— Невероятно! Просто невероятно! — говорил Джеймс, качая головой.

— И еще маленькая деталь, — добавил Абернети, берясь за ручку двери. — Очевидно, он застрелил герцога в гардеробной, толстые деревянные стены заглушили звук выстрела. Перетащив его в спальню, он вытер следы крови.

— Это объясняет, почему никто не слышал звука выстрела, — добавил Джеймс.

Абернети кивнул.

— Это счастливый день для герцогини, милорд. Мне не терпится увидеть ее и сообщить новость.

— Вне всякого сомнения, поспешите Абернети, — сказал Джеймс и поклонился.

После ухода адвоката, Джеймс опустился на стул и заложил руки за голову. Фемида подошла к нему, ожидая, что хозяин приласкает ее.

— Ну вот, девочка, это случилось, — пробормотал он, поглаживая собаку по голове. — Она свободна.

Фемида лизнула его руку и, выражая согласие, гавкнула.

Вздохнув, Джеймс потер переносицу кончиком пальца. Невероятное облегчение волной омыло его тело. Последние дни проходили в постоянном страхе, надежда боролась с отчаянием. И сейчас, когда он услышал счастливую новость, он едва мог поверить в это. Он хотел бы видеть красивое лицо Кейт в тот момент, когда ей сообщат, что она свободна.

Джеймс повернулся на стуле. С того момента, как этот дуралей Эшборн спросил его, не влюбился ли он, Джеймс только об этом и думал. Любовь? Нет, любовь не для него, она для людей менее прагматичных, менее сдержанных. Он не мог бы полюбить Кейт? Не мог? Неужели?

О, при чем тут это? Даже если бы он до безумия любил ее, она все равно не захочет иметь с ним ничего общего. Она вернулась в этот проклятый Тауэр, предпочтя тюрьму его обществу и его дому. И Джеймс не винил ее. Он вторгся в ее жизнь в самый тяжелый период. Воспользовался ее историей и обстоятельствами. Не оставив ей выбора, он практически заставил ее написать памфлет. И после этого он думает, что Кейт снова захочет видеть его?

И даже если бы она захотела этого, какое объяснение он представит, чтобы объяснить, что этот визит обязателен? Он должен ей деньги, но может передать их через слугу. Нет никаких причин к тому, чтобы она захотела снова видеть его. Разве не это сказала она в своем письме? «Мы оба понимаем, что никогда больше не увидим друг друга». Нет. Он не станет искать встречи с Кейт. Даже если это сведет его с ума. Даже если это убьет его.

Или и то и другое.


Когда мистер Абернети вышел из камеры, у Кейт подкосились ноги, и она без сил упала на холодный каменный пол. Ее тело сотрясала дрожь. Она спасена. Она будет жить. Кейт свернулась клубочком, слезы хлынули из глаз и текли по щекам. Она ни минуты не позволяла себе надеяться на подобный исход. Ни минуты. Но сейчас все страхи и все эмоции вылились наружу. Вытащив платок из рукава платья, она горько зарыдала. Слезы облегчения и счастья сотрясали ее тело. Она спасена. Спасена. И в этом слове заключалась справедливость. Спасибо, Господи. Но разве это был Бог? Ей нужно благодарить за свое спасение Джеймса. Все было против нее. Она не смела надеться. Но Джеймс! Джеймс надеялся, несмотря на все обвинения, выдвинутые против нее. Он нанял Абернети и мистера Хортона. Джеймс спас ее.

Заставив себя подняться, она села на край узкой кровати, служившей ей ложем, и подтянула колени к груди, обняв их руками. Вытерла глаза. Высморкала нос. И дышала. Просто дышала.

Что означало все это на самом деле? Она по-прежнему изгой. И этот скандал будет преследовать ее всю жизнь. Она уедет из Лондона и никогда не вернется. Уголки ее губ приподнялись в робкой улыбке. Но она жива. И будет жить дальше. И оправдана. Она получила шанс начать все сначала. И не повторять прошлые ошибки. Несмотря на слезы, которые продолжали литься из ее глаз, Кейт широко улыбнулась. Разве это так трудно? Не повторять ошибок? Не повторять ошибок, значит, держаться подальше от высшего общества. Не выходить замуж, особенно за пэра. И особенно за того, кто не будет ее любить. Джеймс, подумала она, и его образ тотчас возник перед ее мысленным взором. Джеймс.

Разве это так трудно?

Глава 30

— Значит, камердинер признался? Но как это случилось? — качая головой, спросила Лили. Поднеся к губам бокал, она сделала маленький глоток.

В тот вечер Джеймс присутствовал на обеде в городском доме Эшборнов, Лили, Энни, Эшборн и Колтон — все сидели за столом и наперебой задавали ему вопросы. В первую очередь их интересовали Кейт и ее дело. Джеймс сидел, уставясь взглядом в стену, размазывая еду по тарелке и проклиная про себя всю эту компанию.

