Бренда Джойс - Скандальная любовь

— Вы еще смеете спрашивать, за что я вас ненавижу? Вы отняли у меня сына!

— Я поступила так потому, что боялась. Очень боялась!

— Боялись? Кого? Френсиса?

— Нет! То есть да, Френсиса я тоже боялась. Он ненавидел меня за то, что я хорошо управляла нашими поместьями, а потом возненавидел Хейдриана за то, что тот не его сын, за то, что мальчик напоминал ему о его импотенции. Ему достаточно было малейшего предлога, чтобы причинить мне боль. Но Хейдриан был похож на вас, даже в детстве. Он был смел. Пытался защитить меня! — Изабель зарыдала.

— Я бы защитил вас, черт побери! Защитил обоих! Я бы увез вас отсюда!

— Именно этого я и боялась. Я знала, что вы приедете, если я сообщу вам об Хейдриане, и предъявите на него права. Я также знала, что нехорошо скрывать от вас правду. Но поймите же вы наконец, как тяжело мне было оставить вас и вернуться в Клейборо. Когда я узнала, что ношу под сердцем вашего ребенка, у меня появились силы жить и бороться.

Стоун провел дрожащей рукой по волосам, пристально глядя на Изабель.

— Иисусе. Какая глупость! Пожертвовать собой ради титула!

— Если бы я забрала Хейдриана и уехала к вам, я возненавидела бы не только себя, но и вас тоже, — прошептала Изабель.

— Жизнь никогда не бывает черной или белой, да? — печально спросил он. — Но я люблю вас такой, какая вы есть, Изабель.

— Значит, вы простили меня? — прошептала она.

— Не знаю.

— А сына вы тоже принесли в жертву вашей проклятой аристократичности?

— Нет! — вскричала она. — Френсис никогда его не любил. Он пару раз ударил его, но я заставила негодяя прекратить это с помощью шантажа, так же как заставила признать Хейдриана своим сыном. Я пригрозила, что расскажу в обществе всю правду о нем — о его пьянстве, о том, что он содомит, что жене пришлось спасать его до долгов. Вы видели Хейдриана. Он вырос прекрасным человеком. Вы можете им гордиться. Он так похож на вас.

— Но он много вытерпел, пока рос.

— Да, много. Вы дали бы ему любовь. Но если бы я разрушила свой брак, Хейдриан не стал бы от этого счастливее.

Стоун больше не сердился на Изабель.

Она подняла голову и посмотрела на него.

У Стоуна перехватило дыхание. С годами Изабель, казалось, стала еще красивее. И его охватило желание. Ничего подобного он не испытывал все эти тридцать лет.

Их взгляды встретились. В ее глазах была страсть.

— Вы все так же красивы, Изабель, — произнес он.

— Я стара.

— Это незаметно.

— Не делайте этого.

Он подошел к ней.

— Чего именно?

Изабель попыталась оттолкнуть его руки, но он привлек ее к себе.

— Не делайте этого, — повторила Изабель.

— Почему же? Мы по-прежнему вызываем друг у друга желание.

Глаза ее наполнились слезами.

— Но я люблю вас, — прошептала Изабель.

Стоун коснулся ее губ. И ему показалось, что вернулось прошлое. Что ему не шестьдесят, а тридцать, а женщине, которую он держит в объятиях, — двадцать. И что стоят они на палубе клипера «Морской дракон» или на берегу океана. Время перестало существовать. Существовали только Изабель и необъятность его любви к ней, любви, которая никогда не умирала.

Стоун почувствовал, что она плачет.

— Не плачьте, — прошептал он. — Не плачьте, Изабель.

Она еще сильнее заплакала.

— Я люблю вас, Хейдриан. Но ведь вы ненавидите меня.

— Как я могу вас ненавидеть? — воскликнул Стоун. — Я вас всю жизнь любил. — И, вспомнив слова сына, добавил: — Даже американец может быть преданным.

Она рассмеялась сквозь слезы.

— Вы говорите серьезно? Вы прощаете меня?

— Говорят, что любовь лечит.

Она весело рассмеялась.

— Вы хотели сказать «время лечит»?

— Смотря кого, — возразил Стоун. — Нас лечит любовь.

«А вдруг она снова бросит меня?» — подумал Стоун и решительно заявил:

— На этот раз ты выйдешь за меня замуж, Изабель.

— Да! — крикнула она. — Да, да, да! — И обвила его шею руками.

