Джулия Лэндон - Скандальная куртизанка

Кейт издала стон удовольствия. Грейсон толкнул ее на диванные подушки и подвинулся вместе с ней. Лорд Грейсон был полностью околдован ее поцелуем, сладостным вкусом ее рта и языка, ее телом, которое прижималось к нему.

Его тело набухало и клокотало от страсти, он был на грани того, чтобы овладеть ею немедленно. Но это было безумием, это было опасно, это могло испортить его отношения с принцем. И, тем не менее, Грейсон сунул руку под лиф. Ее груди были тугие, кожа — теплой и ароматной. Страсть, бурлившая в теле Грейсона, стерла все разумные мысли. Ее руки блуждали в его волосах, падали ему на плечи. Она провела ладонями по его спине до самых бедер, в то время как Грейсон целовал ей шею.

Положив ладонь ей на талию, он привлек Кейт к себе. Он подумал, не проводить ли ее в дом, когда Кейт внезапно выставила вперед ладони и оттолкнула его. Грейсон поднял голову. Кейт открытым ртом пыталась глотнуть воздух.

— Я провожу вас, — задыхаясь, пробормотал Грейсон.

— Нет, — ответила Кейт и покачала головой, устремив на него пронизывающий взгляд. — Я не могу. Я не стану этого делать.

— Кейт…

— Нет, — снова повторила она и оттолкнула его. — Я заключила контракт с принцем. Я дала ему слово.

Угораздило же Грейсона из всех куртизанок Лондона почувствовать неодолимое желание именно к той, у которой столь развит голос совести. Он осторожно поднес ко рту ее руку и поцеловал пальцы.

— Позвольте мне войти, Кейт. Мы обсудим это…

Она неожиданно стащила перчатку со своей руки и распахнула дверь, заставив вздрогнуть лакея, который терпеливо ожидал снаружи.

Соскочив на землю, Кейт оглянулась на Грейсона. Он продолжал держать и сжимать ее перчатку.

— Спокойной ночи, ваша светлость, — сказала Кейт и побежала к двери. Минутой позже дверь распахнулась, дворецкий посмотрел на карету, а Кейт проскользнула внутрь. Дверь тут же захлопнулась за ней. Дверка кареты тоже закрылась, и экипаж покатил по Кинг-стрит.

Грейсон поднес перчатку Кейт к носу. Он понимал, что только что перешел некий порог безумия, но в этот момент его тело все еще продолжало пульсировать от страсти, и он продолжал ощущать тепло ее плоти.

Кейт прижалась спиной к закрытой двери. Дыхание у нее оставалось прерывистым, кожа полыхала.

Олдос вопросительно посмотрел на Кейт, принимая шубу, после чего нахмурился. Когда Олдос отвернулся, Кейт дотронулась пальцами до своих губ. Она не хотела забыть ощущение и силу того поцелуя. Ни за что.

Олдос повернулся к ней.

— А где ваша перчатка?

— А-а… — Она посмотрела на руку без перчатки. — Она испорчена. Я разлила вино.

— Вино? А добрый джентльмен собирается ее постирать?

Кейт почувствовала, что краснеет. Вскинув подбородок, она посмотрела Олдосу в глаза.

— Не думаю.

Однако она не смогла обмануть Олдоса. Он вдруг ухмыльнулся и двинулся к ней. Положив руки ей на плечи, он оттащил ее от двери.

— Вам не нужно беспокоиться о том, какие мысли бродят у меня в голове, девочка, — сказал он. — Лучше подумайте о том, какие мысли терзают лысую голову Дигби.

Кейт застонала.

Олдос не ошибался. Когда Дигби появился на следующий день, новость, рассказанная Кейт, обеспокоила его сверх всякой меры. Он застал ее в покоях, в домашней одежде. Она сидела в кресле, рассеянно просматривая последнюю газету, а ее мысли пребывали совершенно в другом месте. Рядом стояла тарелка со свежеиспеченными булочками, но у Кейт не было аппетита.

Дигби вошел в комнату вслед за Олдосом и на ходу бросил пальто на диван. Несмотря на свое брюшко, Дигби элегантно нагнулся, чтобы поцеловать Кейт в щечку.

— Мисс Бержерон, вы выглядите как всегда восхитительно, однако, судя по вашему виду, вы всю ночь провели в развлечениях.

— Вовсе нет, — возразила она, игриво постучав по его руке. — Я вернулась домой довольно рано, всего в два часа.

— В два часа! — воскликнул Дигби, вскинув брови. — Стало быть, ваш выезд не завершился с окончанием оперы?

Она скромно покачала головой. Сияя от восторга, Дигби сел рядом.

