Выражение его глаз показалось Изабелле еще более откровенным, и внезапно она ощутила смущение от его близости, почувствовала тревожную дрожь, всегда, всегда охватывающую ее в его присутствии.

— Ни на что, — еле слышно призналась она.

— Ах ты, маленькая сорока, — пробормотал он, потянувшись, чтобы бережно погладить ее пальцы, благоговейно покоившиеся на корешке переплета. — Ты прячешь их про запас, — прошептал Блэк, и она осознала, насколько близко он к ней подошел.

Он стоял у нее за спиной, касаясь ее своей грудью, поглаживая пальцами, скользящими по ее окаменевшей руке легкими, чувственными, невыносимо эротичными движениями. Изабелла ощущала тяжесть его груди, его жар, мужской аромат и едва заметный запах красного вина.

Она сглотнула, закрыла глаза, не в силах больше наблюдать за прикосновениями его пальцев, казавшимися слишком приятными, грешными и неподобающими. И все равно, стоило ей погрузиться в темноту, происходящее с ними стало еще более возбуждающим. Теперь Белла полностью сосредоточилась на его ласках, слышала его замедленное дыхание, вдыхала его запах. Все смешалось, и она едва удерживала себя от того, чтобы броситься в его объятия.

— Ты должна взять эту книгу, Изабелла, — умоляюще прошептал он, и она ощутила след его волос на своей щеке, потом на шее. Затем он мягко коснулся носом ее кожи, и, наконец, провел губами по обнаженной шее. — Я хочу, чтобы она была у тебя, ты открывала ее страницы и бережно их переворачивала, поглаживала пальчиками пожелтевшие листы бумаги, обводила очертания слов, думая обо мне, когда будешь ее читать.

— Я… я…

Голова ее невольно склонилась набок, несмотря на внутреннее сопротивление подспудному желанию. Она словно открылась его прикосновениям, и Блэк еще крепче прижался к ней, губы его скользили по ее стройной шее в бесконечно нежной ласке, от которой у нее перехватило дыхание. Его пальцы, невесомые, легкие, словно крылышки бабочки, продолжали поглаживать ее руку.

— Вы понимаете, что я не могу, — тихо промолвила она сорвавшимся голосом, подчиняясь сильнейшему влечению, внезапно ставшему всеобъемлющим. Уста ее приоткрылись, стремясь слиться с его губами, но — боже — она не хотела уступать своим инстинктам, не желала поворачиваться к Блэку лицом и целовать его.

— Я хочу думать о тебе, замершей под одеялом в тишине своей спальни, читающей эту книгу и вспоминающей меня. Хочу, чтобы ты закрыла глаза и представила себе то, что происходит сейчас между нами — мгновения, когда наши желания и потребности настолько сильны, и, кажется, готовы обрести физические контуры, но ни ты, ни я не можем им противостоять. Когда мы падем в объятия друг друга, не думая о вине или страхе возможных последствий.

— Я не могу, — задыхаясь, прошептала она. — Нет, не книгу… не могу принять то, что ты предлагаешь.

— Ты должна, потому что, если не возьмешь ее, я отправлюсь в лавку, приобрету для тебя экземпляр романа госпожи Бронте и пошлю тебе домой, где все увидят… и поймут.

— Джуд… — Его имя сорвалось с ее языка, в голосе чувствовался страх, но, главным образом, страстное желание.

— Скажи еще раз, — приказал он хриплым голосом. Он обнял ее за талию, его ладонь оказалась на ее животе и медленно продвигалась вверх, его пальцы, еще несколько секунд назад поглаживавшие ее руку, тесно обвили свою добычу. — Господи, да, — повторял он, и низкий голос звучал как соблазнительная бархатная ласка. — Скажи это, шепни, позволь мне услышать мое имя из твоих уст, дай мне почувствовать прикосновение твоих губ к моей коже, когда ты будешь произносить его.

— Мы не должны это делать… — молила Изабелла, а ее тонкие пальчики уже сплетались с его пальцами.

— Почему не должны? — спросил Блэк, и его ладонь медленно ползла вверх и остановилась в ложбинке между грудей.

Ее глаза мгновенно распахнулись. Изабелла увидела, как он дотронулся кончиком указательного пальца до малиновой розетки на лифе платья. Блэк неторопливо обводил контуры искусственной розочки. С каждым разом его круги становились все меньше и меньше, пока, наконец, он очень медленно и эротично не коснулся сердцевины цветка. Соблазнительный намек на то, что он проделает с ее грудью и сосками, и при виде его руки на ее теле, пальцев, поглаживающих, ласкающих ее, заставил Изабеллу гореть внутренним огнем. Она ощутила нетерпеливую дрожь между ног, влагу, желание — почувствовала, как ее тело открывается перед ним. Она была возбуждена и испугана этим.