Всего мгновение понадобилось Николь, чтобы понять, где она находится. Она приподнялась на локте, устремив взгляд на столбик с пологом и тяжелыми драпировками. И вдруг все вспомнила.

Вчера Хейдриан выволок ее из Кобли-Хауса и в карете овладел ею. Она не сопротивлялась, потому что любит его. Теперь она поняла, что ее любовь никогда не умрет.

Кажется, она призналась ему в любви. Но лучше бы это оказалось сном.

Господи, что же ей теперь делать?

Перед глазами стоял образ Холленд Дюбуа, любовницы Хейдриана.

Николь поднялась с кровати и накинула халат. Умылась и привела себя в порядок. Ее мысли вновь вернулись к Холленд. Но боли она не ощутила.

Она должна увидеть мужа. Прямо сейчас. Может, ей просто показалось, что в его глазах она вчера увидела нежность? Сейчас это самое главное, а на остальное наплевать.

Николь понимала, что не следует выходить из своих комнат в дезабилье, но не могла остановиться. Она вошла в гостиную и вдруг увидела коробку в подарочной обертке, прислоненную к стене.

Николь поняла, что это для нее. И конечно же, от Хейдриана. Сгорая от нетерпения, Николь тут же открыла ее и обнаружила там несколько пар бриджей для верховой езды.

Николь была тронута до слез.

Отбросила бриджи и лихорадочно начала рыться в коробке в поисках карточки. И нашла. «Моей дорогой жене». Внизу подпись: «Хейдриан».

Николь прижала карточку к груди. «Моей дорогой жене». Это была не простая вежливость, она не сомневалась. Точно так же не сомневаясь уже, что вчера в его взгляде видела нежность и сочувствие.

Нежность.

Николь вскочила — она должна его найти — и побежала по коридору. Горничные, ошеломленные ее видом, прекращали работу и весело желали ей доброго утра.

Николь слетела вниз по лестнице. Сердце у нее гулко стучало.

На первом этаже она поспешила к кабинету. Внимание ее привлекли голоса, доносившиеся из музыкальной комнаты. Мужской и женский. Николь остановилась как вкопанная. Мужской очень походил на голос Хейдриана, и у Николь возникло подозрение, достаточно нелепое, она сама это понимала, однако распахнула дверь.

Мгновение она смотрела на вдовствующую герцогиню, которую обнимал какой-то незнакомец. Изабель и ее возлюбленный обернулись и посмотрели на нее. Жар бросился в лицо Николь.

— Извините! — воскликнула она, пятясь. — Прошу прощения!

Она захлопнула дверь и застыла на месте, тяжело дыша. Что происходит? Впрочем, какое это имеет значение? Она должна найти мужа. Во что бы то ни стало.

В кабинете его не было. Николь повернулась и помчалась вверх по лестнице.

Хейдриан, закрыв дверь музыкальной комнаты, где оставил своих родителей, чувствовал себя виноватым и очень беспокоился. Он не знал, правильно ли поступил. Он был уверен, что они все еще любят друг друга, но он романтик и поступил соответственно. А ведь прошло тридцать лет, и неизвестно, какие чувства они питают друг к другу.

Проходя по вестибюлю, он в который уже раз бросил взгляд на карманные часы. Скоро десять. Сердце у него болезненно сжалось. Николь проспала почти двадцать четыре часа. Прошлой ночью он трижды заходил к ней. Потом в шесть утра. В восемь она пошевелилась. Но до сих пор не встала.

И Хейдриан решил ее разбудить. Ему казалось, что следующая встреча станет решающей в их супружеской жизни. Он просто был в этом уверен, хотя понимал, что сама по себе мысль нелепа.

Что, если Николь действительно его любит? Ведь она призналась ему в любви. Или это воображение сыграло с ним злую шутку, и он услышал то, что хотел услышать?

Ее комнаты были пусты. Глубокое разочарование овладело Хейдрианом. Он уже хотел уйти, но тут увидел в дверях Николь.

— Хейдриан, — едва слышно прошептала она.

Он окинул ее взглядом.

— Доброе утро, мадам. Я уже начал беспокоиться, вы проспали целый день.

— Неужели? И вы беспокоились?

— Да.

Николь улыбнулась и вытянула руку, в которой сжимала клочок бумаги. Она разжала руку, и оказалось, что это не клочок бумаги, а карточка, которую он вложил в подарок, собираясь вручить его ей еще на прошлой неделе.

Они пристально смотрели друг на друга.

— Хейдриан! — воскликнула она. — Что значит ваш подарок?

— Это значит, что я вел себя как болван и сожалею об этом, — ответил он, помолчав.

