Кровь у него в венах застучала с невероятной силой. Он не хотел бы уходить вот так, но одному Богу известно, что можно наговорить в гневе. Он повернулся к двери.

— Грейсон! — выкрикнула Диана, когда сообразила, что он собирается уйти. — Грейсон, пожалуйста!

Он заколебался; сейчас она рыдала, и в ее слезах был виновен он.

— Диана, — сказал он, поворачиваясь к ней.

— Пожалуйста, не делай этого! — проговорила она. — Не делай этого, Грейсон! Ты ведь знаешь, насколько я несчастлива в этом браке, ты — мое единственное счастье!

Ему больно было видеть ее отчаяние, угнетало его и то, что он не находил нужных слов. Он никогда не думал о том, чем может закончиться их связь, и никогда не строил никаких планов. Он вернулся к Диане и приложил ладонь к ее щеке. Она закрыла глаза и прижалась к ладони.

— Не надо так печалиться, дорогая, — сказал Грейсон. — Мы оба понимали, что это когда-то кончится. — Он нежно поцеловал ее. Когда он поднял голову, Диана судорожно втянула в себя воздух и отодвинулась, затем повернулась к нему спиной. Некоторое время она стояла возле камина, не спуская взгляда с языков пламени.

Грейсон тихонько вышел, закрыл за собой дверь и, перешагивая через ступеньку, спустился по лестнице.

Он шел под холодным дождем, и с каждым шагом им овладевал какой-то необъяснимый гнев.

Прежде всего Грейсон злился на самого себя. Он перешел некую невидимую грань в отношении своих моральных принципов. Он всегда был таким, что ближайшие друзья и знакомые считали его здравомыслящим и морально чистоплотным во всех делах, своего рода столпом и воплощением благопристойности. И если исключить его амурные отношения с Дианой, то во всех отношениях он таковым и был.

Такого наваждения он не испытывал никогда. Он совершал поступки, которые никак не вписывались в его характеристики. Эти кошмарные обманы, на которые его толкало необоримое желание.

А может, его чувства к Кейт настоящие? Может быть, он познал настоящее чувство любви к той единственной и неповторимой во всей Англии женщине, которая до такой степени не подходила благородному герцогу?

Диана проплакала полчаса, потом взяла себя в руки и умылась. К этому времени печаль уступила место другому чувству — разъедающему душу гневу. Неужели Грейсон посмел бросить ее ради какой-то обычной шлюхи?

Она затянула пояс халата и яростно зазвонила колокольчиком.

Спустя несколько минут появилась Милли.

— Да, мэм?

Диана жестом велела ей войти. Она вытерла слезы со щек, подошла к гардеробу и открыла дверцы. Под любопытным взглядом Милли она некоторое время рылась в глубине гардероба, затем, наконец, извлекла оттуда обшитый бисером ридикюль. Диана поднялась на ноги.

— Есть такая женщина, куртизанка, — с горечью проговорила она. — Ее зовут Кэтрин Бержерон. Я хочу знать о ней все. Абсолютно все. — Она вынула из ридикюля несколько банкнот и протянула их Милли. — Узнай все, что только сможешь.

Глаза Милли округлились от удивления.

— А как я это сделаю? — спросила она, глядя на банкноты. — Я ничего не знаю о куртизанках.

— Успокойся, Милли, — раздраженно сказала Диана и сунула банкноты ей в ладонь. — У тебя наверняка есть брат, или кузен, или еще какой-нибудь приятель, который может навести справки о Кэтрин Бержерон. Она пользуется дурной славой, эта куртизанка. Она была содержанкой мистера Кузино, торговца тканью. Можешь начать с этого. Его хорошо знают в Мейфэре.

Милли посмотрела на банкноты, зажатые в руке.

— Здесь, должно быть, двадцать фунтов, — пробормотала она.

— И будет еще двадцать, если ты сообщишь мне сведения, которыми я смогу воспользоваться. Ты меня понимаешь?

Милли подняла глаза на Диану. На ее лице появилась понимающая улыбка.

— Конечно.

— Хорошо! — воскликнула Диана и жестом показала на дверь. — А теперь поторопись. Информация об этой шлюхе нужна мне как можно скорее.

Глава 25

— Это настоящее безумие! — разбушевался Дигби, когда Кейт стала укладывать дорожную сумку, чтобы ехать в деревню. — Ты хоть чуточку представляешь, какую беду на себя призываешь?

— Да, догадываюсь, — спокойно ответила Кейт. Она взяла в руки коричневое платье из парчи. Дигби оказался плохим помощником, когда дело коснулось одежды, необходимой для охотничьего домика, поскольку он никогда на охоте не бывал.

