораздо старше и взрослее, чем были еще несколько недель назад.

— Нам пора, — бодро заговорил Чарльз. — Еще куча дел до завтрашнего отъезда. — Он наклонился и с чувством быстро поцеловал Эмили в щеку. — Ты проводишь нас завтра на причал, Эм?

— Конечно. — Она улыбнулась ему.

— Мы тебе напишем, Эм. — Девлин тоже поцеловал сестру в щеку и усмехнулся. — И переведем тебе всю нашу прибыль, чтобы ты ее во что-нибудь вложила.

— Берегите себя. — Эмили поднялась и порывисто обняла близнецов.

— Непременно. — Чарльз одарил ее обворожительной улыбкой Фарингдона. — И когда ты нас увидишь в следующий раз, мы уже оба будем набобами. — Он повернулся к Саймону. — До свидания, сэр. И спасибо вам за все.

— Да. — Девлин посмотрел Саймону прямо в глаза. — Спасибо вам. Мы знаем, что оставляем сестру в надежных руках. Заботьтесь о ней.

— Непременно, — заверил Саймон.

Он выждал, пока за близнецами закрылась дверь, и подошел к графинчику с бренди. Налив два бокала, он протянул один из них Эмили:

— Поднимем бокал, мадам жена.

Она улыбнулась и подняла свой бокал:

— За что мы пьем, милорд?

— За Англию, свободную от вертопрахов Фарингдонов. — Саймон сделал хороший глоток бренди.

— А как же я?

— Ты, — Саймон поставил свой бокал, — не Фарингдон. Ты перестала быть Фарингдон с того дня, как я на тебе женился.

— Понятно. — Сияющими глазами она следила за каждым его движением. — Саймон, я должна поблагодарить тебя за все, что ты сделал для моей семьи. Я никогда не видела, чтобы Чарльз и Девлин радовались так, как сейчас своему путешествию в Индию. А что касается отца…

— Что же про отца?

— Как я уже заметила, ты был к нему чрезвычайно великодушен. Он не заслуживает этого.

— Да.

— Ты такой добрый, Саймон, — порывисто проговорила она. — Такой великодушный, и благородный, и…

Он жестом велел ей замолчать:

— То, что я сделал только ради того, чтобы освободиться от Фарингдонов, простой эгоизм с моей стороны.

— Нет, то, что ты сделал, ты сделал ради меня, — понимающе сказала она и подняла на него смеющиеся глаза. — Всему свету известно, что ты бессовестно мне потакаешь.

— И всему свету известно, что ты влюблена в меня до потери сознания и находишься полностью в моей власти и моей милости. — Он развязал узел белого галстука и прошел обратно в комнату.

— Что ж, по-моему, достаточно справедливо.

— И всему свету, без сомнения, скоро станет известно, — Саймон разматывал длинную шелковую полоску, — что я влюблен в тебя так же, как ты в меня.

— Вас беспокоит такая возможность, милорд? Он подошел и встал перед ней, белый шелковый галстук свисал с его пальцев.

— Ничуть.

— Саймон? Что ты собираешься делать с галстуком? — спросила Эмили.

Он чувственно обмотал его вокруг ее шеи.

— То же самое, что и в прошлый раз, когда мы предавались любви здесь, в библиотеке.

— Вот как? — Ее глаза расширились. — Но сейчас день, милорд.

— Никогда не рано «унестись к брегам любви златым, манящим, чудным», радость моя. — Он схватил ее в объятия и понес к одной из громадных атласных подушек. Уложив ее на золотое ложе, он опустился рядом. Она улыбнулась ему, в ее красивых глазах сияла любовь.