Виктория Александер - Скандальная страсть

– Даже в случае крайней необходимости? Чтобы разрешить кризис?

– Нет. – Норкрофт посмотрел прямо на Дэниела. – Кроме всего прочего, даже если бы я согласился это сделать, то понятия не имею, как приступить…

– Да, но твоя матушка все это знает.

– Верно, и находит в этом удовольствие. Но даже мне известно, что такие мероприятия требуют тщательной подготовки. Нужны месяцы и месяцы. А я догадываюсь, что бал необходим тебе как можно скорее.

– Чем дольше тянется этот обман, тем хуже все становится. – Дэниел встретился взглядом с Норкрофтом. – Не забывай, я влюблен в эту женщину, мне необходимо ее приданое, чтобы спасти мои планы и твои инвестиции.

– Это веский довод, – поморщился Норкрофт.

– Хорошо бы завтра – я имею в виду устроить бал, – но подойдет и следующая неделя.

– Это невозможно. – Норкрофт задумался. – А если и возможно, то как, по-твоему, я объясню матери такую спешку?

– Я не знаю. – Дэниел спрятал торжествующую улыбку. – Мне никогда не приходилось оказывать давление на мать, но я полагал, что у тебя по этой части большой опыт. У меня только мачеха, с которой я познакомился совсем недавно. Правда, она по-матерински заботливая. – Дэниел прошелся по библиотеке взад-вперед. Вероятно, Дейзи можно было бы уговорить на нечто подобное. Дэниел должен объяснить ей, для чего это ему нужно, но мать Норкрофта совершенно другой человек. Дэниел резко обернулся к другу. – Думаю, ключевые слова – «крайняя необходимость».

– И что?

– Существуют ли какие-либо благотворительные организации, которые особенно любит твоя мать?

– Дюжины.

– Такие, которые именно сейчас ужасно нуждаются в деньгах.

– Они всегда ужасно нуждаются в деньгах.

– Тогда твоя мать может выступить в роли хозяйки бала-маскарада, чтобы пополнить резервные фонды своего любимого приюта. Прием можно устроить под открытым небом. – Подойдя к окну, Дэниел указал на сад Норкрофта. – С фонарями и всем таким прочим. Мне кажется, вечер в саду не потребует большой подготовки.

– Вероятно, так. – Норкрофт отхлебнул виски. – Это неплохая идея.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил Дэниел. – В трудных ситуациях мне приходят в голову хорошие мысли.

– Слава Богу, – отозвался Норкрофт. – Пожалуй, это можно устроить. Мама всегда любила бросить вызов обществу. Вспомни, как быстро она взяла в свои руки замужество моей кузины.

– Твоя мать может дать бал в пользу любого приюта, который ей нравится, а спонсировать это мероприятие будет… – для большего эффекта Дэниел сделал паузу, – мистер Генри Синклер. И еще там будет выступать известная оперная сопрано.

– Твой отец будет спонсором? – Норкрофт в изумлении посмотрел на друга.

– Он оплатит все и вдобавок сделает крупное пожертвование.

– Я думал, вы с отцом не ладите.

– Мы устранили все разногласия.

– И он это сделает?

– Он подпрыгнет от радости, что может помочь мне. Уже сама по себе моя просьба, наверное, сделает его счастливым. Кроме того, – Дэниел усмехнулся, – твоя мать графиня, и можно держать пари, что в списке гостей будет много лордов и леди и других подобных особ. Отцу это понравится.

– Полагаю, так. Но, – Норкрофт пристально посмотрел на Дэниела, – мне казалось, ты говорил, что он ограничен в средствах.

– Он не может одолжить столько, сколько мне требуется, а бал в сравнении с этим сущая мелочь.

– Полагаю, у тебя на примете есть оперная сопрано?

– Фелис ди Меркурио, моя мачеха. Я познакомился с ней на днях.

– Значит, ты не терял времени, так?

– Именно так, как ни странно.

– Я должен поговорить с матерью. Если мы хотим успеть, приглашения следует разослать не позднее чем завтра. К сожалению, в это время года большинство друзей моей матери уехали из города. С другой стороны, для тех, кто остался в Лондоне, сейчас не так уж много светских развлечений. Думаю, мы соберем приличное количество народа.

– К тому же это благотворительное мероприятие, – добавил Дэниел и допил виски. – Но мне пора идти. Я должен сообщить отцу, что он спонсирует благотворительный бал, и спросить свою новую мать, не согласится ли она выступить.

– Пока мы не зашли со всем этим слишком далеко, позволь мне спросить у тебя кое-что еще.

– Все, что угодно.

– Вчера ты не смог сказать правду леди Корделии, и я понимаю почему. Но почему ты не скажешь ей правду сегодня? Признайся ей во всем. Разве продолжающийся обман не делает все только еще хуже?

