— Я дала ему слово, — вынуждена была сказать она.

— Я тоже. Но мы уже нарушили наше слово, Кейт. Предательство уже совершилось.

Он был прав. Она нарушила слово и не видела возможности исправить дело. Почему бы ей не провести несколько дней с Грейсоном? Не съездить в деревню?

О, какую опасную игру затеяла она со своим сердцем! Кейт отлично понимала, что впервые в жизни по-настоящему и безоглядно влюбилась. Она без колебаний встала на краю пропасти и готова прыгнуть вниз. Это так смешно, так неразумно и так опасно, и тем не менее назад дороги нет. У нее не хватит сил отказаться от этого. Помоги Бог, Грейсон околдовал ее, очаровал и соблазнил, и ей нравилось это чувство. Это неописуемо счастливое чувство любви.

— Хорошо, — сказала она, и голос ее слегка дрогнул. Грейсон прищурился.

— Ты согласна?

Она кивнула.

Он протянул ей руку, и она пожала ее. Они составили план. Кейт встретится с Грейсоном в Чаринг-кросс, у старой гостиницы и почтовой станции. Они отправятся в путешествие в конце недели.

Обязанности вынуждали Грейсона уехать сразу после чая. Он отправил Кейт в нанятом экипаже, и в течение всего пути пульс Кейт бился учащенно.

Дигби приехал вскоре после возвращения Кейт, раздраженный тем, что его обманули.

— Флеминг! — ругался он, вышагивая перед камином в гостиной. — Он не заставит меня превратиться в вора и обманщика!

Кейт не стала говорить Дигби о нападении Флеминга — это разъярило бы его еще сильнее. Дигби рассказывал о своем неудачном путешествии и злоключениях, которые пришлось испытать, а Кейт кивала и угощала его свежеиспеченными булочками, хотя не могла думать ни о чем другом, кроме Грейсона.

Грейсон… Она вспоминала, как он смотрел на нее в постели, о неукротимом желании, которое читалось в его глазах. Вспоминала, с каким наслаждением он вздохнул, когда она оказалась сверху, подарив ему еще одно сладостное наслаждение. Вспоминала о том, как он тихонько смеется, глядя на нее темно-голубыми глазами, как эти глаза заставляют ее чувствовать себя невесомой.

Олдос вернулся поздно вечером, и выглядел он страшно усталым. Он ни о чем не расспрашивал Кейт. Она улыбнулась ему, когда он тихонько пробрался через холл и поднялся по лестнице.

— Спокойной ночи, Олдос! — негромко сказала она ему вслед.

В ответ он просто закрыл за собой дверь.

На следующий день в полдень Кейт услышала, что кто-то подошел к входной двери. Сердце у нее забилось. Она выбежала на верхнюю площадку лестницы, на ходу поправляя платье. Олдос открыл дверь. Это был посыльный.

Когда Олдос захлопнул дверь, Кейт сбежала по лестнице и едва не столкнулась с ним, настолько ей не терпелось получить послание.

Нахмурившись, Олдос передал ей пакет. Она вначале заулыбалась, но затем увидела печать.

— О, — пробормотала Кейт, И улыбка на ее лице тут же исчезла. Послание было от принца.

— Будьте осторожны, Кейт, — удаляясь, сказал Олдос. — Если разгневаете принца, добра не ждите. Ведь вы не хотите оказаться вышвырнутой на улицу?

Кейт состроила гримасу за его спиной и вскрыла пакет.

«Моя любовь, моя драгоценность, — писал принц. — Я считаю часы и минуты до того момента, когда ты станешь моей». Кейт пробежала глазами записку, затем положила ее и убрала в карман. Ей не нужны были любовные письма от Джорджа. Она хотела получать любовные письма от Грейсона.

О Господи, нужно быть очень осторожной.

Глава 24

Неотложные дела удерживали Грейсона вдали от Кейт, однако его мысли постоянно были с ней. Он вместе с Мерриком нанес несколько визитов в защиту закона об уничтожении работорговли и был удивлен тем, что некоторые весьма энергично этому сопротивлялись.

— Вы лишите законопослушных людей средств к существованию, ваша светлость, — настойчиво повторял лорд Брейдентон, когда они нанесли ему визит. — Брат моей жены имеет долю в торговой компании, и он уверяет меня, что они обращаются с неграми весьма гуманно.

— Гуманно? — взорвался Меррик. — Я видел эти корабли с рабами, сэр! И разве это гуманно — заставлять африканцев в течение трех месяцев жить в клетках, которые по величине не больше гроба? Это верх падения и жестокости!

