Джулиана Маклейн - Скандальная слава

Брекинридж кашлянул.

– Прекрасный вечер, – сказал он, продолжая смотреть в темноту, и снова кашлянул.

– Да, – согласилась Эвелин. «Господи, – подумала она, – рядом с ним можно просто задохнуться и умереть от скуки!»

Когда затянувшееся молчание стало уже совершенно невыносимым, Эвелин обернулась и вдруг увидела Мартина, который тоже вышел на веранду и остановился у двери. Их глаза встретились.

Эвелин тут же отвернулась и улыбнулась смотрящему на нее черному саду. Через минуту, не выдержав, она снова оглянулась. Мартин вдруг так смешно закатил глаза, изобразив скучающего Брекинриджа, что Эвелин с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться.

– Кажется, становится прохладно, – наконец стряхнув с себя оцепенение, сказал Брекинридж. – Нам лучше вернуться в зал.

– Если не возражаете, я постою здесь еще немного, граф. Здесь так хорошо.

Брекинридж замялся. Он явно не знал, что ему делать. Потом он поклонился и сказал:

– Разумеется, вы можете оставаться здесь столько, сколько вам хочется. Но должен предупредить вас, миссис Уитон, в отель вас отвезу я. Мои дядя и тетя уже уехали, но взяли с меня слово, что я позабочусь о вас, когда закончится вечер.

Эвелин посмотрела в темноту. Леди Рэдли не сказала ей, что они с мужем уезжают. Как они могли так поступить? Впрочем, тут нет ничего удивительного. Скорее всего лорд Рэдли намеренно решил оставить их, решив, что это поможет укрепить их связь.

– Благодарю, – тихо проговорила она. – Это очень любезно с вашей стороны.

Лорд Брекинридж поклонился. Вскоре он уже был в зале. Оставшись одна, Эвелин с облегчением вздохнула и снова принялась рассматривать темный сад. За ее спиной послышались шаги.

– Вероятно, вы так же, как и я, пытаетесь понять, куда же сегодня делись все звезды, – послышался бархатный мужской голос.

По телу Эвелин пробежала дрожь.

– Они просто спрятались. Ненадолго, – не оборачиваясь, ответила она.

Мартин встал рядом с ней.

– Луна тоже пытается спрятаться. Смотрите! Нет, не вышло. Тучка маловата.

Эвелин рассмеялась:

– Это кучевые облака. – Она посмотрела на Мартина и с удивлением обнаружила, что ее собеседник явно пребывал не в духе. – Что-то случилось?

– Я должен извиниться, Эвелин, – почти прошептал он. – Я неважно себя чувствую, и у меня сегодня нет сил поддерживать светский разговор.

Но Эвелин своими глазами видела, как Мартин флиртовал со всеми женщинами подряд! Он пропустил только одну ее. И теперь он говорит, что не может поддерживать светский разговор?

– Я этого не заметила, – ответила она. – Все женщины у ваших ног.

– А что в этом хорошего? Я никого из них не знаю, да и ни одна из этих женщин не сравнится с вами.

Этот комплимент, сделанный так безыскусно и так искренне, пробудил в Эвелин всю ее нежность. Желание бороться, бросать Мартину вызов сразу же пропало. Неожиданно Эвелин захотелось поделиться с Мартином своими чувствами.

Когда она заговорила, в ее голосе не было ни гнева, ни раздражения.

– Если вы такого высокого мнения обо мне, то почему вы избегаете меня? Вы боитесь? Боитесь, что я быстро превращусь в обузу и вам будет трудно избавиться от меня? Напрасно вы так волнуетесь…

Мартин нахмурился. Казалось, только что сказанные слова обидели его.

– Я смотрю все на это по-другому.

– Да?

– Да.

Эвелин быстро облизнула губы.

– И тем не менее все выглядит именно так, как я и сказала.

Неожиданно послышался звон бьющегося стекла. Эвелин и Мартин посмотрели в зал. Кто-то разбил бокал и вскрикнул. Послышались возбужденные голоса. Шум, словно круги на воде, стал расходиться по залу. Но через пару минут все опять успокоилось, и гости продолжили беседу.

Эвелин перевела взгляд на Мартина.

– Да, я старательно избегал вас, – сказал он. – Осмелюсь заметить, я уже считаю себя специалистом по этой части…

Эвелин шумно вздохнула.

– Я не совсем понимаю вас.

– Вы не такая, как остальные женщины, и вчера я рассказал вам кое-что личное, то, о чем я никогда не рассказываю другим.

– Вы говорите о том, что произошло в Америке?

Он кивнул.

Эвелин пыталась понять, что именно хотел всем этим сказать Мартин.