– Возможно. Честно говоря, Норкрофт, – Дэниел взглянул другу в глаза, – теперь я боюсь открыть ей правду. Я боюсь ее потерять. Она думает, что влюблена в Уоррена Льюиса, но на самом деле она влюблена в меня. Возможно, я лгал ей, назвавшись другим именем, но я никогда не изображал из себя того, кем не был.

– Это очень тонкая грань.

– Я знаю. – Дэниел старался найти правильные слова. – С ней я всегда был самим собой, несмотря на то что выдавал себя за другого, был тем человеком, в которого она влюбилась. Мне необходимо, чтобы она поняла: я мужчина, которого она любит, и не важно, как она его называет. Я должен завоевать ее сердце как Дэниел Синклер. Но я не смогу этого сделать, если не буду с ней как Дэниел Синклер. А единственный способ – это надеть маску. Еще одну маску.

– Полагаю, ты собираешься на ней жениться?

– Как только она этого захочет.

– И не только из-за денег?

– Как бы мне ни были нужны ее деньги… – Дэниел пожал плечами. – Мне хотелось бы, чтобы мы не впутывали сюда деньги.

– Ты сказал, что любишь ее, хотя это и так очевидно. Только влюбленный может быть таким тупым.

– Спасибо.

– Значит, я буду пить коньяк в одиночку?

– Прости, старина, но мне кажется, нужно быть идиотом, если, найдя единственную в мире женщину, предназначенную для тебя, позволить ей уйти.

– А ты не хочешь быть идиотом.

– Не просто идиотом, – покачал головой Дэниел. – Круглым идиотом, Норкрофт, круглым идиотом.

Самое приятное в маскараде то, что маска позволяет человеку быть почти любым, кем ему захочется. Разглядывая три вечерних платья, разложенные перед ней на кровати, Корделия размышляла, какое из них больше подходит для благотворительного бала. Розовое атласное, лежавшее справа, она отвергла сразу же. Такое платье девушка могла бы выбрать, чтобы доставить удовольствие своему отцу: оно слишком сентиментальное, слишком невинное, слишком девственное, Корделия совершенно точно знала, кем она хочет быть в этот вечер. Здесь не было места ни для какой сентиментальности.

Весь вопрос в том, кем намеревался быть Дэниел.

Корделия чувствовала, что при одной мысли об этом мужчине ее сердце начинает биться быстрее. Нельзя сказать, что за две недели, прошедшие с того вечера, когда она открыла Дэниелу правду, ей не хотелось увидеться с ним. Она не раз останавливала себя, чтобы не направить экипаж к его дому.

Корделии требовалась вся сила воли оставаться вдали от него. Боже правый, что сделал с ней Дэниел? Она его хотела, хотела быть в его объятиях, в его постели; хотела наслаждаться ощущением его тела, прижавшегося к ее телу, хотела простить его и постоянно думала о нем. Сон приносил только мечты о Дэниеле. Письма, приходившие почти каждый день, были веселые, интересные и весьма романтичные. Несмотря на то что, по мнению Корделии, следующий шаг остается за ним, две недели казались ей ужасно долгим сроком для ожидания этого шага. Проклятый пират!

Желтое муаровое было слишком ярким и слишком легкомысленным. Такое платье девушка могла надеть, чтобы угодить матери, но в этот вечер Корделия совсем не собиралась этого делать. К тому же на балу не будет ни матери, ни отца. Безусловно, ей не хотелось выглядеть чересчур серьезной, но и легкомыслие совсем не входило в ее планы.

И все же последние две недели Корделия потратила не впустую. Она поставила себе задачу узнать все, что только можно, о мистере Дэниеле Синклере. Она начала изучать его, как изучала любую новую страну, в которую собиралась отправиться или в которой собиралась поселиться, как в данном случае. Собирать информацию оказалось чрезвычайно просто. Практически все считали вполне естественным, что Корделия интересуется человеком, за которого, весьма вероятно, вскоре выйдет замуж. Отец трижды ездил из Лондона в Брайтон и обратно. Оставаясь в Лондоне, он с большой охотой рассказывал дочери все, что знал, о старшем и младшем Синклерах. Корделии было приятно узнать, что Дэниел не преувеличивал ни свои планы, ни возможности успеха. По крайней мере это было правдой. Дэниел произвел хорошее впечатление на ее отца, и отец радовался, что самая младшая дочь, очевидно, осознала свою ответственность и все окончательно определилось, и был особенно доволен, что мать уже задумала неофициальный обед, на котором будет их семья и семья Дэниела и который состоится на следующий день после возвращения их семьи в Лондон.

Слуги, как всегда, оказались великолепным источником информации. Корделия выяснила, что вопреки заявлениям Дэниела о своем увлечении женщинами, он и мистер Льюис ведут исключительно тихую жизнь и большую часть времени заняты работой. И это тоже ее приятно удивило.