Ни одна женщина не обладала бы должной силой воли, чтобы противостоять таким прекрасным мучениям. Изабелла дышала часто и прерывисто, ее груди было больно в твердом панцире тесного корсета и узкого лифа, и все-таки, вопреки своим чувствам, пыталась побороть наваждение, противиться желанию узнать, каково это — оказаться в его объятиях, стать доступной его губам и рукам, его властному телу, сжимавшему ее сзади.

Так больше не могло продолжаться. Это неправильно. Предательски. Опасно.

— Ты сказал ему? — спросила она, задыхаясь, когда он провел своим языком у нее за ухом и облизнул изящную, чувствительную раковинку.

— Сказал ему что? — Блэк играл с другой розеткой на ее лифе. Изабелла ощутила, как в нее сзади упирается его отвердевшее мужское естество. — Как сильно хочу тебя? Как весь вечер не могу оторвать от тебя глаз, когда ты в этом платье? О том, что прямо сейчас представляю, как выглядит под красным атласом твое тело?

— Джуд! — упреждающе воскликнула она, однако имя его прозвучало как стон, он проскользнул пальцами под ее лиф и погладил нежную выпуклость ее упругой груди. — Ты знаешь, о чем я спрашиваю. Ты рассказал ему, что случилось тогда в карете? И прошлой ночью… в гостиной?

— Нет. Если Найтон желает знать о твоих действиях, ему следует лучше следить за тобой.

Пальцы его оставили ее грудь, чтобы передвинуться на спину, в поисках маленьких пуговок, удерживающих ее одеяние. Блэк неторопливо расстегнул их, одну за другой.

— Пожалуйста, не надо. Это… не может продолжаться. Ты знаешь…

— Из-за Уэнделла Найтона? — недоверчиво спросил он. — Зачем ты растрачиваешь себя на такого мужчину, как он?

«Потому что он не разобьет мне сердце, когда покинет меня. Потому что между нами никогда не случится подобной страсти, и я не буду бояться».

— Я не понимаю, что тебе от меня надо.

— Не понимаешь? — Последняя пуговка расстегнулась, лиф раскрылся сзади, а рукава сползли с плеч. Блэк прижался к ней. Изабелла почувствовала, как его губы скользят по тонким косточкам ее шеи, как он осыпает ее нежными шелковыми поцелуями, насколько позволял жесткий корсет. — Я хочу тебя, Изабелла. Сердце, тело, душу. Хочу чувствовать тебя подо мной. Хочу познать тебя — каждый дюйм твоей совершенной плоти. Хочу увидеть, как ты краснеешь в моих руках, слыша грешные речи, которые я нашептываю в твои ушки. Хочу испить твой вкус, услышать музыку твоего наслаждения.

— Прекрати! — Хотя это не было отказом, в ее словах не прозвучало отрицание.

Задыхаясь, она издала молящий стон. Блэк опустил лиф платья до талии и возвратил руку на ее роскошную грудь, упруго возвышающуюся над узким чехлом корсета.

— Прекратить? — Слово жалило его. — Это все равно что просить меня удержать наступление нового дня или морской прилив. Пригласить измученного голодом человека за королевский стол и заставить его смотреть, как другие пируют. Это невозможный подвиг, Изабелла. Я не могу его совершить.

Слова смешались с дыханием, и она явственно чувствовала их волнующее прикосновение, ощущала его налившуюся тяжесть, твердую как никогда, прижимающуюся к ней, когда Блэк обнимал ее. Свободной рукой он начал развязывать шнуровку корсета, и Изабелла закрыла глаза, надеясь, что так скорее успокоится, но стало только хуже. В ее сознании всплывали запретные образы, она слышала его слова, которые очень скоро станут ее собственными, обретя существование на страницах ее книги.

— Неужели ты откажешь в маленьком кусочке голодному? — вопрошал Блэк, окончательно разделываясь с тесемками корсета, оказавшегося в его руках. Он развернул ее, поймав ее тело в свои тесные объятия. Руки его взметнулись над ее головой, цепляясь пальцами за книжную полку, и Блэк пристально уставился в ее глаза, словно пожирал изголодавшимся взглядом каждый дюйм ее тела. — Скажи мне, что ты не хочешь этого. — Блэк прижался к ней, его голова склонилась к ее плечу, он нежно провел губами по ее шее и уху. — Скажи, что не думала об этом, не желала большего, чем просто поцелуи.

— Да! — воскликнула Изабелла, уступая. — Я думала о большем. Представляла, как меня касаются твои руки. Мои уста, ласкающие тебя, познающие вкус твоей кожи.