— Расскажи мне все, дорогая, — попросил он, угощаясь булочкой, — и не пропускай ни единой детали.

Кейт без колебаний рассказала ему все — она до смерти хотела поговорить о вчерашнем вечере. Она рассказала ему об опере, о великолепии ложи герцога Дарлингтона, о знакомстве с сестрой герцога и, разумеется, о его любовнице. Она рассказала ему о Сент-Джеймсском дворце, но тут снова вошел Олдос и внимательно выслушал ее описание.

Когда Олдос снова вышел, Кейт рассказала о принце и игре в «спекуляцию», а также о том, как выиграла ошеломительную сумму в двадцать четыре фунта.

— Двадцать четыре фунта? — воскликнул Дигби. — И где же они?

— Надежно отложены — половина на оплату ренты для подруг, а половина — на будущие проекты.

— Что еще? — настойчиво допытывался Дигби, угощаясь второй булочкой и чаем.

Она рассказала ему о том, как ее обвинили в шулерстве, что страшно рассердило Дигби и вынудило его чертыхнуться. Однако, успокоившись, он жестом попросил ее продолжить рассказ. И Кейт рассказала, как за нее заступился герцог.

Кейт подалась вперед.

— Он мгновенно вывел меня из зала, — шепотом пояснила она. — Он был очень зол на лорда Даннинга и уверял меня, что я не заслуживаю такого обращения.

— Разумеется, не заслуживаешь!

— Но когда мы приехали сюда, он… он поцеловал меня, Дигби. — А возможно, это она его поцеловала. Она не могла вспомнить.

Дигби замер, поднеся ко рту булочку, затем проглотил то, что было во рту, и положил булку на тарелку. Достав носовой платочек, он аккуратно вытер руки и вернул его в карман. Потом посмотрел Кейт прямо в глаза.

— Ты должна воспользоваться этим, чтобы получить от него что-нибудь ценное.

— Прошу прощения?

— Кейт, послушай, — твердо проговорил Дигби. — Герцог попал под твои чары. Большинство мужчин в конечном итоге попадают — достаточно было только посмотреть на тех, кто находился вокруг игорных столов Кузино. Но это — золотая возможность для того, чтобы попросить денег или чего-нибудь еще. Того, что тебе может понадобиться.

— Нет, — возразила Кейт и решительно покачала головой.

Дигби поймал ее руку и крепко сжал ее.

— Да! — энергично произнес он. — Ты не должна упускать такую возможность!

— Я не стану его использовать! — испытывая ужас, воскликнула Кейт и попыталась выдернуть руку.

— А почему нет? Ведь он использует тебя! Дорогая, как ты думаешь, сколько лет ты сможешь рассчитывать на свою красоту? А что будет потом, когда твоя красота увянет и эти лорды начнут смотреть на других?

— Дигби!

— Не беспокойся, — успокоил ее Дигби. — Я всегда буду считать тебя красивее всех, но эти джентльмены по мере того, как ты начнешь стареть, начнут смотреть на более молодые, более красивые лица. Ты — цветок, это верно, но цветы в конечном итоге вянут и засыхают в тени других цветков.

— Ах, — воскликнула Кейт, выдергивая руку. — Все было вовсе не так, — упорствовала она. — Это отличалось от обычной похоти.

Дигби заморгал глазами. Затем они стали круглыми от удивления.

— Бедняжка ты моя! — засмеялся он. — Любовь моя, ты не должна предаваться фантазиям о том, что в этом поцелуе было что-то другое, кроме похоти!

— Нет, Дигби, — рассердилась Кейт и вскочила. Она не намерена позволять ему разрушать очарование того поцелуя. Этот поцелуй и в самом деле отличался от других. — Он был… уважительный, — сказала она, скрестив руки на груди. — Дарлингтон хотел порадовать меня, а не просто получить удовольствие.

— Черт побери, Кейт! — не выдержал Дигби. — Я говорю это для твоего же блага. Ты должна поверить мне и не романтизировать…

— Я и не романтизирую! — запротестовала Кейт, уворачиваясь от него.

— И все же я прав. Наступит день, когда ты встретишь джентльмена, который полюбит тебя крепко и безоговорочно, но это будет не герцог Дарлингтон. Он один из них, и он не изменит своих взглядов, даже ради любви к такой красавице, как ты! Не позволяй себе верить, что он изменится.

— Разве я говорила о любви? — огрызнулась Кейт. — Ты придал этому слишком большое значение, Реджинальд Дигби. Я просто сказала, что поцелуй отличался от других! Он был уважительный! По-моему, я в этом разбираюсь!