Радость переполнила сердце Николь.

— Вы сожалеете о Холленд? — шепотом спросила она.

Он вскинул брови.

— Холленд? Какая еще Холленд? — Хейдриан терялся в догадках. Откуда Николь знает имя его бывшей любовницы?

Николь напряглась. Радость ее померкла.

— Холленд Дюбуа.

Он взял ее за руку.

— Николь, при чем тут Холленд? И откуда, ради всего святого, вы узнали о ней?

— Я думала, вы сожалеете, что изменили мне. Однако ошиблась. Опять ошиблась.

— Постойте! — Он не отпускал ее. — Что вы имеете в виду?

— Я не могу делить вас с другой женщиной, Хейдриан, — просто сказала она. — И не буду. Ах, какой же я была дурой! Надо было бороться за то, что принадлежит мне!

Хейдриан во все глаза смотрел на нее. Потом сообразил, что произошло, и его губы тронула улыбка.

— За что же вы хотите сражаться? И с кем?

— Я хочу сражаться за вас, — заявила Николь, сверкнув глазами. — С Холленд Дюбуа. И решения своего не изменю. Я не собираюсь с вами разводиться.

— Понятно, — сказал Хейдриан, с трудом скрывая охватившую его радость. — А мои желания вы принимаете в расчет?

Она смерила его взглядом.

— Я отвечу вам вашими же словами: ваши желания меня не интересуют.

— Вот как? — Он рассмеялся. — По-моему, вы говорите неправду.

Она прищурилась.

— Я не понимаю вашего отношения к этому, Хейдриан, так что позвольте мне объясниться.

— Прошу вас, — сказал Хейдриан. Никогда еще он не чувствовал себя таким счастливым.

— Я не хочу развода. Но не допущу, чтобы вы мне изменяли.

Хейдриан фыркнул.

— Дорогая, вы, разумеется, можете заставить меня, вы уже заставили, но скажите, что вы имеете против бедняжки Холленд?

— Забудьте о чувствах, которые питаете к ней. — Николь нахмурилась. — Она больше вас не увидит, после того как я еще раз зайду к ней.

Он вздохнул:

— Теперь я начинаю понимать! Вы видели ее, когда я был в Лондоне.

— Не только я… — резко ответила Николь.

— Вы ревнивы! Признайтесь!

— Должна вам сообщить, что в моих жилах течет капля индейской крови!

Герцог улыбнулся и обнял ее.

— Не стану отрицать, что вы меня этим нисколько не удивили. — Хейдриан привлек Николь к себе.

— Что вы делаете? — воскликнула Николь.

— Обнимаю свою жену. Свою дорогую жену.

Николь замерла.

— Вы это серьезно? То, что вы написали на карточке?

— Да, написал. Николь, прошу вас, не бейте хлыстом бедняжку Холленд по лицу, как это вы проделали со мной. Вас ввели в заблуждение.

Николь ушам своим не верила.

— Я прекратил с Холленд отношения, когда последний раз приезжал в Лондон.

У Николь словно гора с плеч свалилась. И она прижалась к мужу.

— Боже мой, — прошептала Николь. — Ведь я хотела изрезать ее красивое личико кухонным ножом.

Хейдриан вздохнул.

— Ах, как же я могла поступить так опрометчиво и убежать?! — простонала Николь.

— Понятия не имею, — сказал герцог, обхватив ее лицо ладонями. — Но думаю, это не последний ваш опрометчивый поступок. — И он запечатлел на губах Николь страстный поцелуй. — Я спасу вас, милая, так что не бойтесь.

— Милая? — прошептала она в изумлении. — Почему вы все время называете меня дорогой? А сейчас назвали милой?

— Потому что ваша ревность мне нравится, — проговорил герцог с необычайной нежностью.

— Ах, Хейдриан, когда вы так на меня смотрите…

— Продолжайте, — поторопил он ее.

— …я забываю обо всем на свете, — прошептала Николь.

— А хватит ли у вас сил повторить то, что вы сказали мне вчера?

— А что я сказала вчера?

— Я больше не хочу играть ни в какие игры, Николь, — очень серьезно сказал Хейдриан. И добавил: — Милая.

Николь вздохнула:

— Это был не сон, правда? Вчера вы обнимали меня так, будто я вам дорога.

— Вы бесценны.

Чтобы не упасть от избытка чувств, Николь схватила мужа за руку.

— Я действительно люблю вас, Хейдриан. И вчера призналась вам в любви. Так что для вас это не новость.