Брейдентон чувствовал себя весьма неуютно.

— И что я скажу брату моей жены, милорд? — воскликнул он. — Что, поскольку вы считаете это негуманным, он должен потерять средства к существованию?

К счастью, Меррик и Грейсон нашли поддержку в других кварталах, и это весьма удивило Грейсона. Лорд Таунсенд долгое время был горячим приверженцем британской работорговли, но недавно изменил точку зрения. Он приплыл из Вест-Индии на рабовладельческом корабле, и то, что ему довелось повидать, радикально изменило его взгляды.

— Пожалуйста, скажите, как я могу помочь, — заявил он. Кроме помощи Меррику и повседневных дел, Грейсон устроил завтрак для Благотворительного общества женщин, которое организовали его мать и сестры для того, чтобы познакомить его с несколькими дебютантками.

Дебютантки шествовали по залу в изысканных зимних нарядах. Грейсон с трудом удерживал в голове их имена. Мисс Кейстоун, мисс Шетланд, мисс Брукс… Мисс Огаста Фсллоуз была особенно дружелюбна. Грейсону казалось, что каждая из них надеялась произвести на него впечатление, каждая желала стать его законной женой. Однако он не мог думать ни о ком, кроме Кейт. Через час сияющие лица дебютанток начали тускнеть, и еще до того, как был подан завтрак, все девушки стали походить на Диану, все смотрели на него так, словно он был средством для достижения их цели.

Ни одна из них не смотрела на него так, как смотрела Кейт — не строя никаких иллюзий и планов на будущее. Она просто наслаждалась его компанией.

Грейсон не считал, будто Диана не получала удовольствия от общения с ним, но их связь рождала тревогу. Возможно, именно этот момент риска и привлек его в самом начале. Сейчас Грейсон испытывал тягостное чувство. Он не мог понять, когда появилось это тягостное ощущение, то ли внезапно, так же как и чувство к Кейт, то ли оно заползало в его сознание исподволь и постепенно.

Тем не менее, когда Диана прислала вторую записку, умоляя его прийти к ней, он из чувства уважения и ответственности направил ей согласие. Однако прежде он нанес визит принцу Уэльскому.

Джордж обрадовался. Он находился в комнате, где хранилась коллекция из тысяч деревянных солдатиков, с помощью которых он любил устраивать учебные баталии. Он как раз выстраивал ряды кавалерии, когда к нему впустили Грейсона.

— Грейсон! — радостно воскликнул он. — Как приятно видеть тебя!

Они поболтали о городских новостях. Джордж спросил, слышно ли что-нибудь от Ламборна, против которого принц имел большой зуб. Грейсон заверил, что ничего не слышал. Они поговорили о расследовании, и Джордж снова предсказал, что король проявит здравый смысл и примет решение о разводе.

— Очень скоро это безобразное дело завершится, и я смогу следовать велениям своего сердца, — заявил он.

— Между прочим, — как можно небрежнее сказал Грейсон, — я думаю, что вы знаете, что наша общая подруга слегла в постель по причине лихорадки?

— Что? — вскинул голову Джордж. — Когда? Насколько это серьезно?

Грейсон, прибегая ко лжи, чувствовал себя весьма неловко. Но его желание побыть с Кейт было гораздо сильнее, чем желание оставаться тем человеком, каким его воспитали — правдивым и прямым. Честным.

— Просто зимняя лихорадка, не более того, — пояснил он, глядя в окно. — Врач утверждает, что через несколько дней она полностью поправится, но сейчас ей надо оставаться в постели и отдыхать.

— Я поеду к ней.

— На вашем месте я бы не стал этого делать, ваше высочество. Болезнь заразна.

— О! — только и смог произнести Джордж.

— Может быть, ее взбодрит какой-нибудь подарок? — предположил Грейсон. Что он творит? Каким лжецом становится? Он не только лжет принцу, он еще и усугубляет свой обман.

— Да, конечно, — согласился принц. — Книги. Прикованные к постели больные любят книги. Как ты думаешь, она читает по-французски?

Джордж имел смутное представление о Кейт. Он знал только о ее красоте и хотел лишь одного — уложить красавицу на ложе; именно это помогло Грейсону заключить, что то, что он делает, не такое уж зло.

— Нет, думаю, что не читает.

— В таком случае журналы мод, — решил Джордж. — Как долго мне придется держаться вдалеке от нее?

— Для полной безопасности — неделю.