Она видела по насупленному лицу Дигби, что он ей не верит, но Кейт было на это наплевать. Она кипела. Разве в ней нет ничего, кроме смазливого лица и складной фигуры? Разве так нелепо предположить, что какой-нибудь мужчина, пусть даже герцог Дарлингтон, может разглядеть в ней нечто другое, а вовсе не то, что питает похоть?

— Кейт…

— Честно говоря, я даже удивляюсь, за какую дурочку ты меня держишь, — сказала она и плюхнулась на шезлонг. — Давай, пожалуй, обсудим более важные проблемы. Что ты думаешь о булочках?

Дигби пристально посмотрел на нее. Кейт подняла тарелку и сунула ее ему под нос.

— Может, ты попробуешь еще одну и выскажешь мнение эксперта?

Дигби вздохнул, видя ее неуклюжую попытку сменить тему разговора, однако отказать ей в просьбе он не мог. У каждого имеется своя слабость — у Дигби такой слабостью была еда.

Прошел день после посещения оперы, затем два, а Грейсон так и не навестил принца. Он придумывал для себя оправдания — слишком много срочных дел; к тому же стоят слишком свирепые холода, чтобы наносить сейчас визиты; в нем нуждается Меррик для сбора необходимых голосов. Однако, правда была в том, и в конце концов он признался себе в этом, что он не хотел, чтобы Джордж освободил его от опеки над Кейт Бержерон. Нет, Грейсон нуждался в поводе увидеть Кейт снова.

На третий день свирепый холод сменился просто холодом, и Грейсон отправился навестить мать.

Мать сидела возле пылающего камина в Бомон-Хаусе и вышивала. Его племянники, Фредерик и Радклифф, играли на полу в солдатики. Каждые несколько минут бабушка, которой явно досаждали слишком шумные игры, увещевала внуков.

Пруденс смущенно поприветствовала старшего брата. Она была одета так, словно собиралась уходить.

— Я пришел в неподходящий момент? — спросил Грей-сон после того, как поздоровался с матерью и потрепал по волосам мальчишек.

— Твой приход никогда не может быть неуместным, Грейсон. Я ожидаю карету, чтобы нанести визит леди Юстис. Она заболела.

Грейсон почувствовал себя виноватым — две недели разлуки с Дианой быстро превращались в три.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Лихорадка, — сказала Пруденс. — Из ее записки я поняла, что это та же самая болезнь, что и у гувернантки мальчиков. К сожалению, болезнь Дианы вынудит ее остаться дома, и Юстис отправится в Бат один.

В конце концов, у Грейсона будет возможность повидаться с Дианой. Странно, подумал он, что эта весть не взволновала его ни в малейшей степени. Грейсон улыбнулся мальчишкам и пнул ботинком одну из игрушек.

Фредерик сел на корточки и объявил:

— Когда-нибудь я буду пиратом.

— Мастер Фредерик, ты определенно не будешь пиратом, — возразила герцогиня.

Лицо Фредерика вытянулось. Грейсон подмигнул ему.

— Никто не знает, мама. Фредди очень даже может стать морским пиратом. А может, офицером Королевского флота?

— Не говори чушь, Дарлингтон. Эта профессия больше подходит для тех людей, которые заняты физической работой, а не для джентльменов. Пожалуйста, не вбивай эти смехотворные идеи в головы моих внуков, — попросила мать и, отложив вышивание, посмотрела на него поверх очков. — Говоря о смехотворных идеях, я подумала, что мы пришли к согласию и ты не будешь поддерживать связь с женщиной, которая является дочерью торговца.

Грейсон посмотрел на Пруденс, которая предусмотрительно отвела взгляд в сторону и возилась с пальто.

— Дорогая матушка, — сказал Грейсон, сцепив за спиной руки, — я взрослый человек. — Я вполне способен самостоятельно решить, с кем мне поддерживать знакомство.

— Должна довести до твоего сведения, что леди Бэбингтон была весьма шокирована твоим появлением в опере, — упрямо проговорила мать. — Она сказала, что это заметили все окружающие.

— Почему эта леди Бэбингтон не сидит возле своего камина, как большинство таких же леди, впавших в детство? — раздраженно спросил он.

— Старческий возраст не означает, что человек должен быть непременно привязан к камину. И ты намеренно уходишь от вопроса.

— Вовсе нет. Я не согласен с твоей точкой зрения.

— Что ты хочешь сказать? — спросила явно ошеломленная его словами мать. — Ты намерен снова встретиться с ней?

— Пока не знаю, — пожал плечами Грейсон. — Я нахожу компанию мисс Бержерон весьма приятной.