Валери Боумен - Скандал с герцогиней

— Джеймс, — прошептала она, повернувшись к нему. — Я не могу позволить тебе разрушить из-за меня свою жизнь.

— Предоставь это решать мне… Это мое решение.

Ее ногти впились в ладонь.

— Нет, не только твое, но и мое тоже.

— Я так не думаю… — С его губ сорвалось проклятье.

Она закрыла глаза и подняла руку.

— Я знаю. Ты, как всегда, пытаешься все исправить, но я не могу позволить тебе…

— Глупости, Кейт, ты не позволяешь мне…

Ее глаза снова открылись.

— Джеймс, я знаю тебя. Ты благородный, честолюбивый. Ты хочешь быть хорошим со всеми. — Она не могла упомянуть Лили. Да и зачем? И какое это имеет значение? Даже если бы он не делал предложения Лили, ситуация была бы тупиковой из-за испорченной репутации Кейт.

— Кейт, не говори так. — Он потянулся к ней, и она должна была закрыть глаза, чтобы скрыть набежавшие слезы. Он не облегчил ей задачу, только что Кейт разыграла последнюю карту. Повернувшись к нему спиной, она уставилась невидящим взором в замерзшее окно.

— Брак — не панацея, Джеймс. Когда я вышла замуж в первый раз, о, каждый относился ко мне так, как будто я подарок небес. Но я быстро поняла, насколько это далеко от правды. Ты простишь меня, если я скажу, что не думаю, будто замужество с еще одним дворянином — это ответ на мои молитвы?

Повисла долгая тяжелая пауза. Оба молчали. Первым заговорил Джеймс. Его голос был резким и напряженным.

— Ты действительно так думаешь? Ты сравниваешь меня с Джорджем?

И снова губы не слушались, Кейт не могла выговорить ни слова. Просто кивнула и закрыла глаза.

— Прощай, Джеймс, — прошептала она.

Через секунду она услышала, как за ним хлопнула дверь. А дальше удаляющиеся звуки его шагов по мраморному полу коридора. Прижавшись лбом к холодному стеклу, Кейт зарыдала. Слезы, которые она больше не сдерживала, хлынули из глаз неудержимым потоком. Ее тело сотрясали рыдания. О Господи, она только что совершила самый самоотверженный акт в своей жизни, позволила Джеймсу, которого любила безмерно, уйти навсегда.

Джеймс опрокинул очередную порцию джина и скрипнул зубами. Чудовищный вкус. Но таверна «Любопытный козел» — прекрасное место, чтобы напиться и забыть обо всем. Его усадили за столик в задней части таверны, дали бутылку джина и сомнительно чистый стакан. Отлично.

Джеймс поднес бутылку к стакану и чокнулся. Дзинь… Пошло все к дьяволу! Кого винить в том, что произошло? Джеймс сам совершил то, что поклялся не делать никогда. Он влюбился. Будь оно неладно. Это правда, что он не исключал возможность женитьбы. Проклятье, несколько месяцев назад он делал предложение Лили. Она, разумеется, отказала, но любовь тут была ни при чем. Брак по любви он не заключит. Именно в этом Джеймс поклялся годы назад. Годы и годы назад. Брак и дети — это одно. Любовь — совсем другое.

Если Джеймс и любил, то одну-единственную женщину в мире. Он никогда не встречал ее, и так случилось, что стал невольным виновником ее смерти. Любовь заключает в себе огромную долю боли и огромную долю риска, это две вещи нераздельные. Всю свою строго контролируемую жизнь он стремился к совершенству. А совершенство подразумевает принятие правильных решений. Любовь не приносит ничего, кроме неприятностей. Больших, отвратительных неприятностей. От которых необходимо очиститься, и чем скорее, тем лучше.

Правильно. Нет, в его жизни нет места для любви. Но он все-таки взял и попал в эту ловушку, несмотря ни на что. Несмотря на все его клятвы и благие намерения, он влюбился в Кейт. И она отказала ему. Черт, это больно. Она объясняла свой отказ тем, что будто бы не может позволить ему разрушить из-за нее свою жизнь. И ничего больше, никаких других объяснений. Если бы Кейт любила его, она не допустила бы того, что происходило с ним сейчас. Что значит репутация, по сравнению с любовью? Ба-а-а… Он уже не в состоянии слушать свои собственные размышления. Он превратился в слюнявого романтика. Бр-р-р… Он думал, что на свете была одна-единственная женщина, которую он мог бы полюбить, а вместо этого нашел вторую, которая смертельно ранила его. И как он мог позволить себе подобную потерю самоконтроля? Обхватив бутылку рукой, он сжал ее что есть силы.

