- Я хотел обсудить с тобой Блейкхерста, - продолжил Дуглас. - Как лучше разместить материал, чтобы поднять настоящую шумиху на радио и телевидении.

- Дуглас, мне кажется, нужно немного подождать. У нас доказательств недостаточно.

- Кстати, о доказательствах, - сказал он. - Я посчитал необходимым пригласить Бекки. Может, это и преждевременно, но я хочу ввести её в курс дела.

И тут же, словно по волшебству, дверь открылась, и в кабинет вошла Бекки Уортингтон.

Высокая, стройная, длинноногая, с черными шелковистыми волосами и темно-серыми глазами, Бекки выглядела не просто элегантной, но аристократичной. Шикарная женщина, так про себя называла её Джорджина. Белая кость.

И не случайно, ибо отец Бекки, лорд Уортингтон, считался одним из самых богатых землевладельцев в Англии, причем его владения граничили с йоркширским замком Ховард. Но Джорджина уважала Бекки не только за высокое происхождение. Она была настолько состоятельной, что работала исключительно по призванию, а свое немалое, причитающееся директору по маркетингу, жалованье отдавала в издательский фонд. Чутье у Бекки было отменное, и она великолепно понимала, как подать материал таким образом, чтобы на него клюнули электронные средства массовой информации.

Внезапно Джорджина обратила внимание, что Бекки заметно округлилась вокруг талии. Короткая юбка костюма от Армани подчеркивала её идеальные ноги, а вот длинный пиджак обтягивал талию куда плотнее обычного. Господи, неужели она беременна? В голове Джорджины тут же замелькали тревожные мысли. Она знала, что у Дуглас давно роман с Бекки. Дуглас признался, что влюблен в Бекки ещё год назад, когда Джорджина как-то раз субботним днем наткнулась на оживленно воркующую парочку в магазине, где Дуглас и Бекки совершали покупки. Однако Дуглас был по-прежнему женат на красавице Келли, а миссис Холлоуэй была не из тех женщин, которые легко расстаются со своей собственностью.

Чем пристальнее Джорджина присматривалась к Бекки, тем сильнее убеждалась в собственной правоте. Да, все признаки беременности были налицо: длиннополый пиджак над округлившимся пузиком, заметно увеличившийся бюст, взгляд, преисполненный каким-то особенным умиротворением.

- Итак, куда мы продвинулись с Блейкхерстом? - осведомился Дуглас.

- Мы поместили в "Таймс" объявление, на котором они настаивали, ответила Джорджина, мигом перестроившись. - "Сюзи" оказалась мужчиной, который подчинялся приказам другого мужчины. Однако беда в том, что убедительных доказательств они представить нам не в состоянии. Голословные утверждения о том, как он встречается с любовницей по воскресеньям, а жена с детишками ни о чем не подозревают... - Черт возьми, подумала вдруг Джорджина, а ведь и Дуглас сейчас играет в такую же игру с Бекки, в то время как Келли, сидя дома, ни о чем не догадывается.

Но Дуглас и ухом не повел - он был слишком увлечен разворачивающейся интригой. И Джорджина продолжила:

- Я отрядила на это дело целую команду. Пока, похоже, Блейкхерст не замечает, что за ним следят. Но и ведет себя безукоризненно, так что придраться нам не к чему. Каждый вечер в положенное время возвращается в Хампстед, в родное гнездышко. Так что, если и дальше все будет продолжаться в том же духе, публиковать нам будет нечего. Тем более что для общения со своей подружкой него есть великолепное оправдание - они вместе работают.

Дуглас задумался. Не желая вдаваться в дальнейшие подробности, Джорджина воспользовалась первым же благовидным предлогом, чтобы улизнуть.

В пятницу, в девять часов вечера, Джорджина стояла у окна своего углового кабинета на двадцать восьмом этаже. Она не уставала любоваться величественным куполом собора Св. Павла, арками перекинутых через Темзу мостов, строгими линиями Вестминстерского дворца.

Мысли её витали в облаках, но вновь и вновь уносились к человеку, с которым она предавалась постельным утехам. Почему-то подходящих слов Джорджина не находила. Как называть таких людей - партнер, любовник, любовница, возлюбленный, господин, подружка? Так или иначе, язык не поворачивался. Черт знает что! Джорджина все ещё ломала голову, какое бы слово изобрести, когда зазвонил её личный телефон. Номер этот был известен лишь Дугласу, родным и близким друзьям. Вот почему Джорджина несказанно удивилась, когда услышала в трубке голос Леса Стрейнджлава с его неподражаемым австралийским акцентом. Стрейнджлав был исполнительным директором "Маклейрдс", рекламного агентства-партнера "Трибьюн", и считался закадычным другом Дугласа Холлоуэя.

