— Никто не рождается для такой несчастной жизни, Дигби, — раздраженно возразила Кейт. — Людей не спрашивают и бросают в этот мир, им некому помочь, они не могут выбраться из него.

— Не будь такой слезливой, дорогая! Горе и радость ходят в этом мире рука об руку. И очень скоро к тебе вернется брат.

Кейт сверкнула глазами.

— Джуд?

Дигби широко улыбнулся:

— Корабль достиг Дептфорда. Но из-за груза, который он везет — я подозреваю, что это рабы, — «Принцессе» не разрешили встать на мертвый якорь. Другой корабль заберет этот груз, и тогда «Принцесса» войдет в док Вест-Индии для ремонта.

Кейт смотрела на Дигби, но перед глазами стоял образ белокурого мальчика.

— Джуд действительно возвращается домой?

— Полагаю, да.

Вскрикнув от радости, Кейт обняла Дигби.

— А когда?

— Не позже чем через пару недель. У меня есть человек, который наблюдает за верфью. Он даст мне знать, как только «Принцессе» разрешат отправиться в док.

— Спасибо тебе, Дигби! Это самая лучшая новость, которую ты мог мне сообщить!

Однако новость о возвращении Джуда подняла дух Кейт ненадолго. Олдос не на шутку забеспокоился. Потеря любовника и убийство Мег тяжело сказались на Кейт. Олдос понимал это — она была слишком молода и прискорбно неопытна. До этого Она не понимала, насколько глубоко может ранить любовь, а сейчас не оставалось сомнений, по крайней мере у Олдоса, что она свою любовь потеряет.

Олдос испытал всю глубину этой боли — потеряв море, он потерял сердце.

Вероятно, влюбленность Кейт весьма удивила Олдоса, поскольку все время, сколько он ее знал, Кейт оберегала свое сердце. Даже он, один из ближайших ее друзей, ощущал строгую дистанцию. И по каким-то причинам, которых Олдос никак не мог понять, из всех мужчин, восхищавшихся ею, она впустила в свое сердце именно герцога.

Олдос недоумевал, почему именно его. Олдос не видел в нем ничего особенного. Дарлингтон казался ему таким же, как и другие аристократы, — высокомерным и надменным. Не особенно красивым, даже не слишком привлекательным. Однако Кейт что-то нашла в этом герцоге, и как только принц обнаружил их неблагоразумную связь, Кейт познала боль, которую приносит разбитое сердце.

Она слонялась по дому, неулыбчивая и молчаливая, осунувшаяся и побледневшая. К концу недели Олдос пригрозил, что направит письмо принцу с просьбой прислать ей врача.

— Нет! — воскликнула Кейт. — Не смей!

— Вы нездоровы, Кейт, — сказал Олдос. — Я опасаюсь за ваше здоровье.

— Я вполне здорова, — возразила она, отмахнувшись от него.

— Кейт…

— Со мной все в порядке, Олдос!

Олдос колебался. Он страшно переживал за нее.

— Эта… тоска пройдет со временем, — попытался он несколько неуклюже успокоить ее. — Кажется, что это никогда не пройдет, но постепенно все успокоится.

Кейт подняла глаза, в которых застыли слезы.

— Есть такие чувства, Олдос, которые не проходят даже по истечении времени.

Он хотел успокоить ее, но лишь усугубил мучения. Именно поэтому, напомнил он себе, покидая гостиную, он предпочитал женщинам море. Море не нужно было успокаивать.

Вернувшись из Бата, лорд Юстис заявил, что слишком холодно ехать сейчас в свое деревенское имение, а потому он останется в Лондоне еще на пару недель.

Диана испугалась, что может сойти с ума.

Ей стоило немалых усилий терпеть его присутствие. Она не могла видеть, как он жует, не могла слышать, как он стучит ложкой о чашку, не могла ощущать исходящий от него тяжелый запах одеколона. Однако у нее не было выбора — когда Чарлз и Диана жили вместе, он требовал, чтобы она постоянно была с ним. Он говорил, что это путь к супружескому согласию.

По мнению Дианы, это была дорога в ее личный ад.

Однажды вечером они сидели в Красной гостиной, Чарлз молча читал, Диана безмолвно сетовала на свои невидимые цепи, когда в комнату вошел Хэтт и поклонился.

— Миледи, — тихо проговорил он, и это заставило Чарлза оторвать голову от книги.

— Да? — заинтересованно отозвалась Диана. Хэтт не обращал на нее внимания, когда Чарлз бывал дома.

— Милли просит аудиенции, мадам.

— Кто такая Милли? — спросил Чарлз, обращаясь к Диане.