– Возможно, вы подошли к тому этапу в вашей жизни, когда нужно поговорить о случившейся трагедии, – осторожно заметила она. – Так в чем же дело? Я слушаю вас.

– Нет, – сказал он, – дело не в этом. Я избегаю вас вовсе не потому, что рассказал вам о моем несчастье. А в том, что вы пробудили во мне такие чувства, которые до этого я не испытывал ни к одной женщине. Меня пугает это…

Сердце Эвелин гулко ухнуло.

– Почему, Мартин? Впрочем, скажу вам честно, что и мне стало страшно. Это потому, что вчера нам было хорошо. Очень хорошо.

Эвелин захотелось обнять его, снова испытать то вибрирующее возбуждение, как и вчера, на берегу. Ей необходимо было понять, что скрывается за этим возбуждением, за этим трепетом сердца. Ведь она так мало знала о любви, и Мартин был единственным мужчиной, по ее мнению, который помог бы ей разобраться в ее чувствах, в ее желаниях.

Щеки Эвелин пылали, она жаждала прикосновений и ласк Мартина. И это не могло укрыться от его внимательных глаз.

– Мне хотелось бы знать, – сказал он, – если, конечно, вы могли бы…

В этот момент в дверях появилась долговязая фигура лорда Брекинриджа. Мартин и Эвелин одновременно обернулись.

– Лорд Мартин, вы, я вижу, не торопитесь вернуться в зал, – сказал граф, неодобрительно окидывая взглядом две застывшие на веранде фигуры.

– А почему я должен торопиться? Ведь сегодня такой чудесный вечер. Вы не находите? И мне хочется немного подышать свежим воздухом. Да и как я могу торопиться, если миссис Уитон, самая прекрасная гостья, решила составить мне компанию? – Мартин вежливо поклонился Эвелин.

Он вдруг неожиданно превратился в того самого ловеласа, о котором ходили легенды. На его лице появилась слащавая улыбка, а взгляд сделался томным и каким-то безжалостным. С Эвелин он никогда таким не был.

Брекинридж стиснул зубы, его лицо стало злым. Разумеется, Эвелин понимала, что именно вызывало у него такое раздражение: превосходство Мартина – всегда и во всем лорд Лэнгдон был победителем, а Брекинридж проигравшим.

Граф поклонился Эвелин.

– Вы правы, лорд Мартин, миссис Уитон и в самом деле самая прекрасная гостья. Но самой прекрасной гостье пора уезжать. Миссис Уитон, карета уже ждет нас.

«Что ж, лорд Брекинридж настоящий джентльмен. В этом ему не откажешь», – подумала, улыбнувшись, Эвелин.

– Благодарю вас, милорд. До свидания, лорд Лэнгдон.

– До свидания, миссис Уитон. – Мартин поклонился.

Эвелин, как и требовали того приличия, подошла к Брекинриджу и взяла его под руку. Сейчас он отвезет ее в отель. Ведь не может же она вернуться в свой номер в сопровождении лорда Мартина! Лучше пусть он провожает ее вот таким взглядом, желая, чтобы она осталась. Но нет, приличия соблюдены, все так и должно быть.

Шелдон Хатфилд, прислонившись к стене, наблюдал за тем, как лорд Брекинридж идет через зал вместе с миссис Уитон. Затем его взгляд скользнул за окно. Там, на веранде, опершись о балюстраду, стоял лорд Мартин и смотрел в сад.

Хатфилд отпил еще несколько глотков вина. Он ненавидел таких мужчин, как Мартин. Мужчин, у которых было все – и внешность, и деньги, и всеобщая любовь. Мартин был худшим из этой когорты везунчиков, потому что обладал тем, чего совершенно не заслуживал.

Но, пожалуй, больше всего Хатфилд ненавидел Мартина из-за благосклонного отношения к нему миссис Уитон.

Теперь Брекинридж хочет заполучить ее. Что ж, отлично, думал Хатфилд. Ничего лучшего эта гордячка и не заслуживает. Граф запрет ее в деревне, а сам будет спускать ее деньги на дешевых лондонских проституток.

Лучше уж это. Он, Хатфилд, не позволит ей закрутить роман с Мартином, не даст ей возможности наслаждаться жизнью. Мартин не получит эту женщину, потому что рог изобилия, приносящий удачливому ловеласу все новые и новые дары, должен когда-то иссякнуть Мартин Лэнгдон должен посидеть какое-то время на голодном пайке.

Вернувшись в свой номер, Мартин снял пиджак и бросил его на кресло. Галстук полетел вслед за ним, но, не долетев, повис на ручке.

Затем Мартин подошел к шкафчику, достал бутылку бренди и наполнил бокал.

