— Вас предупреждали — это вы безрассудны. Взяли меня в жены, когда я вам ясно дала понять, что не хочу этого, и отказала.

Его глаза расширились. Установилась пугающая тишина.

Николь уже жалела о том, что сказала.

Хэдриан молча смотрел на свою перепуганную и все еще враждебную жену, едва удерживая себя от срыва. Будь он человеком попроще, то положил бы ее на колено и всыпал бы ей хорошенько. Но он себе этого позволить не мог.

До него наконец дошло, каким унижениям она его подвергла. Сначала унизила его перед всем обществом: легко представить, какие разговоры ходят по Лондону о несчастном герцоге, без ума влюбленном в женщину, которая терпеть его не может. Но это еще не все. Она умудрилась осрамить его в родовом поместье Клейборо: ему пришлось идти к миссис Вейг и просить ключи от спальни своей молодой жены! Он не сомневался, что его многочисленные слуги обсуждают вопрос, почему молодая жена не пустила к себе своего мужа в первую брачную ночь. Кровь бросилась ему в голову. Сплетни появятся даже в его собственном доме! Пора кончать с этим безобразием раз и навсегда.

— Вы достаточно ясно высказались уже тогда, когда я пришел делать вам предложение. И хватит об этом. Разве не ясно я вам сказал, чтобы свое негодование по этому поводу вы держали при себе?

— И вы думаете, оно исчезнет?

Ему действительно все это уже надоело. Напрягая всю свою волю и сохраняя внешнее спокойствие, он запер дверь изнутри.

— У вас есть только одна минута, чтобы снять свое свадебное платье, мадам. Если вы этого не сделаете, то я сниму его сам.

— Вы будете меня насиловать?

Он холодно посмотрел на нее:

— У меня нет ни малейшей необходимости насиловать вас. Или напомнить вам об определенной черте вашего темперамента? Я предлагаю начать с пуговиц. У вас сорок пять секунд.

Она выпрямилась. Ее полная грудь колебалась в такт дыханию.

— Не буду, Хэдриан. Не буду спать с вами сегодня.

— У вас нет выбора.

— Как глупо с моей стороны предположить обратное, ваше сиятельство! Как глупо с моей стороны не суметь понять, что такой всемогущий лорд даже не подумает дать женщине, его жене, право выбора! Вы не дали мне право выбора, когда решался вопрос о моем замужестве, с какой же стати вы дадите это право мне сейчас? — Ее глаза горели злым огнем, в них стояли слезы.

Таким доводам можно было и уступить, но он решил не уступать.

— Тридцать секунд, мадам.

Николь готова была выть от бессилия. Резким движением она перебросила волосы через плечо, рванула платье так, что пуговицы, пришитые сзади, искрами разлетелись в стороны. Ни одна женщина не сможет расстегнуть платье, застегнутое на спине, сама. Но ярость пробудила в Николь нечеловеческую силу. Он наблюдал, как она разорвала прекрасную ткань, и оставшиеся пуговицы жемчужинами покатились по полу.

Хэдриан молчал. Он не двигался. Во время этой сцены он меньше всего думал о своем вожделении. Он пошел на все это из-за того, что между ними шла борьба за власть. Он был полон решимости сделать Николь своей женой в полном смысле этого слова и покончить с ее нелепым сопротивлением раз и навсегда. Неожиданно он почувствовал, как его тело реагирует на женщину, снимающую с себя платье. Это была картина, которую он вряд ли забудет.

Николь стянула свое разорванное платье с бедер и стала спускать его по стройным и очень длинным ногам. Затем ногой отбросила платье подальше от себя. Тяжело дыша, она посмотрела прямо ему в глаза. Герцог спокойно наблюдал за ней. Она раздевалась медленно, снимая одну за другой свои многочисленные нижние юбки, и отбрасывая их в сторону ногами, обутыми в изящнейшие серебряные туфельки на высоком каблуке. Вскоре вся комната была покрыта ее легкой одеждой из шелка и шифона. Решительным и спокойным движением она сорвала с себя кружевной корсет, вылезла из него и запустила им в герцога. Лишь благодаря хорошей реакции он поймал его. Они стояли, глядя друг на друга. Николь все еще была в бешенстве и тяжело дышала.

— Вы закончили? — спросил спокойно Хэдриан.

— А вы довольны?

Хэдриан решил не отвечать. Молчание затянулось. Николь стала успокаиваться. Хэдриан видел, как к ней возвращается благоразумие, как ее дыхание становится ровнее и медленней, а обнаженная грудь едва вздымается. Он видел, что к ней приходит осознание реальности.

Он протянул ей руку и тихо позвал:

— Иди сюда.

Николь подняла на него глаза, и он увидел, что они блестят от слез. Она отвернулась от него, обняв себя руками и дрожа от холода и волнения. Он тихо подошел сзади.

