– Он еще не знает, – тихо призналась она. – Полагаю, что доктор Коулмен сообщает ему об этом сию минуту.

Нелл не ошиблась. Вернувшись к Джулиану в библиотеку, доктор Коулмен поспешил сообщить ему радостную новость, что ее сиятельство должна родить в середине лета. Поскольку в эту минуту мысли о ребенке были крайне далеки от его размышлений, Джулиан несколько секунд молча смотрел на доктора, пока смысл сказанных слов дошел до его сознания. Ребенок. Его жена была беременна. Его Нелл собирается подарить ему ребенка! Он станет отцом. Этим летом.

Тревоги недавней бессонной ночи как ветром сдуло. Изумление и радость затопили его, и широкая глуповатая улыбка расплылась по лицу. Его жена ждет ребенка!

Доктор Коулмен, с доброй улыбкой наблюдавший за ним, промолвил:

– Вижу, что моя новость вас обрадовала.

– Обрадовала?! – восторженно вскричал Джулиан. – Вы себе не представляете насколько! Клянусь Юпитером, Коулмен, это самое лучшее известие, которое вы могли мне преподнести.

Коулмен рассмеялся.

– Я доволен, милорд, что принес вам добрую весть. – Он взял свой маленький черный саквояж и добавил: – Я ухожу и оставляю вас и вашу супругу обсуждать эту перемену в вашем будущем. Еще раз мои поздравления. Если я вам понадоблюсь, пришлите слугу, и я моментально к вам явлюсь. – И при виде тревоги, возникшей на лице Джулиана, покачал головой и снова засмеялся: – Не волнуйтесь, ваша жена молода и здорова. Она сильная. Я не предвижу никаких проблем.

Худощавое лицо Джулиана преобразил восторг. Он энергично потряс руку доктора.

– Спасибо, что так быстро приехали. – И с все еще ошеломленным видом повторил: – Я поверить не могу в это. Ребенок!

Оставшись один, Джулиан громко рассмеялся, пьянея от радости. Он станет отцом! В середине лета он будет держать на руках ребенка... Переполненный блаженством, ногами едва касаясь земли, он прошелся по комнате и остановился перед огнем.

Они с Нелл плохо расстались прошлой ночью, и Джулиан должен был признаться, что виноват в этом был он сам. Тревога, ревность, сомнения, гордость и его вспыльчивость, которую он обычно держал под жестким контролем, соединились во взрывчатую смесь и, к несчастью, побудили его нанести обиду единственному человеку, который этого не заслуживает. Он вспомнил вспышку гнева в глазах Нелл и поморщился. У его жены тоже были крутой нрав и гордость, равная его гордости. Он представил себе, как она заставит его унижаться, прежде чем вернет ему свою благосклонность. Если вообще ее вернет. Будущий ребенок осложнял ситуацию, и в душе его шевельнулась тревога. Возможно, Нелл поведет себя так же, как Кэтрин, и использует свою беременность как оружие против него... но, может быть, она разделит с ним эту радость и ощущение чуда?

Впрочем, он не мог долго задерживаться на грустных мыслях и постарался поскорее отбросить мрачные воспоминания. Слишком сильным было его удовольствие. Мысль о грядущем отцовстве вновь вызвала на его лице глуповатую ухмылку. Нет, наверняка Нелл будет рада.

Стук в дверь прервал его размышления. По его слову в комнату вошел Диббль и доложил:

– Милорд, приехал ваш кузен мистер Уэстон и хочет вас видеть.

– Чарлз здесь? И хочет меня видеть? – изумился Джулиан.

В комнату вошел Чарлз и сказал:

– Да, это я. Не понимаю, почему ты отдал распоряжение Дибблю докладывать обо мне, словно я какой-то посторонний. Это просто знак того высокомерия, которым ты заболел, унаследовав титул. Хорошо, что я рядом и всегда готов нанести удар по нему и вытянуть тебя из пучины чопорности.

Джулиан с трудом сдержал рвущийся на волю смешок. Кто бы говорил о высокомерии! И дерзости в придачу... Чарлз далеко превосходил его и в том, и в другом.

Взмахом руки отпуская Диббля, Джулиан произнес:

– Оставь нас... и в будущем, пожалуйста, обращайся с этим негодником, как с любым другим членом семьи.

– Которым я и являюсь, – объявил Чарлз, ухмыляясь, и направился прямиком к стоявшему перед камином Джулиану. – Даже если ты предпочитаешь притворяться, что это не так.

– Должен ли я подать угощение, милорд? – осведомился Диббль.

– Ну разумеется, должен, – ответил ему Чарлз, протягивая руки к огню. – На случай, если ты этого не заметил, снаружи собачий холод, и я приехал сюда верхом в надежде согреться тем замечательным пуншем, который ты так ловко готовишь. Будь добр, Диббль, позаботься об этом.