Кажется, Джордж с этим согласился, ибо перешел к разговору на другие темы. Грейсон вскоре ушел, испытывая неловкость от своего нового предательства и чувства вины.

Зато с Дианой он вознамерился быть предельно честным. Однако когда Милли открыла дверь для прислуги и проводила его в комнату, он почувствовал себя весьма неловко.

Милли молча шла впереди, ведя его знакомой дорогой в комнаты Дианы. Служанка постучала в дверь Дианы условным стуком и открыла ее. Грейсон переступил через порог; Диана стояла перед камином в сорочке и халате, ее черные волосы были заплетены в косу. Когда Милли закрыла дверь за Грейсоном, Диана бросилась к нему, обвила руками и стала горячо целовать.

Грейсон тоже поцеловал ее, однако бессознательно попытался отстранить ее, в конце концов, она подняла голову и заглянула ему в глаза.

— Дорогой, что случилось? Я чем-то огорчила тебя?

— Нет, — ответил он, поспешно покачав головой. — Нет, нет, я… Я прошу прошения, Диана. — Он взял ее руку и поцеловал пальцы.

Диана заморгала, затем опустила голову.

— Я не понимаю, — просто сказала она. Затем вдруг выдернула руку. — Я не видела тебя почти месяц, и ты встречаешь меня вот таким образом?

— Я понимаю…

— Нет, ты не понимаешь, Грейсон. Если бы ты понимал, ты пришел бы ко мне! Ты не вынес бы такой долгой разлуки!

— Диана! — твердо произнес он. — Ты ведь знаешь, что не все в нашей власти. Ты не ожидала возвращения Чарлза в Лондон…

— Он в Бате уже несколько дней, а ты только соизволил прийти ко мне!

Грейсон нахмурился. Она была в ярости, однако Грейсону нечем было ее успокоить. Он не знал, что сказать. Второй раз за день он чувствовал себя виноватым. Он вообще не мог припомнить, когда в своей жизни испытывал чувство вины, за исключением первых дней связи с Дианой, когда понял, что наставляет рога Юстису. Но затем ему удалось смягчить чувство вины осознанием того, что в высшем свете это было скорее правилом, чем исключением, в особенности когда браки заключались ради титулов и привилегий, а не по любви. Конечно, любовь тоже случалась, но чаще всего ее не было, и завести любовницу грехом не считалось.

Даже Юстис позволял себе развлечения на стороне, и все об этом знали.

Однако сейчас чувство вины было гораздо глубже. Грейсон предал Диану. Едва ли он мог представить, что способен на подобное, однако… однако существовала Кейт. С Кейт все было как-то иначе, было что-то такое, что вынуждало его совершать такие поступки, на какие, как ему казалось, он вообще не был способен.

Грейсон обманул Диану, и в этот момент он понял, что их связь закончилась. Вплоть до настоящего момента он не понимал этого или не позволял себе понимать. А вот сейчас ему все стало ясно.

Он решил, что Диана тоже это поняла, увидев, как поникли ее плечи.

— Это она?

Грейсон не знал глубины своего чувства к Кейт, но он желал ее. Безумно.

— Ты, по крайней мере, можешь быть честным со мной?

— Диана, дорогая… возможно, время разлуки дало нам возможность обдумать…

— Не надо! — воскликнула она, вскинув руку. — Не надо этого, Грейсон! Значит, то, что мы лелеяли вместе последний год, оказалось таким хрупким? И даже короткая разлука способна это разрушить?

— Не знаю, — честно ответил он.

Диана сжала губы. На глаза набежали слезы.

— Она куртизанка.

Грейсону было тяжело видеть боль в глазах возлюбленной, и он протянул руку, однако Диана отпрянула назад.

— Что бы ни случилось с нами, скажи по крайней мере, что ты покидаешь меня не ради нее.

— Диана, успокойся…

— Знаешь, я могла бы рассказать обо всем этом принцу, — выпалила Диана. — Могла бы сказать ему, что ты присвоил его любовницу.

— Ты делаешь скоропалительные выводы. Если ты попытаешься совершить подобную глупость, то и твои грехи станут достоянием гласности.

— Разве ты не видишь, что она шлюха? — жалобно спросила она. — Ты в самом деле веришь, что твоя семья смирится с тем, что ты вступил в связь с такой женщиной?

Грейсон вынужден был сжать кулаки, чтобы сохранить спокойствие.

— Вы переступаете все границы, мадам!

— Ты не можешь быть с ней! — воскликнула Диана. — Она шлюха!