— Никогда не слыхал ничего ужаснее, чем словосочетание «охотничий домик», — заявил Дигби.

Кейт подняла темно-синее шерстяное пальто.

— Как ты думаешь, в деревне так же холодно, как и в городе?

— Холоднее, — вмешался в их разговор Олдос. — И вам не нужны нарядные платья. — Это его твердо выраженное мнение вызвало полные любопытства взгляды как со стороны Кейт, так и со стороны Дигби. Олдос нахмурился. — Вы что, думаете, я родился на море, что ли? Что я, как маленький Моисей, дрейфовал по Северному морю? Нет, я родом из Бедфордшира, где полным-полно охотничьих домиков, и все они не что иное, как каменные сараи. На вашем месте я захватил бы подбитые мехом штанишки.

— К сожалению, у меня таких нет.

— Дигби прав, Кейт, — добавил Олдос. — Вы не можете ехать с герцогом, если хотите сохранить это место.

Кейт нетерпеливо вздохнула и повернулась спиной к друзьям и лицом к гардеробу.

— Благодарю вас, джентльмены, вы вполне определенно дали понять, что не одобряете мою дружбу с герцогом. Я понимаю вашу заботу, видит Бог, но я… не могу ничего с собой поделать. — И это была истинная правда.

— Ты можешь и должна! — наставительно проговорил Дигби. — Если тебя обнаружат, принц отомстит, и, уверяю тебя, дорогая, это будет весьма неприятная месть. Ты только посмотри, что он предпринял, чтобы отделаться от жены! Тебя сотрут в порошок, выбросят на съедение волкам.

— Я знаю, Дигби, — сказала Кейт. Она не только знала это, она не могла заснуть от этих мыслей. — Но он ничего не узнает, — упрямо добавила она. — Я очень скрытная.

— Она приняла решение, это очевидно, — сказал Олдос, на что Дигби лишь фыркнул.

Повисло молчание. Напряженность между Кейт и Дигби была довольно удушающей.

— Между прочим, я слыхал, что «Принцесса» повернула назад, в порт, — нарушил молчание Олдос.

Кейт замерла и посмотрела на Олдоса.

— Корабль Джуда? А что еще ты слышал?

— Только это. Болтали на набережной. «Принцесса» попала в шторм, потеряла мачту и медленно возвращается назад.

— И долго им еще плыть? — заинтересованно спросила Кейт.

— Примерно пару недель. Они идут в Дептфорд. Кейт взглянула на Дигби, чувствуя, как к горлу подступил комок.

— Просто не верится. Я могу найти Джуда! Я могу найти его, Дигби!

— Можешь, это верно, а еще ты можешь оказаться на улице из-за своей глупости. — Дигби фыркнул и показал на дорожную сумку.

Кейт сверкнула глазами и положила в сумку парчовое платье.

— Подумать только, по прошествии стольких лет я через пару недель увижу своего брата!

Меррик не мог понять, почему Грейсон решил провести несколько дней в деревне.

— Я нуждаюсь в тебе здесь! — умолял он.

— Меня не будет всего несколько дней, — утешал брата Грейсон. — И вряд ли ты так уж во мне нуждаешься. Ты весьма красноречив по части уничтожения рабства. С тобой Уилберфорс.

— Ты — герцог! — раздраженно возразил Меррик. — Твой титул придает большой вес в общении с членами парламента. Ну зачем ты едешь?

— У меня есть дело, которое я должен уладить, — объяснил Грейсон. Объяснения причин раздражали его даже больше, чем необходимость лгать. Неужели он не может раз в жизни несколько дней отдохнуть от своих обязанностей?

Очевидно, нет, ибо Меррик помрачнел еще больше.

— До меня дошли кое-какие слухи, — негромко сказал он.

— Слухи! — фыркнул Грейсон. О нем и его семье постоянно ходили всевозможные слухи, и эти слухи редко были правдивыми.

— Я слышал, что ты был в компании куртизанки.

Это заставило Грейсона нахмуриться.

— Это все в разделе сплетен, — пояснил Меррик. — Некоторые намеки о том, с кем ты водишь компанию. Некий герцог в компании некой леди в Британском музее.

Грейсон несколько дней не читал газет и удивился этой новости. Он взглянул на свой письменный стол, на кучу корреспонденции, которую оставил ему для просмотра Палмер. Грейсон так и не прочитал ее, поскольку поехал вместе с Мерриком за голосами. Какого черта эти писаки не оставят его в покое?