— Выходит, так, — уклончиво ответил Джеймс.

— И Кейт уже сегодня выпустят из тюрьмы? — поинтересовалась Энни. Ей не терпелось узнать подробности.

— Да, — кивнул Джеймс.

— Я так рада за нее, — вздохнула Лили. — Мы все рады. Я всегда знала, что она невиновна. Но куда она пойдет? У нее нет семьи, а мать герцога вряд ли захочет видеть ее после всего того, что случилось, и потом сама Кейт сойдет с ума, живя в доме свекрови.

Джеймс поморщился. У него были те же самые мысли. Действительно, куда ей идти? Он послал в Тауэр слугу с деньгами, которые был должен ей за памфлет. Джеймс не мог представить, что она окажется на улице без гроша в кармане. По крайней мере, имея деньги, она сможет остановиться в отеле. Но деньги вернулись назад с приложенной к ним запиской, написанной рукой Кейт.

«Мне не нужны деньги». И это все. Ни слова больше. Это окончательно разрешило все сомнения, которые еще теплились в его душе. Кейт ненавидит его до такой степени, что отказывается от денег, подумал он. Проклятье! Он разрушил все собственными руками.

— Я понятия не имею, что она собирается делать, — буркнул Джеймс. — Мне не удалось поговорить с ней.

— Но, Медфорд, вы же собираетесь встретиться с ней? — допытывалась Энни.

— Нет. — Не поторопился ли он с ответом? Не слишком ли быстро? Резко? Он постарался успокоиться и сделал новую попытку. — Я хотел сказать, что для встречи просто нет причины. Но, разумеется, я желаю ей всего хорошего.

— Нет, я категорически отказываюсь верить в это, — возмутилась Лили. — Подумать только, Кейт пришлось провести несколько ужасных недель в Тауэре, а виноват оказался камердинер? Что ж, он смелый человек, раз признался.

— Согласен, — кивнул Джеймс. — Кейт обязана ему своей жизнью.

— Она обязана своей жизнью вам, Медфорд, — возразила Энни. — Это вы наняли сыщика, который вынудил этого человека признаться. Без вас Кейт никогда не имела бы такой защиты и не добилась бы столь тщательного расследования.

— Она ничем не обязана мне, — взорвался Джеймс. Он взглянул на других участников обеда, все были сосредоточены на еде, а возможно, делали вид. Даже Эшборн избегал его взгляда. И, слава богу, больше не заводил разговор о любви, иначе Джеймс, невзирая на все правила приличия, перепрыгнул бы через стол и поколотил бы его.

Джеймсу не оставалось ничего другого, как тоже вернуться к еде. Он подцепил вилкой кусочек трески и поднес ко рту. Откусывал. Жевал. Глотал. Но не ощущал никакого вкуса. Так, что-то безвкусное, похожее на опилки.

Минуту спустя Джеймс поднялся.

— Извините меня, Энни. Но мне кажется, без моего участия вы куда лучше проведете этот вечер.

— Глупости, Медфорд, — воскликнула Энни, кладя вилку и удерживая его за руку. — Но я понимаю, почему вам лучше уйти. На вас слишком многое свалилось в последнее время. И стоит передохнуть.

— Что ж, всего хорошего, Медфорд, — улыбнулась через стол Лили.

— Мы увидимся через несколько дней, верно? У Колтонов на Рождество? И, уж конечно, встретимся на маскараде у Кэтрин Эверсли на Новый год?

— Да, да, конечно. — Джеймс постарался изобразить улыбку. Это все, на что он был способен сейчас. Необходимо обрести хоть какое-то душевное равновесие. Рождественские праздники, бал-маскарад… События, которые приходят и уходят каждый год. И этот год ничем не отличается от других. Да, все будет так же, как всегда.

Он встал, бросив салфетку на стул, раскланялся и покинул столовую.

Все правильно. Он просто должен сделать вид, что все нормально.


Как только за Джеймсом захлопнулась дверь, Лили положила руки на стол и, наклонившись вперед, зашептала:

— Бедняга! Но, если честно, я рада, что он ушел. Потому что мне надо поговорить с вами.

Девон, Энни и Джордан внимательно смотрели на нее.

— Лили, что случилось? — забеспокоился ее муж.

— Ничего, — невинно отозвалась Лили, хлопая длинными ресницами.

— Но даже я не верю в это, — со смехом заметила Энни.

— Так же, как и я, — поддержал жену Джордан.

Лили подмигнула сестре и мужу.

— Просто я… хочу пригласить Кейт на Рождество в Колтон-Хаус.

Джордан тихонько свистнул.

— А ты уверена, что это хорошая идея?