Блэк охнул, обнял ее лицо руками и медленно приблизил свои губы к ее губам. Не раздумывая, они потянулись друг к другу, встретившись на полпути, и слились в страстном поцелуе, когда губы Блэка поглотили ее алчущие уста.

Изабелла мысленно готовила себя к яростному натиску, но, вместо этого, вся отдалась блаженному, невозможно приятному возбуждению, обуявшему ее под влиянием его нежного поцелуя. Медленного, задумчивого… Казалось, Блэк вкушает ее, наслаждаясь каждым мгновением ласки. Его длинные сильные пальцы тесно переплелись с ее изящными пальчиками, другой рукой он поглаживал ее щеку. Еще раз прижался к ней своими устами, потом их губы сомкнулись, и он умолил ее вернуть поцелуй.

Изабелла не чувствовала своего тела, пребывая в сладостном опьянении желанием. Она осознала, как с ее губ сорвался стон, стоило ему приникнуть губами к ним, побуждая приоткрыться.

— Твой язычок, — выдохнул Блэк ей в губы. — Хочу попробовать его вкус.

Она резко вздохнула, словно ей внезапно стало не хватать воздуха, и в то же самое мгновение ощутила, как его язык лизнул ее нижнюю губу, приоткрыл ее рот и скользнул внутрь. Изабелла чувствовала его в себе, пробовала на вкус, их языки сплелись во взаимном танце обладания.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он от нее оторвался.

— Ты измучила меня, — прошептал Блэк, погрузив лицо в ложбинку на ее шее. Ее дыхание стало спокойнее, его указательный палец заскользил вдоль ее горла, коснулся груди и принялся поглаживать соски. Он задыхался, бессвязно что-то шепча, лаская ее кожу за ухом. — Такая мягкая, — повторял Блэк, покрывая поцелуями ее шею. — Такая прекрасная. Позволь мне увидеть тебя.

Ноги отказывались ей повиноваться, а он продолжал приятно пощипывать ее соски через корсет. Решимость таяла, Изабелла сознавала это, только не в силах была ничего с собою поделать. Все разумные мысли вмиг выветрились из ее головы, несмотря на обширный опыт в сдерживании своих желаний, приобретенный ею вопреки долгим годам постоянных напоминаний о жестоких испытаниях, выпавших на долю матери, пошедшей на поводу у своей страстной натуры. Натуры, унаследованной и самой Изабеллой.

Слегка отклонившись назад, Блэк позволил ее корсету упасть на пол, приземлившись у его ног. Она стояла перед ним, обнаженная до талии. Он не опускал взгляд, продолжая смотреть ей в глаза, наблюдая за ней, и Изабелла поняла, что последние оковы ее самоконтроля слетели под его пристальным, жаждущим взором. Неистовая потребность обладания. Мужское возбуждение. Он хотел ее. Еще никогда и никто не хотел ее с такой силой, и пьянящая эйфория этого незнакомого чувства вскружила ей голову.

Дотянувшись до ее руки, он поднял ее над головой Изабеллы, удерживая ладонью. Потом взял другую руку, соединил тонкие кисти вместе и обхватил их своей рукой. Она выгнула спину, груди высоко приподнялись, Блэк обвел взором ее лицо, губы, бьющуюся жилку на белоснежной шее и остановился на груди. Изабелла ощущала на себе его взгляд, ее соски трепетали, словно желая вновь окунуться в обжигающий жар прикосновений.

Она жаждала, чтобы он дотронулся до нее, но Блэк застыл на месте, взирая на нее затуманенными страстью глазами. Изабелла уже не могла больше выносить эту боль, страсть, потребность в ласках, поцелуях, всепоглощающей жажде обладания. Лишь раз, всего один раз она хотела, чтобы ее желали. Мечтала узнать прикосновение, призванное доставить удовольствие и возбудить, предназначенное только для нее.

«Пожалуйста, — безмолвно взмолилась она. — Ох, пожалуйста, просто люби меня».

— Джуд! — Хриплый возглас странно подействовал на его голову, заставляя думать лишь о том, чтобы услышать из ее уст свое имя, когда войдет в нее. Она будет горячей и влажной и тугой… такой тугой. Будет принадлежать ему.

Ее груди напряглись, словно устремившись к нему — изысканное приношение, — и он не мог устоять перед искушением смотреть на нее, просто смотреть, позволяя соблазнительному вожделению накапливаться внутри.

Блэк хотел коснуться ее, обхватить груди ладонями. Желал дотронуться кончиком языка до твердой вершинки ее соска и испить вкус ее розового бутона. Мечтал пощипывать и играть с ним, как с искусственной розочкой на ее лифе.