Наполнив стакан, выпил до дна и налил снова. Все постепенно обретало смысл. Отлично. На какое-то время он явно потерял голову. Но сейчас, как никогда, причина и логика вновь заявили о себе. Подсказывая, что он не только должен немедленно забыть о своей любви к Кейт, но и никогда больше не открывать себя для подобной боли. Его затуманенный алкоголем мозг, наконец, позволил признать правду. Все это началось и закончилось на его матери. Глубоко в душе, Джеймс всегда знал это. Всю свою жизнь он ощущал боль потери единственной женщины, которую любил. И сейчас потерял вторую. Это закончилось. Кейт не могла бы обидеть его больше, чем уже обидела. Он потерял ее. И сейчас должен спасти свое сердце от малейшего проявления слабости, от малейшего желания вновь влюбиться. Кончено. Сделано. Кончено.

И завтра же он начнет новую жизнь. А сегодня? Сегодня он будет пить.

Дверь таверны открылась, головы присутствующих повернулись посмотреть на двух джентльменов, которые только что вошли. Они не спеша пробрались между столиками в заднюю часть таверны, где сидел Джеймс.

Ах, как раз вовремя. С кем еще лучше выпить?

Джордан Холлуэй присвистнул.

— На этот раз я должен поверить своим глазам. Решил напиться, Медфорд? Что происходит?

— Заткнись и выпей, — бросил Джеймс, подвигая к друзьям бутылку.

— И в самой грязной дыре, какую только можно найти. — Колтон огляделся вокруг. — Почему бы тебе не пойти в клуб и не выпить в приличной обстановке? — Он сокрушенно покачал головой. — Вместо того, чтобы сидеть здесь за грязным столом? Галстук развязан, с прической черт знает что, рубашка в пятнах и… подбитый глаз? Что, черт побери, происходит? А, Медфорд?

— В клуб? Не желаю, чтобы весь этот высокомерный сброд видел меня. Проклятые снобы. Многие из них, во всяком случае. А что касается глаза, один бедолага сказал что-то, что мне не понравилось. Только и всего.

— Драка в публичном месте, Медфорд? Правда? — Эшборн покачал головой, стараясь сдержать смех.

Джеймс прищурился, не сводя с графа глаз.

— Осторожнее, старина, не давай мне другой причины для драки.

Эшборн поднял обе руки, объявляя перемирие.

— Не думай, что я… — Он присмотрелся. — Господи, старина, ты пьешь джин?

— Да, — буркнул Джеймс и продолжил, еле выговаривая слова: — И на… намерен и дальше пить, еще и еще… А сейчас сядьте. Я хочу, чтобы вы выпили со мной, не осу… осуждая меня.

Колтон и Эшборн обменялись понимающими взглядами, пододвинули два грязных стула и сели.

Эшборн расплылся в улыбке.

— Не хочу спорить с тобой, когда ты в таком настроении, Медфорд. Скажи нам, ты нашел герцогиню?

— Не называй ее так, — с угрожающим видом отрезал Джеймс.

— О нет. — Эшборн покачал головой. — Только не это, не говори мне, что ты напился и поэтому злишься. Выпивка, напротив, должна веселить… как меня.

— Да, я видел ее, — рявкнул Джеймс.

— И..? — Колтон изогнул бровь.

— И она отказала мне. — Джеймс снова выпил.

— Отказала… сейчас? — переспросил Эшборн.

— Ты ду… ду… думаешь, я стал бы сочинять? — отрезал Джеймс.

— Попробуй найти в этом хорошую сторону, старина, — усмехнулся Эшборн. — Ты же не хочешь, чтобы тебя связали по рукам и ногам? Кроме того, не лучшая идея просить только что овдовевшую леди выйти за тебя замуж. Если вы оба еще не учинили скандал, то после такой поспешной женитьбы, боюсь, тебе пришлось бы бежать из города. Ей еще положено носить траур.

Джеймс, покачиваясь, поднялся и бросился на Эшборна. Колтон вскочил и удержал его.

— Стоп, стоп, стоп. Нет нужды распускать руки, — сказал Колтон, проследив, чтобы Джеймс тяжело опустился на стул.

— Правильно, старина, — хмыкнул Эшборн. — Ведь ты не хочешь, чтобы тебе подбили другой глаз?

Джеймс огрызнулся, подняв на него затуманенные глаза.

— Чего ты злишься, Медфорд? — поддержал друга Колтон. — Ведь она не первая леди, которой ты делал предложение.

Джеймс поставил локти на стол, обхватил голову и запустил пальцы в волосы.

— Это совсем другое.

Эшборн и Колтон переглянулись.

— Дай мне бутылку. — Джеймс потянулся через стол.