Лили вздернула подбородок.

— Думаю, бедняжке некуда больше пойти. Вход в высшее общество ей закрыт, а семьи у нее нет. Она свободна, но у нее никого нет! Мы не можем оставить ее одну на Рождество.

— Я — за! И аплодирую этой идее. — Девон поднял бокал.

— Ты — за? — переспросила Лили.

— Да, ты права. Кейт некуда больше пойти. Но я думаю, тебе надо предварительно переговорить с Джеймсом.

— Ни в коем случае, — замахала руками Лили. — Я думаю, будет лучше для них обоих, если они ничего не будут знать заранее.

— Я не могу не согласиться с Лили, — поддержала сестру Энни, беря еще один кусочек сливового торта. — Они оба могут отклонить приглашение, если узнают, что будет другой.

— Но все же не следует ли считаться с их выбором? — обратился к жене Джордан.

— Конечно, нужно, но… — согласилась Энни, кивая в подтверждение своих слов. — Но, учитывая уникальность ситуации… — Она снова повернулась к сестре. — Лили, а ты уверена, что Кейт придет?

— Я надеюсь. — Лили пожала плечами. — Не вижу причины, которая бы могла помешать ей. Куда еще ей идти?

Девон скрестил руки на груди и посмотрел на жену с высоты своего роста.

— Но откуда ты знаешь, что Медфорд не хочет видеть Кейт?

— О, я уверена на все сто, — отозвалась Лили, робко улыбаясь мужу, — что Медфорд хочет видеть ее. И думаю, что и Кейт хотела бы встретиться с ним. Просто Медфорд ужасно упрямый и не желает признаться в этом. Вы же слышали, что он говорил сегодня?

— То есть ты намерена обмануть Кейт? — допытывался Девон. — И потом, откуда ты знаешь, что она хочет видеть его?

Лили подхватила ложечкой вишенку, украшавшую кусок торта на тарелке, и отправила ее в рот.

— Вы слышали, что говорил Джеймс? Ничего не сказав ему, она покинула его дом и вернулась в Тауэр. Представляете, она даже отказалась от денег, которые он послал ей! Между ними определенно что-то происходит.

— И вы обе собираетесь докопаться до истины, да? — Улыбнувшись Лили, Джордан приподнял бровь. Он переводил взгляд с жены на ее сестру и обратно.

— Точно, — кивнула Лили и рассмеялась.

— Я думаю, это прекрасная идея, — поддержала сестру Энни. — Учитывая деликатность ситуации, что может быть лучше, чем празднование Рождества в уютном семейном кругу?

— Помни, дорогая, — Джордан подмигнул ей, — порой домашние вечеринки способны принести людям большие неприятности. Наша, например, закончилась свадьбой.

— Именно поэтому, мой милый, мы и затеяли это, — ответила Энни, награждая мужа лукавым взглядом.

— Стоит ли спорить с двумя самыми известными свахами в стране? — спросил Девон, удобно расположившись в кресле. — Но я должен предупредить вас обеих. Будьте осторожны, миледи. Медфорду сейчас точно не до шуток.

— А кто шутит? — Лили с невинным видом скрестила на груди руки. — Мы пытаемся помочь ему.

— Помочь? — Девон приподнял бровь.

— Конечно. А именно — свести его и Кейт в одном доме. Для всех ясно, что они питают друг к другу определенные чувства.

— Будь осторожна, любовь моя. — Девон скептически улыбнулся. — Этих двоих, определенно, разделяет нечто большее, чем обвинение в убийстве.

Глава 31

Накануне Рождества в ясное солнечное утро Кейт прибыла в Колтон-Хаус. После выхода из тюрьмы она провела два дня в одном из лондонских отелей. Это стало возможно после распоряжения лорда-канцлера, позволявшего Кейт вступить в права наследства, которое полагалось ей как вдове герцога.

К счастью, когда она вышла из Тауэра, никакая разгневанная толпа не поджидала ее, только мистер Абернети и карета, готовая отвезти Кейт, куда она пожелает. Город смирился с фактом ее освобождения, но вернуться в дом мужа она все-таки не могла по многим причинам. Даже при том, что с нее были сняты все обвинения, мать ее мужа не выказывала особого желания видеть Кейт. И тем более принять ее в своем доме. Как и Оливер, кузен Джорджа, видимо, уже вступивший в права наследства или готовившийся сделать это. Да Кейт сама не хотела жить со свекровью, не питавшей к ней иных чувств, кроме ненависти. Но самое важное, что она была свободна! Свободна не только от тюрьмы, но и от своей прежней жизни. Зачем ей снова возвращаться в Маркингем-Эбби и оказаться пусть не в Тауэре, но опять-таки в другой тюрьме? Нет, отныне она намерена начать новую жизнь.