Сделав несколько глотков, он окинул взглядом комнату. Посмотрел на свою постель и пожалел, что вернулся в номер так рано. Ему следовало бы присоединиться к какой-нибудь компании и отправиться куда-нибудь в ресторан или остаться в Нортвуде еще на пару часов. Впрочем, там ему делать было нечего. Эвелин уехала, а без нее Нортвуд потерял всякую привлекательность.

Черт возьми этого Брекинриджа, думал Мартин. Если бы не этот болван, то они с Эвелин шли бы сейчас по берегу, держась за руки.

А действительно ли он хотел этого? Ведь Эвелин не относилась к тем женщинам, которые с легкостью меняют одного партнера на другого. Она не позволит ему играть с собой.

Мартин сел в кресло и вдруг подумал о том, что это кремовое платье очень шло Эвелин. В нем она казалась такой легкой, такой утонченной, элегантной. Потом он вспомнил, как она улыбалась ему на веранде – без тени кокетства, искренне. Да, ему хотелось быть сейчас с ней и он был даже готов отступиться от своего неписаного правила – не заводить серьезных отношений. Но ради Эвелин это правило можно изменить.

Резко поднявшись с кресла, Мартин взял со стола бутылку бренди и два пустых бокала. Его тело жило по своим законам, которым было трудно не подчиняться. Он вышел в коридор и направился к номеру Эвелин. Подойдя к двери, Мартин остановился. Тяжело вздохнул и, боясь передумать, резко толкнул дверь. Тихо щелкнул замок, дверь распахнулась, и Мартин вошел в комнату. Через несколько секунд он понял, что Эвелин уже лежит в постели. Испугавшись столь неожиданного и решительного вторжения, Эвелин вскрикнула и села в кровати. На ней была белая кружевная рубашка, а распущенные волосы рассыпались по плечам. Очки она сняла, и сейчас на Мартина смотрели два больших и очень красивых испуганных глаза.

Он никогда не видел ее такой. Это было своего рода шоком для Мартина, его мужское естество сразу же дало о себе знать. Он хотел эту женщину, отчаянно, страстно. Его взгляд скользнул вдоль одеяла. Из-под края выглядывали ее хрупкие узкие ступни.

– Я разбудил вас, – не извинившись, проговорил Мартин.

– Лорд Мартин, – прошептала Эвелин, плотнее запахнув кружевной воротник рубашки у себя на шее. Ее взгляд устремился в коридор – Эвелин хотела убедиться, что там никого не было и никто не мог наблюдать сейчас за ними. – Что вы здесь делаете? В такое время? Если кто-то увидит нас…

Он чуть приподнял бутылку и бокалы.

– Я думал, что, возможно, вас мучает жажда.

Ее брови удивленно изогнулись.

– Наш разговор так грубо прервали сегодня, – сказал он, – и я подумал, что мы могли бы продолжить…

Эвелин встала с кровати, ее руки продолжали сжимать воротник.

– Не могу поверить, что я делаю это… – прошептала она. – Вы, смею сказать, прибегаете к не совсем честным методам.

Мартин внимательно посмотрел в лицо Эвелин, затем его взгляд упал на ее разобранную кровать.

– Пока еще я ни к чему не прибегаю…

Ее щеки покрылись румянцем. Она быстро подошла к кровати и накинула на нее покрывало. Потом Эвелин заправила за ухо прядь волос и снова посмотрела на своего гостя.

– Все это просто возмутительно, – сказала она, пытаясь придать своему лицу бесстрастное выражение. При этом Эвелин выглядела невероятно трогательно и смущенно. Без сомнения, раньше Эвелин никогда не принимала в своей комнате мужчин.

– Собственно говоря, я догадывался, что мое появление может повергнуть вас в шок, – сказал он, – поэтому я принес с собой бренди, чтобы вы легче отнеслись ко всему.

Ее пухлые губы цвета вишни сложились в мягкую улыбку. Руки Эвелин безвольно повисли вдоль тела.

– Очень любезно с вашей стороны и предусмотрительно.

Мартин подошел к столу, налил бренди в один бокал и передал его Эвелин. Потом наполнил свой и, приподняв его, произнес:

– За прекрасную ночь.

– За то, что может быть прекрасным, – ответила она.

Мартин усмехнулся. «Интересно, догадывалась ли она, что я приду? – спросил он себя. – Хотела ли она этого?»

Он пригубил вино и снова бросил взгляд на Эвелин. Под тонкой белой тканью ночной рубашки вырисовывалась ее грудь, упругая, пышная, манящая. Мягкие каштановые волосы делали Эвелин похожей на русалку или фею. Мартин вздохнул, подошел к гардеробу и прислонился к нему.

– Ваша комната, Эвелин, совсем не похожа на мою, – сказал он, показывая рукой на картину, висевшую на стене. – Очень мило.

Эвелин тоже посмотрела на картину.

– Это творение местного художника.