— Держи, — сказал Эшборн. Джеймс наблюдал, как Эшборн и Колтон получили стаканы от одного из слуг и наполнили их.

Эшборн поднял стакан.

— Что ж… Если ты решил напиться, ты можешь сделать это по всем правилам. Давай!

Спустя несколько часов, Джеймс, покачиваясь, вышел из-за стола. Колтон и Эшборн тоже встали, бросили на стол несколько монет и, подхватив Джеймса под руки, потащили безжизненное тело друга к выходу.

— Подумать только, — качая головой, говорил Эшборн, — сколько лет нам понадобилось, чтобы наш примерный виконт расслабился и провел-таки время подобающим образом.

— Кажется, он усвоил это слишком хорошо, — усмехнулся Колтон.

— Неудивительно, он всегда был примерным студентом, — со смехом заметил Эшборн.

— Даже слишком, я бы сказал, — ухмыляясь, согласился Колтон. — Но, не стоит скромничать, сегодня он перенял урок от лучших учителей. — Он взвалил отяжелевшее тело Медфорда на плечи. — Давай, старина, доставим его домой.

Нахлобучив шляпу на голову Джеймса, накинув ему на плечи накидку, они вытащили друга на улицу, где после разных ухищрений усадили в карету Колтона.

— Я отвезу его к себе, — предложил Колтон. — Присмотрю за ним. Одному Богу известно, как он будет чувствовать себя утром, думаю, что не лучшим образом.

— Ты ведь знаешь, что мы должны сделать, правда? — сказал Эшборн, поднимаясь по ступенькам кареты.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Колтон.

Они усадили Медфорда в углу, он свесил голову на грудь. Эшборн устроился напротив.

— Когда мы были в схожих обстоятельствах, этот парень много сделал для нас обоих.

— Ты имеешь в виду амурные дела? — спросил Колтон, приподнимая бровь.

— Совершенно верно, — ответил Эшборн, откидываясь на спинку сиденья. Вытянув ноги, он скрестил их в лодыжках.

Колтон пожал плечами.

— То есть?

— То есть теперь наша очередь, Колтон. Мы задолжали ему. Наш долг помочь бедняге.

Проснувшись на следующее утро, Джеймс несколько минут пытался понять, что происходит. Кровать под ним описывала круги, словно чья-то невидимая рука крутила ее по кругу. Он приоткрыл один глаз и попытался оглядеться. Нет, это не кровать. Это комната плыла перед ним кругами. Проклятье, что это за комната? Так и не найдя ответа на этот вопрос, он попытался сесть, но тут же, почувствовав жуткую боль в голове, застонал и осторожно отклонившись на подушки, обхватил голову руками.

Где, он, черт побери? Что произошло ночью? Он попытался вспомнить, постепенно восстанавливая ход событий. Проклятье! Так и есть. Скверный джин. Таверна. Колтон и Эшборн. Он, должно быть, перебрал и отключился. И что можно вспомнить после пяти… или шести стаканов джина? Стиснув зубы, Джеймс тихо изрыгал проклятья. Видимо, Колтон и Эшборн привезли его сюда и уложили в свободной комнате. Чудесно.

Послышался стук в дверь, и Джеймс заморгал.

— Войдите, — прохрипел он.

Дверь со скрипом открылась, и в комнату вошла Лили с легкой улыбкой на устах.

Гмм. Очевидно, он у Колтона. Джеймс опустил глаза, проверяя, прилично ли он выглядит. Надо же, он и не раздевался! Что ж, так даже лучше.

— Доброе утро, — бодро прощебетала Лили. — Я ждала, когда вы проснетесь. — Она держала в руках стакан с желто-зеленой жидкостью.

Джеймс снова прилег на подушки и приложил ладонь ко лбу.

— Пожалуйста, Лили, говорите тише. — Он поморщился. — Что вы здесь делаете?

Лили рассмеялась, но тут же одернула себя и прошептала:

— Что я здесь делаю? Отличный вопрос. Я у себя дома, а вы у нас… в гостях. Девон и Джордан доставили вас сюда ночью. — Она зацокала языком, качая головой.

— Ай-ай-ай. Что с вашим глазом?

— Долгая история.

— Должна сказать, что я чуть-чуть потрясена, Медфорд. — Лили, сокрушаясь, снова покачала головой. — Никогда не видела вас таким… таким растрепанным.

— А я никогда не чувствовал себя так… скверно, — прохрипел Джеймс, приоткрыв один глаз.

— Как?

— Как будто у меня в голове играет целый оркестр. И содержимое моего желудка просится…

— О да, конечно. — Лили протянула ему стакан. — Девон сказал, вы непременно должны выпить это.