Хорошо знакомый с манерами Чарлза, Диббль скрыл улыбку и удалился. Так приятно было вновь увидеть кузенов вместе. А что касается пунша... с довольным выражением лица дворецкий поспешил на кухню.

Улыбаясь кузену, Джулиан спросил:

– Так что же привело тебя в мой дом? Хочешь ковать железо, пока оно горячо?

Чарлз бросил на него проницательный взгляд.

– Ты имеешь в виду продолжение вчерашнего мирного общения?

– Пожалуй.

– Что бы ты мне ответил, если бы я признался, что это так и есть? Что я хочу оставить в прошлом наши раздоры?

Джулиан внимательно вгляделся в его лицо. В свое время из всех кузенов он был ближе всего с Чарлзом. С ним, как и с Маркусом, они выросли вместе... практически не расставаясь.

Этому способствовала близость Стоунгейта и Уиндем-Мэнора. Конечно, были кое-какие шероховатости, но была и связь, большая, чем с другими членами их обширного семейства. Поэтому их отчуждение оказалось для Джулиана таким болезненным, и хотя он был очень привязан к Маркусу и высоко ценил общение с ним, ему не хватало бесшабашности Чарлза, его великолепной дерзости.

– Мы в прошлом обменялись очень резкими словами, – медленно произнес Джулиан. – Если я правильно помню, ты обвинил меня в узурпации твоих прав на титул.

Чарлз нетерпеливо пожал плечами:

– Это было сказано в порыве гнева. – Он коротко взглянул на Джулиана. – Надеюсь, ты не решил, что я так думаю всерьез!

Джулиан скептически вздернул бровь и усмехнулся. Чарлз откликнулся неловким смешком.

– Черт тебя побери! Полагаю, тогда я так и считал... но я в это не верил. Ну не на самом деле. – Он отвел глаза в сторону. – Мы с отцом были очень обижены... и уязвлены, что Джон назначил тебя опекуном своего сына. – Он поджал губы. – По праву им должны были стать отец или я... – Чарлз замолчал, явно вспомнив, что приехал мириться, и пробормотал: – Мы тогда наговорили такого, что вообще не должно было быть сказано. Я плохо прореагировал... – Он улыбнулся Джулиану суховатой улыбкой. – Если припомнишь, я обычно так веду себя, если что-то идет не по-моему.

– Да, это твое качество я хорошо помню, – заметил Джулиан. – И хотя я готов дать поблажку, учитывая твои гордость и нрав – в последнее время я и в себе обнаружил их предостаточно, – это не объясняет другие сказанные тогда вещи... которые говорились на протяжении многих лет.

– Я не виню тебя за те чувства, что ты сейчас испытываешь... но прошлого изменить не могу. И не могу отменить сказанное или считать несовершенными некоторые свои поступки, – сказал Чарлз с задумчивым видом. – Когда был убит Джон, отец на какое-то время словно сошел с ума... мы все обезумели и в своей боли били слепо и глупо. А что касается Дэниела... его самоубийства... Не стану притворяться, что был плохим примером для него. Худшим из тех, каким мог последовать молодой человек. И ты был прав, хоть меня это бесило, когда старался держать Дэниела подальше от меня. Я такой, как ты обо мне думаешь: буян, распутник, повеса, бесшабашный и расточительный, притом плюющий на то, что обо мне подумают. Но поверь мне, Джулиан, я любил своего брата и любил его сына. Я никогда не довел бы Дэниела до разорения и гибели намеренно. – И с кривой усмешкой Чарлз добавил: – Клянусь честью... какая она ни на есть.

– И все же ты это сделал.

На щеке у Чарлза дернулся мускул, и руки сжались в кулаки. Он глубоко вздохнул и, не глядя в глаза Джулиану, промолвил:

– Виноват. И виню себя больше, чем ты, в том, что произошло. Тебя не было в стране, и я должен был тщательней за ним присматривать... Я просто не думал, что... – Он прикусил губу. – Это моя вина, и никто не знает этого лучше, чем я. – Чарлз снова взглянул на Джулиана. – Никто не жалеет об этом больше меня.

Джулиан склонен был ему поверить: насколько было ему известно, Чарлз никогда не лгал, когда нужно было отвечать за свои проступки. Вчерашний день и сегодняшний начали процесс залечивания их разрыва, но он понимал, что им предстоит еще долгая и тернистая дорога, прежде чем они вернутся к тем отношениям, что были у них в юности. А пока он готов был со всей осторожностью принять протянутую ему руку, поверить словам Чарлза. Но одна вещь его тревожила.

– И все-таки, – сказал он, – ты позволяешь человеку, повинному в смерти Дэниела, мирно жить в твоем доме. – И с горечью резко уточнил: – Ты называешь его другом.