— Не так все должно быть.

— Разве?

Он обнял ее за обнаженные плечи. Кожа у нее была гладкая, шелковая, теплая.

— Нет, не так.

Он наклонился к ней, прижав ее спину к своей груди, и Николь затрепетала от соприкосновения с его телом. Хэдриан прикоснулся губами к изгибу ее шеи, а его член напрягся, уткнувшись в ее ягодицы.

— О Боже! Нет! — застонала она.

Он ничего не ответил, а обхватил ее грудь, отодвинув ее руки в стороны, и сильно сжал, продолжая целовать в шею.

Николь вздохнула, и вздох ее напоминал рыдание, было понятно, что она сдается. Хэдриан почувствовал это сразу же. Он повернул ее к себе лицом, взял на руки и понес в постель. Как и прежде, он лег на нее сверху, и их глаза встретились. В глазах Николь уже горела искорка желания. Он поцелуем стер остатки слез, голова Николь запрокинулась на кучу роскошных шелковых и бархатных подушек, тело изогнулось дугой, подаваясь ему навстречу.

— Хэдриан, — прошептала она, обвивая руками его голову.

Наконец-то его страсть нашла свой выход. Он сжал ее в железных объятиях, губы сомкнулись с губами в настойчивом жадном поцелуе. Николь открылась ему полностью. Их языки устремились навстречу друг другу, ее ноги обняли его у пояса, руки Хэдриана ласкали ее тело, продвигаясь к влажному и ждущему его месту — средоточию ее женственности. Она отозвалась ему частыми быстрыми движениями бедер — и он на время обезумел. Он поднял ее ноги повыше и спрятал лицо в ее горячем женском месте. Никогда ни с кем он такого не делал. Она задыхалась, а он целовал ее между ног, проник языком вовнутрь и между складок ее очаровательной плоти.

Оргазм пришел внезапно, и он лицом ощутил каждый его толчок. Он продолжал ласкать ее губами и языком, и Николь, задыхаясь, произнесла его имя и испытала второй оргазм. Хэдриан поднялся и лег на нее. Мускулы рук, плеч, груди набухли и напряглись. Он взял руками ее лицо.

— Посмотри на меня!

Она открыла глаза. Они были темными, горячими от желания и все еще влажными от слез. Их души встретились. Хэдриан вошел в нее.

Тела их неистово вздымались и опускались на бархатном покрывале. Большая часть подушек оказалась на полу, прикроватные колонны трехсотлетней давности стонали, а бахрома на драпировке бешено подпрыгивала.

И вдруг слившийся воедино крик мужчины и женщины раздался в ночи.


Николь старалась не плакать. Но несколько слезинок все-таки скатилось по щекам. Она не знала, что это за слезы, отчаяния или радости. А может быть, это были слезы эмоционального истощения?

Она повернулась лицом к мужу. К своему мужу. Сердце забилось чаще. Она лежала голая на кровати поверх бархатного покрывала. Он поправлял огонь и камине, был тоже обнажен и стоял к ней спиной. Очарованная, она оперлась на локти и открыто любовалась им.

Он был великолепен. Николь не смогла сдержать вздоха восхищения, разглядывая его. Вдруг он выпрямился и повернулся к ней. Их взгляды встретились.

Он понял, что она его рассматривала, и ей стало стыдно.

— Я заслужил твое одобрение? — спокойно спросил он.

Николь посмотрела ему в глаза. Огонь камина освещал его. Может быть, это была иллюзия, но ей показалось, что его глаза светятся добротой. Невольно она опять охватила взглядом всю его фигуру — волосатую грудь, стройные ноги, его тяжелый большой член — и произнесла на выдохе:

— Да.

Он подошел, сел на кровать рядом с ней и, запустив руку в ее густые, волнистые волосы, стал их гладить.

Опять, уже во второй раз в жизни, она была близка к обмороку, теперь уже от удовольствия.


Николь проснулась, удовлетворенно потянулась и посмотрела на подушку рядом, но Хэдриана уже не было.

Николь села. Она чувствовала себя великолепно, хотя после бурной ночи — муж дал ей заснуть только под утро — все тело ужасно болело. Она сидела и улыбалась, улыбалась, улыбалась…

Какая же она была глупая! Теперь-то она поняла. До чего же было глупо сопротивляться и не хотеть выходить замуж за Хэдриана! Не идти замуж за человека, которого она любит до боли в сердце.

Николь медленно поднялась с постели, нашла на полу свой халат и, одев его, подошла к окну. За окном было позднее утро, зима наконец полностью вступила в свои права.

Интересно, где теперь Хэдриан? Как он будет вести себя при встрече с ней?