- Как дела, Джорджи? - поинтересовался он, однако дожидаться её ответа не стал. - Послушай, дорогуша, мне только что звонил Тони Блейкхерст. Помнишь - мой друг? Так вот, по его словам, к нему домой приходил один из твоих репортеров и пытался взять интервью насчет какой-то мифической подружки. Что это за фигня, черт возьми?

- Лес, я сейчас страшно занята. Могу я перезвонить вам буквально через пару минут?

- Да, Джорджи, но только побыстрее, потому что Тони вне себя от бешенства. Ты ведь помнишь, как высказался премьер-министр насчет соблюдения моральных норм? Если ты опубликуешь эту статью, Тони в два счета вышибут из команды, а он столько лет ждал, пока наконец войдет в правительство. Обещаешь, что перезвонишь?

Джорджине понадобилось минуты две, чтобы подключить к телефону кассетный магнитофон и проверить, работает ли запись. Она связалась с Майком, известила его о только что состоявшемся разговоре, затем перезвонила Лесу. Тот поднял трубку с первого же звонка.

- Послушайте, Лес, почему вы позволили себя использовать? - с места в карьер спросила Джорджина.

- Значит, это правда? - ответил он вопросом на вопрос. - Черт побери, Джорджи, это ужасно, вы ведь его уничтожите. Тони - мой близкий друг. Я ведь, по-моему, как-то раз тебя с ним познакомил. С ним и с его женой. Чудесная женщина. И у них двое детишек. Что вы против него ополчились?

- Мне очень жаль, Лес, что вы с ним друзья, но вся беда в том, что его отношения с другой, крайне привлекательной женщиной, которая служит у него в ранге доверенного секретаря, давно переросли служебные рамки. И у неё тоже двое детишек, причем оба - от Тони. Передо мной сейчас как раз лежат первые страницы верстки этого материала. Могу, если хотите, зачитать вам вслух заголовки.

- Зачитай, - сухо потребовал Лес Стрейнджлав.

Джорджина принялась читать:

"СКАНДАЛ, В КОТОРОМ ЗАМЕШАН

МИНИСТР, ЕГО ЛЮБОВНИЦА

И ДВОЕ ИХ ДЕТЕЙ",

"БЛЮСТИТЕЛЬ НРАВСТВЕННОСТИ ИЗ ПРАВИТЕЛЬСТВА БЛЭРА ИЗМЕНЯЕТ ЖЕНЕ

С ПЫШНОГРУДОЙ БЛОНДИНКОЙ",

"ОНИ НАСТОЛЬКО БЛИЗКИ, ЧТО ДЕТИ ЛЮБОВНИЦЫ

ЗОВУТ ЕГО ПАПОЙ".

- Надеюсь, ты не собираешься это опубликовать? - истерично выкрикнул Лес срывающимся голосом. - И могу я хоть как-то этому воспрепятствовать?

- Нет, Лес, - со вздохом сказала Джорджина. - Боюсь, что это невозможно. Тони Блейкхерст - один из ведущих министров Блэра, его опора. Его привыкли считать столпом нравственности, он вечно фотографируется с детьми и женой, которой на самом деле изменяет с женщиной, успевшей родить ему ещё двоих детей. Это настоящая бомба.

Трубка на минуту замолчала. Говорить и думать одновременно Стрейнджлав не умел.

- Дело в том, Джорджи, - сказал он наконец, - что Тони и с Дугласом очень дружен. Впрочем, давай я объясню тебе все без обиняков. Тони прекрасно осведомлен про роман Дугласа с Бекки, про то, что она ждет ребенка, и про более чем сомнительные сделки, которые твой шеф заключает. Если ты опубликуешь эти материалы, Тони придется все это выложить.

- Господи, что вы несете? - возмутилась Джорджина. - И причем тут ребенок, которого ждет Бекки? - Задавая вопрос, она уже знала, что услышит в ответ.

- Пока это держат в тайне, но Бекки беременна, - торжествующе произнес Стрейнджлав.

Джорджина похолодела. Ее не впервые пытались шантажировать или запугивать, но сейчас случай был не обычный. Бекки, пусть даже и беременная, её не заботила. Да, разумеется, приятного в этой ситуации для Дугласа мало, но ведь только политики и люди духовного сана лишались своих постов, будучи уличены в супружеской измене. Нет, настоящая угроза таилась в намеке на сомнительные сделки Холлоуэя. В суровом газетном мире мораль ценилась невысоко. Человек, занимающий столь высокий и ответственный пост мог быть сколь угодно жестоким и безжалостным, и это ему сходило с рук. Но при малейшем намеке на нечистоплотность и продажность на его карьере можно было ставить крест. Максвеллу оставалось бы лишь потирать руки.

- Я не знаю, о чем вы говорите, Лес, - сдержанно отозвалась Джорджина. - Но могу лишь повторить: если я раздобуду необходимые доказательства, материалы будут опубликованы.