Чарлз поморщился и потянул себя за мочку уха.

– Тут ты меня поймал, я сам не могу это толком себе объяснить.

– А ты попытайся, – сухо промолвил Джулиан.

Диббль постучался в дверь и вошел в комнату с подносом, на котором стояла чаша с пуншем. Это помешало Чарлзу ответить. Оба кузена молча наблюдали, как Диббль опустил на столик тяжелый серебряный поднос и налил им кружки. Аромат рома, лимона, гвоздики и корицы поплыл в воздухе.

Отхлебнув глоток душистого теплого пунша из предложенной ему кружки, Чарлз заметил:

– Диббль, дорогой мой, если ты когда-нибудь захочешь поменять место службы, пожалуйста, немедленно отыщи меня. За один этот пунш, я уверен, ты заслуживаешь гораздо большего жалованья, чем платит тебе мой кузен.

– Пытаешься сманить моих слуг? – лукаво сверкнул глазами Джулиан.

– Если бы мне это удалось...

Джулиан покачал головой:

– Неужели нет ничего, на что бы ты не осмелился?

Чарлз, казалось, задумался, оценивая свои возможности, и с усмешкой сказал:

– Сию минуту ничего такого мне в голову не приходит.

Джулиан сделал еще один глоток пунша и, глядя на янтарную жидкость в кружке, поинтересовался:

– И все же, почему ты позволяешь Тиндейлу разгуливать по твоему дому, как домашнему любимцу? Зная, что он разорил Дэниела и заставил твоего племянника, которого, по твоим словам, ты очень любил, покончить с собой? Как ты вообще можешь даже смотреть на него?

– Нужда заставляет, – проворчал Чарлз, глядя в огонь.

Джулиан резко нахмурился.

– Как сильно ты завяз? – осведомился он. Чарлз нетерпеливо мотнул головой:

– Дело не в этом. Мои финансы, несмотря на слухи и сплетни о противном, в полном порядке, и я вовсе не прошу, чтобы ты выцарапал меня из кровожадных рук заимодавцев. Поверь, я терплю Тиндейла не потому, что он запустил в меня крючки. Хотел бы я, чтобы все было так просто.

– Так почему же, ради всего святого? Я проклинаю саму землю, по которой он ходит, и если бы мой клинок не соскользнул, я бы спокойно пронзил его сердце. – Джулиан глубоко вздохнул, еле сдерживая ярость и досаду. – Почему?

Чарлз сделал большой глоток пунша.

– Потому что меня это устраивает, – произнес он тоном, не допускавшим дальнейших расспросов, и бросил угрюмый взгляд на Джулиана. – Я сознаю, что не в том положении, чтобы расспрашивать тебя о чем-либо, но... верно ли, что у тебя в руках столько долговых расписок Тиндейла, что ты можешь легко его разорить?

Джулиан подозрительно и жестко посмотрел на него:

– Почему я должен отвечать на твой вопрос, если ты не отвечаешь на мой?

– Потому что мой вопрос более простой... На который можно ответить простым «да» или «нет».

– А тебе это не все равно? Какое тебе до этого дело?

Чарлз беспечным жестом отмахнулся от его вопроса.

– Если верить слухам, у тебя в руках средство уничтожить его, но ты ничего не делаешь. Почему это так, кузен? – настаивал он. – Что тебя сдерживает?

– Нужда заставляет, – ехидно повторил Джулиан ответ Чарлза и стал перемешивать угли в камине.

Чарлз рассмеялся, но без всякой шутливости в голосе и взгляде.

– Итак, мы уперлись в стену. Ты не отвечаешь на мой вопрос, а я – на твой. Какие мы с тобой жалкие глупцы, а, Джулиан?

– Это верно, – согласился Джулиан.

Чарлз поднялся.

– Мне нужно ехать, – сказал он, протягивая руку кузену. – Я надеюсь в ближайшем будущем отобедать здесь с тобой и твоей женой. – Легкая улыбка осветила его суровые черты. – Чтобы закрепить наши возрожденные отношения.

– Как я уже сказал, только твоя поразительная дерзость делает тебя приемлемым, – улыбнулся Джулиан, пожимая руку Чарлза. – Я узнаю, какой вечер устроит мою жену. – И с непреклонным видом добавил: – Ты, разумеется, понимаешь, что приглашение не распространяется на Тиндейла? Ни при каких обстоятельствах он не переступит порога моего дома.

Чарлз коротко кивнул:

– Тебе не стоит этого бояться.

Провожая Чарлза к двери, Джулиан размышлял над ситуацией. Они с Чарлзом снова стали разговаривать, и, насколько он мог догадываться, Чарлз не был Тиндейлу другом. За этим крылась какая-то тайна, Джулиан думал об этом, открывая дверь в холл и глядя на пространство роскошного пола из белого и серого мрамора.