Она прошла в мраморную ванную комнату, пустила воду и, задумавшись, села на край ванны. Прежде всего, не следует обольщаться. То, что они провели вместе такую прекрасную, страстную ночь, еще не значит, что он ее любит. Как можно забыть, что еще не прошло и месяца после смерти Элизабет? Вероятно, со временем его горе ослабеет, а она, Николь, сможет занять в его сердце прочное место как жена.

Если они смогли провести одну такую страстную ночь, может быть, он еще будет приходить к ней и любить ее?

Но тут она вспомнила, что он женился на ней только из чувства долга, хотя на сей раз это воспоминание не возымело сильного действия, напротив показалось не очень важным.

Не нужно было ей сопротивляться этому браку, не следовало на глазах у всех показывать свое недовольство. А закрываться от мужа в первую брачную ночь и вовсе глупо! Ох! Как же она сейчас ненавидела свою гордыню! Теперь-то ее совсем не осталось, вчера Хэдриан побеспокоился об этом. И она не сожалела об этой утрате.

Кто-то тихо постучал в дверь. Вошли миссис Вейг и Ани. Экономка, державшая поднос с завтраком, выглядела обеспокоенной.

— Ваше сиятельство, я бы никогда не позволила себе потревожить вас, но услышала шум воды в ванной. — Она быстро и с неодобрением посмотрела на Ани.

Николь улыбнулась:

— Я хотела принять ванну.

— У вас есть слуги, которые должны это делать, ваше сиятельство, — заявила миссис Вейг. Она опять обвиняюще и недовольно посмотрела на маленькую служанку Ани.

— Пойди посмотри, такая ли вода в ванной, какую любит ее сиятельство.

— Хорошо, мадам! — Ани мигом исчезла.

Николь забыла о своем новом положении. Она больше не леди Шелтон, а герцогиня Клейборо, а герцогиням, как она догадалась, не полагается самим готовить себе ванну.

— Извините, — сказала она.

Миссис Вейг не услышала или сделала вид, что не слышит извинения, поставила поднос с завтраком на стеклянный столик удивительной красоты, стоявший рядом с камином. В камине потрескивали дрова. Интересно, кто растопил камин? Неужели это сделал Хэдриан? А может быть, слуги?

— Кто-нибудь приходил сюда растапливать утром камин? — спросила она.

— Нет, ваше сиятельство, — миссис Вейг была крайне удивлена, — я бы никому не позволила побеспокоить вас, если бы не было вашего приказания. Вы желаете, чтобы горничная зажигала камин на рассвете? Она сможет это делать, не разбудив вас.

Николь подумала, что Хэдриан вполне может этой ночью прийти опять, и сказала:

— Нет, нет, не надо. Все отлично. Я очень чутко сплю. Я бы не хотела, чтобы меня беспокоили.

Миссис Вейг кивнула и направилась к кровати.

Николь села в кресло и смотрела невидящим взглядом на чашки, блюдца, булочки и джем. Хэдриан затопил для нее камин — маленький жест, растрогавший ее чуть не до слез.

— Ани! — резко позвала служанку миссис Вейг. — Как только закончишь заниматься в ванной, отнеси простыни в прачечную, а затем постели постель.

Дав это указание, миссис Вейг отошла к окну, а у Николь от удивления глаза полезли на лоб: посреди простыни она увидела темно-красное пятно. Она смотрела и не верила своим глазам.


Николь медленно спускалась по лестнице, совсем не чувствуя себя здесь хозяйкой, тем более герцогиней. Она понятия не имела, куда идет, что будет делать или что нужно делать.

Она — жена Хэдриана, герцогиня Клейборо. Все это так невероятно. Николь улыбалась, вспоминая вчерашнюю ночь, его объятия, теплоту его глаз. А сегодня, сегодня он разжег для нее камин! Вроде бы пустяк, но для нее он полон большого значения.

Она его жена. Это неплохо, совсем неплохо. Очень может быть, что у них все будет хорошо, если она со своей стороны приложит чуть больше усилий. Да, теперь она сделает все, чтобы никогда не повторились ошибки, допущенные в начале их жизни. Теперь она не только согласится быть его женой, она постарается быть ему хорошей женой, постарается угодить ему и… завоевать его любовь.

Если вдруг он дома, ей захотелось появиться перед ним в том виде, какой приличествует герцогине. Николь решила отказаться от своих склонностей и вкусов к одежде, чтобы не сделать неверный шаг. Она захотела стать такой, какой должна быть герцогиня. Сегодня она особенно придирчиво и тщательно занималась своим туалетом. Ей помогала Ани, но маленькая служанка не больше Николь знала, что и как полагается одевать, а Николь понятия не имела, как надо одеваться к утреннему чаю. К счастью, с ними была миссис Вейг.