Ну и глупец. Милли работала в доме уже три года.

— Моя горничная, дорогой, — напомнила она. Чарлз перевел взгляд на Хэтта.

— Что Милли хочет в столь поздний час? — раздраженно спросил он, словно было уже за полночь, а не восемь часов вечера.

— Дорогой, ты не будешь возражать, если я пойду и переговорю с ней? — спросила Диана, поднимаясь с кресла.

— Сиди, сиди. — Чарлз жестом велел ей сесть на место.

— Чарлз…

— Пусть Милли войдет, — приказал Чарлз. — То, что Милли хочет сообщить моей жене, она может сказать и в моем присутствии.

Диана похолодела. Она медленно опустилась в кресло; Хэтт отправился за Милли.

Через минуту Хэтт вернулся, за ним появилась Милли. Она присела в реверансе и сцепила перед собой руки.

— Что за важное событие потребовало нарушить наш вечер? — спросил Чарлз, даже не потрудившись поднять глаза от книги.

— Прошу прощения, милорд, — пробормотала Милли. — Я… Леди Юстис… речь о том… вы хотели узнать о том, кто появится к концу следующей недели.

Сердце у Дианы подпрыгнуло. Милли или тот, кому Милли заплатила, узнал, что мисс Бержерон не только родилась на Сент-Кэтринс-Док, но и то, что ее подобрали на суконной фабрике и она стала шлюхой купца. У нее был брат, которого она тщетно пыталась разыскать и о котором наводила справки по всей набережной. Милли узнала все — имя брата, то, что он был матросом на судне, перевозившем рабов. Мисс Бержерон мечтала отыскать брата, но Диана отчаянно хотела найти его раньше. Ее связь с Грейсоном, вполне возможно, и подошла к «неизбежному концу», как он выразился, но ее презрение к Грейсону и его новой любовнице лишь начинало расцветать пышным цветом.

— О чем речь? — спросил Чарлз, подняв наконец взгляд на Милли. — Это какая-то бессмыслица.

Милли беспомощно взглянула на Диану.

— Милорд, — игриво проговорила Диана, — ты испортишь мой сюрприз, если заставишь ее рассказать тебе все.

— Сюрприз? — воскликнул Чарлз, снова обращая взор на Диану.

Впервые в его благословенной жизни Чарлз был удивлен и даже обрадован.

— Для меня? — переспросил он, улыбаясь самой широкой улыбкой, на которую был способен.

— Да. Для тебя.

Улыбка Чарлза стала еще шире.

— Ну ладно. — Он взглянул на Милли. — Хорошо, Милли. Теперь можешь идти.

— Да, милорд, — сказала Милли, снова приседая в реверансе.

Однако она не спешила уйти. Она явно колебалась; взгляд ее был устремлен на Чарлза. Диана нахмурилась, пытаясь донести до горничной свое страстное желание немедленно удалить ее из комнаты, пока она не разозлила Чарлза или не совершила какую-нибудь глупость.

— Прошу прощения, миледи, — сказала Милли. — У меня нет достаточной суммы, чтобы заплатить за работу.

Диана подумала, что ее сейчас хватит удар. Она боялась даже взглянуть на Чарлза. Она с приятной улыбкой на лице продолжала смотреть на Милли.

— Сколько? — спросил Чарлз.

— Пять фунтов, милорд.

— Пять фунтов? — повторил он, удивленно приподняв брови. Потом посмотрел на Диану. — Должно быть, это какой-то особенный сюрприз, дорогая. Ты так порадовала меня в этот вечер. — Он перевел взгляд на Милли. — Попроси завтра у Хэтта. А сейчас оставь нас.

— Спасибо, милорд, — сказала Милли и, повернув голову в сторону Дианы, еле заметно ухмыльнулась.

Когда Милли вышла из комнаты, Чарлз дотронулся до руки Дианы.

— Спасибо, дорогая. Я весьма тронут твоей заботливостью.

— Нет, дорогой, это я очень тронута, — возразила Диана. Когда Чарлз возобновил чтение, Диана стала размышлять о том, какой теперь преподнести мужу сюрприз.

Глава 32

Положение Кейт в течение следующих нескольких дней не улучшилось. Принц решил следить за ней и посылал «друзей» в самые неподходящие часы, чтобы убедиться, дома ли она. Он писал ей любовные письма, отправлял их, когда на него нисходило соответствующее настроение, и требовал, чтобы посыльный дожидался письменного ответа. Кейт мучилась с ответом, в особенности, когда рядом не было Дигби. Что касается Олдоса, то от него ждать помощи в написании любовных писем не приходилось.