Исключительно важные сведения Корделия получила от своего брата. После того как пришло приглашение на устраиваемый леди Норкрофт благотворительный бал, о котором никто ничего даже не слышал, Уилл сообщил, что сын леди Норкрофт, граф Норкрофт, один из инвесторов проекта железных дорог Дэниела и считает американца своим другом. Уилл также вскользь упомянул о пари Норкрофта и Дэниела относительно того, кто из них женится последним, и заявил, что выиграет его Норкрофт. Кто бы мог подумать, что Норкрофт, всегда склонный к браку, окажется последним оставшимся холостяком?

Но окончательный свет на все подробности пролила тетя Лавиния. Как только принесли приглашение, тетя Лавиния нанесла визит своей давней подруге, леди Норкрофт. Неожиданный бал, предназначенный для пополнения фонда крайне нуждающегося приюта, оживил у тети Лавинии природное чутье к тайнам. Она сразу решила, что за всем этим что-то скрывается, и оказалась права. Внезапное празднество для сбора денег сбившимся с пути девочкам, или бездомным сиротам, или сбившимся с пути бездомным девочкам-сиротам устраивалось по инициативе лорда Норкрофта. Спонсировал благотворительный бал старший мистер Синклер. По настоянию организаторов участники бала должны быть в масках. Эту последнюю изюминку тетя Лавиния преподнесла с блеском в глазах. На балу вместе с отцом будет и мистер Дэниел Синклер. Ну разве это не интересно?

Безусловно, интересно.

Зеленое шелковое из Парижа – правильный выбор, тем не менее Корделия засомневалась. Несколько месяцев назад его привезли из Парижа, но она еще не появлялась в нем в обществе. Правда, оно оказалось несколько более вызывающим, чем она ожидала, но оно понравилось ей, и Корделия берегла его для подходящего случая. Бал-маскарад как раз такой случай. Она, несомненно, встретится там с мужчиной, за которого собирается выйти замуж, которого уже любит и который ее обманывает. Скажет ли Дэниел ей правду этим вечером? Снимет ли маску и во всем признается? Или сделает вид, что они не знакомы? Продолжит розыгрыш? Человек, скрывающий свое лицо, может делать почти все, что угодно.

Впервые услышав о бале, Корделия согласилась с тетей Лавинией, что не в правилах леди Норкрофт устраивать что-либо подобное без нескольких месяцев подготовки. Потом она отвлеклась от этих мыслей. Приглашение пришло всего через два дня после того, как она разделила постель с Дэниелом, и голова была полна других забот. Но когда Корделия узнала о причастности к предстоящему мероприятию его отца, о дружбе Дэниела с Норкрофтом и о настоятельном требовании графа быть в масках, все элементы этой головоломки внезапно заняли свои места.

Теперь Корделия не сомневалась: за всем этим стоит Дэниел, который в их первую настоящую встречу хотел спрятаться под маской, так как считал, что она влюблена в Уоррена – вернее, в человека, выдававшего себя за Уоррена. Но Дэниел не знал, что ей обо всем известно.

Вечер обещал быть забавным.

Корделии захотелось найти человека, с которым можно было бы поговорить об этом. Со многим можно было поделиться с тетей Лавинией, придерживавшейся свободных взглядов и заявлявшей, что прекрасно умеет хранить секреты, но правильно ли поймет ее эта умудренная жизненным опытом женщина?

Что касается Сары, ее доверенного лица, то с момента возвращения домой Уилла они не говорили ни о чем серьезном. Каждую свободную минуту Сара проводила с ним, и это вполне понятно. В присутствии Корделии она чувствовала себя неловко, словно что-то скрывала от подруги. По-видимому, так оно и было. Привратник по секрету рассказал помощнику повара, который передал это горничной Корделии, а та не могла дождаться, чтобы сообщить Корделии: в тот день, когда Уилл вернулся домой, к ним приходил джентльмен, американец, и спрашивал Сару. Тогда вышло недоразумение с тем, кто такая Сара и кто такой американец. С Уиллом они довольно много времени провели в библиотеке. Но об этом Сара ни словом не обмолвилась Корделии. Наверное, теперь Сара была больше предана любимому мужчине, чем его сестре. Но ведь так и должно быть! Сара для Корделии самая близкая подруга, и Корделия радовалась, что Сара и Уилл нашли друг друга, и одновременно сожалела, что лишилась близкого человека, находившегося рядом с ней многие годы. Теперь у Корделии нет никого, с кем можно поделиться своими секретами; больше никто не даст ей совета, к которому она, вероятно, все равно не прислушалась бы, и она почувствовала себя на редкость одинокой. Но Сара счастлива, и если за счастье кузины Корделии придется заплатить такую цену, то так тому и быть.