— Я бы никогда не стал давать тебе советы, — продолжал Меррик. — Но голосование так близко, и… я отчаянно нуждаюсь в твоей поддержке.

— Послушай, я буду вне Лондона всего несколько дней! Ведь я не собираюсь уезжать на недели. Это всего в двух часах езды. Разве далеко? А когда вернусь, я помогу тебе убедить последних сомневающихся в мудрости закона о запрещении работорговли. Тебе и не понадобится моя помощь, но я обязательно тебя поддержу. Не сомневайся в этом.

— Ну ладно. — Меррик коротко кивнул. — Я полагаю, остается лишь пожелать тебе доброго пути. — С этими словами он вышел из кабинета.

Грейсон вздохнул и посмотрел на корреспонденцию. Он взял стопку писем и бегло просмотрел их. Это были обычные послания — петиции от арендаторов, официальные документы в отношении тех дел, в которых он был заинтересован, несколько приглашений на предстоящий сезон.

В середине пачки он обнаружил веленевый пакет с печатью принца Уэльского. Грейсон нахмурился и взломал печать. Это было приглашение на ежегодный праздник по поводу открытия парламентской сессии и начала сезона. Джордж внизу сделал приписку: «Я надеюсь, что наш бриллиант поправился и ярко сияет. Вы должны украсить им на празднике свою руку».

— Черт меня побери, если я это сделаю, — пробормотал Грейсон и бросил послание в стопку корреспонденции. Он подошел к окну и посмотрел на парк. Что он творит? Какое безумное чувство позволяет ему не считаться со столь опасными последствиями? Он вынул карманные часы. Было без четверти двенадцать.

Карета уже ждала.

Грейсон приехал на Чаринг-кросс, полный сомнений и неуверенности. Он мгновенно засек Кейт, стоило ей появиться в компании Батлера. Она казалась маленькой и напряженной. Когда они подошли к карете, лакей открыл дверь, и Кейт улыбнулась Грейсону.

Он тут же почувствовал себя лучше, и его сомнения мгновенно улетучились.

На Кейт было темно-синее шерстяное пальто и гармонирующая по цвету шляпка. Грейсон приказал лакею, чтобы он взял у Кейт дорожную сумку. Кейт попрощалась с Батлером, который настороженно посмотрел на Грейсона, после чего приняла руку лакея, чтобы войти в карету. Лакей уже собирался закрыть дверь, но Батлер вдруг выдвинулся вперед и метнул в Грейсона сердитый взгляд.

— Когда вы ее вернете? — напрямик спросил он.

— В понедельник, — пообещал Грейсон.

— Ладно, но если она не приедет, я лично отправлюсь к вам домой и потребую указать местоположение вашего охотничьего домика таким образом, что в Лондоне развяжутся все языки.

— Олдос! — воскликнула Кейт.

— Вы когда-нибудь сидели в тюрьме на протяжении вашей блистательной карьеры, мистер Батлер? — спросил Грейсон.

— Верните ее в понедельник, иначе вам придется иметь дело со мной! — отрезал Батлер и захлопнул дверцу.

— О Господи! — в смятении воскликнула Кейт. — Должна признать, он не слишком любезен, но он делает это из лучших побуждений.

Грейсон не хотел думать о Батлере.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. Кейт улыбнулась:

— Хорошо. Правда, немного волнуюсь. А ты?

Он тоже улыбнулся:

— Я тоже, но теперь, когда увидел тебя, мне стало легче.

Улыбка Кейт стала еще шире.

— Ты думаешь, что принц что-то подозревает? — понизив голос, спросила она.

Он покачал головой.

— Слава Богу, — подавшись вперед, выдохнула она. — Правда, всю неделю я чувствовала себя в подвешенном состоянии.

— Как и я, — подтвердил он.

— Принц прислал мне цветы и пожелал скорейшего выздоровления. Он написал также, что отправляется в Бэгшот-Парк вместе со своим братом Кларенсом.

«Вот и отлично», — подумал Грейсон.

— Давай не будем думать об этом сейчас, — предложил он и постучал в потолок кучеру, давая команду отъезжать.

— Погоди! — вдруг воскликнула Кейт, положив руку ему на колено. — Ты можешь побаловать меня, прежде чем мы покинем Лондон?

Когда на него вот так смотрели эти бледно-зеленые глаза, Грейсон готов был позволить ей все, что угодно.

— А что ты хочешь?

— Заглянуть на рынок. И прежде чем ты скажешь нет, — поспешила она добавить, — я сообщаю, что хочу сделать для тебя очень вкусное лакомство, но у меня не хватает ингредиентов. Ведь в твоем охотничьем домике есть какая-то кухня?