Более того, пару раз Кейт в последний момент сообщали, что она должна посетить какой-нибудь раут.

Первый раут, небольшая аристократическая вечеринка для сорока персон, включая принца, хозяином которой был граф Беркшир, прошла как в тумане. Кейт улыбалась, когда кто-то глазел на нее, отвечала, когда кто-то с ней заговаривал, но все это происходило механически. Она и раньше знала, что люди смотрят на нее как-то странно, шепчутся о ней, прикрываясь веерами и бокалами с вином, но теперь Кейт это не беспокоило; она была слишком огорчена тем, что на вечеринке так и не появился Грейсон, чтобы думать обо всяких прочих мелочах.

Нельзя сказать, что она не слышала или не понимала предупреждений со стороны принца — она их слышала, и очень даже отчетливо. Его предупреждения не давали ей покоя. Она была настолько напугана, что вернула четыре письма Грейсона, даже не вскрыв их. Она не хочет отвечать за его крушение или за крушение членов его семьи.

Однако это не отвратило ее от желания видеть его, от стремления лелеять воспоминания о нем.

Когда принц открыто пригласил ее присоединиться к игре в вист, она весело и непринужденно болтала с его друзьями и в конце концов доказала, что она хорошая куртизанка. Судя по тому, как Джордж, то и дело прикладываясь к выпивке, улыбался ей, он ею гордился.

Но Кейт всем сердцем и помыслами стремилась к Грейсону. Она иногда пыталась угадать, что он делает в этот момент, катается ли на коньках с племянниками, думает ли о ней так, как это постоянно делает она. Она вспоминала, как он стоял у входа в Карлтон-Хаус, демонстрируя свою великолепно сложенную, мускулистую фигуру, или как он выглядел в ванне обнаженный, и мокрый, и капли на его теле отражались в свете камина.

Она вспоминала это по ночам, когда не могла заснуть. В минуты слабости она даже пыталась написать ему письмо с просьбой прийти к ней. Хотела рассказать, как она его любит. Однако ее умение писать письма находилось в зачаточном состоянии, у нее не получалось выразить словами то, чем жила душа. И она сжигала эти письма.

В этот вечер Кейт была приглашена на вечер в казино в Мальборо-Хаус. Скорее всего, и этот вечер будет представлять собой еще один мучительный флирт с принцем. Она не позволяла себе думать о том моменте, когда принц пожелает воспользоваться тем, за что столь щедро платил. Уже от одной только мысли о близости с ним ей делалось не по себе.

Кейт чувствовала себя плохо, Она сидела в вечернем наряде за туалетным столиком и прижимала ладонь ко лбу.

— Ты выглядишь прекрасно, дорогая, — сказал возлежавший на диване Дигби, на его животе стояла тарелка с только что испеченными лакомствами.

На Кейт было зеленое, оттенка нефрита, платье, которое гармонировало с изумрудными серьгами, подаренными ей Джорджем за то, что «хорошо вела себя».

— На кой черт мне это казино? — с раздражением буркнула Кейт.

— Ты должна проявить интерес и уважение к принцу, Кейт. Я подозреваю, что это сборище на некоторое время будет твоей компанией, пока принц от тебя не устанет.

Она бросила взгляд на отражение в зеркале.

— Ты так уверенно говоришь об этом…

— Разве я не объяснял тебе, что принц и джентльмены, подобные ему, со временем обязательно теряют интерес к женщине? Это заложено в их природе. Весь мир у их ног, и они могут позволить себе все, стоит лишь намекнуть. Но как только они насыщаются, их взгляды начинают шарить по сторонам. Ах, не смотри так мрачно! Дело не в тебе, дорогая! Дело в них. Ты лучше встань и позволь мне полюбоваться тобой.

Кейт со вздохом поднялась, как он просил. Он улыбнулся и одобрительно кивнул, но затем, окинув взглядом ее фигуру, слегка нахмурился.

— Ты слегка пополнела, Кейт. Тебе нужно заботиться о своей фигуре — принц не любит пышных девиц.

— Мужчина, который весит не менее восемнадцати стоунов, найдет дефект в моей фигуре? — сердито заметила она.

— Он весьма придирчив, — сочувственно покачал головой Дигби.

Прошли две недели с тех пор, как Грейсон виделся с Кейт. Две долгие мучительные недели, в течение которых он злился на свой титул и на все, что мешало ему быть рядом с ней. Когда он пришел на вечеринку в Мальборо-Хаус, ему почему-то показалось, что над ним хотят поиздеваться. Грейсон не хотел больше оставаться частью этого общества. Не хотел оставаться частью Лондона или даже Англии.