Положив трубку, Джорджина посмотрела на Майка. На мгновение она даже забыла о его присутствии.

- Пусть это останется между нами, - попросила она, и Майк торжественно кивнул.

- Мне нужно идти, - сказал он. - Осведомитель сказал, что раздобыл какие-то сногсшибательные сведения.

После его ухода Джорджина воспроизвела магнитофонную запись. Ей до сих пор не верилось в обвинения, которые выдвинул Лес. Дугласа Холлоуэя она знала уже много лет. Да, характер у него был сложный, порой и сам он бывал к ней несправедлив, но вот в бесчестности его ещё никто не упрекал. Что ж, придется ему все рассказать, решила Джорджина. Позвонив по его телефону, она сообщила автоответчику, что должна срочно увидеться с Дугласом первым же делом с утра.

Зазвонил телефон на её столе. Джорджина сняла трубку. Звонил Майк.

- Встретимся в "Последнем шансе", - заговорщическим тоном предложил он. - Прямо сейчас. Дело не терпит отлагательства.

- Но я уже собралась домой, - запротестовала Джорджина. - Может, по телефону обсудим?

- Нет, - отрезал он, и послышались короткие гудки.

На Майка это не похоже, подумала Джорджина, укладывая в кейс бумаги. Бар "Последний шанс" располагался за ближайшим углом от здания "Трибьюн". Майк сидел за столом, потягивая пиво, а напротив стоял бокал с шардонне, которое он заказал для нее.

- Ну, что за тайны мадридского двора? - полюбопытствовала Джорджина, присаживаясь.

- Боюсь, что радости они тебе не доставят, - серьезно сообщил Майк. Мой осведомитель, бывший полицейский, сказал, что... Это вовсе не для газеты, Джорджи. Информация обошлась мне в круглую сумму, но ты согласишься - овчинка выделки стоила.

- Выкладывай же! - нетерпеливо потребовала Джорджина. - Не тяни кота за хвост.

- За тобой установлена круглосуточная слежка, - прошептал Майк, осмотревшись по сторонам. - Частный сыщик следит за каждым твоим шагом. Вот почему я не хотел говорить об этом по телефону. Тем более что и разговоры твои, судя по всему, прослушивают.

Джорджина уставилась на своего друга с огорошенным видом.

- Осведомитель не сказал, кто за всем этим стоит, но лишь намекнул, что это кто-то из своих.

- Шарон!

- Я знаю, что она пытается тебя выкурить, но - такими методами!

- Она хочет дискредитировать меня в глазах совета директоров. За кулисами сейчас идет сложная игра, и ты о многом не знаешь. На это намекает статья в "Телеграф". Я специально не говорила тебе, чтобы ты не был в этом замешан. Так вот, мне удалось узнать, что Шарон собирается представить Дугласу план перехода "Дейли" на ежедневный выпуск. Один мой доброжелатель из финансового отдела передал мне копию этого плана, и я решила её опередить. Должно быть, Дуглас сообщил ей об этом. И вот теперь Шарон мне мстит, причем, похоже, готова бить ниже пояса. Что ж, Майк, я тоже могу ответить ударом на удар.

- Что ты имеешь в виду?

- Нужно установить наружную слежку и за ней, - сказала Джорджина. - Я убеждена, что она спит с Эндрю Карсоном. Давай раздобудем доказательства. А заодно посмотрим, что ещё выплывет наружу...

В этот миг Джорджине позвонили по телефону сотовой связи. Это был редактор последних новостей.

- Джорджи, вы не поверите, но в только что отпечатанном номере "Сатердей Трибьюн" Шарон поместила наш сенсационный материал о матерях-одиночках!

- Будь она проклята! Но как она его раздобыла? У нас ведь были эксклюзивные права.

- Мне только что звонил человек, у которого я купил этот материал. Он в бешенстве. У нас была договоренность, что статья появится не раньше воскресенья, одновременно с брайтонской конференцией, а теперь - такой конфуз. Он божится, что из "Дейли Трибьюн" к ним никто не обращался. Скверная история, Джорджи. Это утечка. Причем некоторые абзацы воспроизведены слово в слово.

Закончив разговор, Джорджина обрисовала положение Майку.

- Они взломали нашу компьютерную сеть, - уверенно заключил Майк.

В глубине души Джорджину поступок Шарон даже восхитил. Так профессиональный боксер способен оценить отвагу уличного драчуна. Джорджина всегда сознавала, что Шарон готова биться до последнего. В этом отношении у обеих женщин было много общего. Однако Джорджина понимала, что умом и сообразительностью превосходит соперницу, и это давало ей неоспоримое преимущество. Однако для победы с таким противником его было недостаточно. Шарон для достижения своей цели не гнушалась никаким методами, и это делало её опасной вдвойне.