Любит Смерть троицу:

Мать, брата, любовницу.

Шлюшки, шарлатанка —

Будешь третьей ты приманкой.

Изабелла запомнила наизусть эти строчки, они преследовали ее даже после того, как она скомкала и убрала письмо. Что оно означает? Встревоженное недавним сном, ее воображение рождало самые фантастические версии. Ее предупреждали, но кто? И о ком? О Смерти? Каким бы невозможным ни казалось, похоже, это действительно предупреждение. Кто-то узнал, что она присутствовала на сеансе у Алисы Фокс, а теперь та мертва. И те женщины из «Театра Адельфи», их часто называли шлюхами — три из них пропали… И вчера… ведь она видела Блэка, именно его карета, мчавшаяся по лондонским улицам, остановилась перед ее домом.

Она снова вздрогнула, на этот раз еще сильнее, и Элизабет потребовала, чтобы они вернулись в карету и отправились в парк, а потом к ней в гости на чай с пирожными.

Изабелла почувствовала облегчение оттого, что Элизабет больше не предлагала ей вернуться домой. Она не хотела остаться в одиночестве. При этом ей не нравилась перспектива продолжать прогулку. Голова гудела, начинал накрапывать дождик.

— Мы договорились, что брат встретит меня в галантерейной лавке. Он собирается подобрать себе новый галстук и пару перчаток к зиме и нуждается в моем совете. Даже представить себе не могу, как мне это удастся сделать, — заметила она с улыбкой, — но я не хочу его расстраивать. Он все, что есть у меня в этом мире. Однажды брат женится, и я стану чем-то вроде пятого колеса у телеги.

— Глупости, — подняла ее на смех Люси, возглавившая их маленькую компанию. — Я давно не встречала джентльмена, столь доброго и любезного, как его светлость. Он никогда не оставит вас. Уж в этом я уверена.

— О, так, значит, вы успели заметить это качество моего брата, — лукаво воскликнула Элизабет. — А что, интересно, еще привлекло ваше внимание?

С тихим стоном Люси завела подруг в лавку подальше от дождя, где их уже ожидал герцог, обернувшийся с любезной улыбкой, приветствуя дам.

— О, леди, как замечательно снова вас встретить. Я в небольшом замешательстве. Понимаете, никак не могу решить, какого цвета приобрести новые перчатки: серого, серовато-сизого или серо-стального.

— Ах, Эдриан, как всегда, серый, — пожурила его Элизабет. — Попробуй подобрать какой-нибудь другой цвет.

— И что бы вы предложили?

— Черный, — шепнула Люси, нежно поглаживая пальцами пару отделанных мехом перчаток из черной лайковой кожи. — Такой таинственный цвет, вы не находите?

— Таинственный — это хорошо, — согласилась Элизабет.

— Да уж, прямо как один знакомый нам граф[41], — пошутил герцог, едва оторвавшись от созерцания лица Люси. — Фэркорт, будьте добры, упакуйте эти и запишите на мой счет. Похоже, я решил порвать с традициями и зажить опасной жизнью. Таинственный… осмелюсь предположить, что вы весьма недалеки от правды, леди Люси.

Когда он улыбнулся, Изабелла заметила, как покраснела кузина. Впервые за весь день Белла почувствовала себя немного легче, тревоги отошли на второй план — пока.

— Мисс Фэрмонт, — пробормотала Элизабет, — может быть, мы с вами подождем моего брата и леди Люси в карете, как вы думаете?

Элизабет взяла Изабеллу под локоток и вывела из лавки прежде, чем та успела возразить.

Лакей спрыгнул с запяток кареты и, аккуратно поддерживая Элизабет, помог ей зайти по ступенькам. Изабелла быстро проследовала за ней и удобно устроилась на сиденье, прислонясь спиной к подушке и наслаждаясь теплом, окутавшим ее замерзшее тело.

— Поведайте мне, что вас беспокоит, мисс Фэрмонт, — твердо попросила Элизабет. — Я не дам вам ни минуты покоя, пока вы мне все не расскажете.

Изабелла была рада, что сестра герцога не могла видеть выражение ее лица. Она ужаснулась, поняв, как легко Элизабет распознала ее тревоги.

— Говорите же, — потребовала Элизабет.

— О, ничего страшного, я просто плохо спала этой ночью, — ответила Изабелла.

Вздернув темную бровь, Элизабет стянула с пальцев перчатки и положила их на колени.

— Вы испуганы, мисс Фэрмонт. Я же чувствую, как вы буквально дрожите от страха, даже не пытайтесь это отрицать. Меня не переубедишь. Почему бы вам не сказать мне, что случилось?

— Я не могу, — едва слышно прошептала она.

— Потому что к этому имеет отношение Блэк?

Изабелла тихонько охнула, и Элизабет подняла голову.

— Значит, я права. Вы боитесь его.

— Я… по правде говоря, я не знаю, что и думать. Мне известно лишь, что с тех пор, как мы познакомились, происходят всякие странности.

— Какие странности?

— Например, письмо со стишком, содержащим предупреждение, не понятно, кто его автор и кого надо опасаться. В послании говорится о смерти, и общий его смысл… приводит меня в замешательство.

— Прочтите мне этот стишок.

Изабелле не надо было доставать записку из сумочки. Она могла процитировать странное послание наизусть.

Любит Смерть троицу:

Мать, брата, любовницу.

Шлюшки, шарлатанка —

Будешь третьей ты приманкой.

— Я понимаю, речь идет обо мне, но кто тот человек, о котором предупреждает записка?.. Могу лишь предположить, что это Блэк.

— Вам нечего бояться Блэка, — тихо заметила Элизабет, — я не могу вам всего рассказать. В его прошлом есть тайны, и вы должны сами расспросить его о них. Я не имею права вам открыться.

Изабелла внимательно посмотрела на сестру герцога.

— Вы многое о нем знаете. Вы были… были с ним… — Она запнулась, не представляя, как корректнее сформулировать вопрос.

— Были ли мы любовниками? — улыбнулась Элизабет. — Нет. Я скажу вам кое-что, но помните: эта информация строго конфиденциальна. Так вот, Изабелла, наши семьи достаточно тесно связаны. Я знаю его с детства.

— И Элинвика?

— Да. Однако опять-таки предупреждаю вас, никто не должен узнать о связи между нашими семьями. Не могу объяснить почему, просто примите это как должное. Я доверяю вам, Изабелла, и вы доверьтесь Блэку.

— Тогда расскажите мне. Почему он прячется в своем доме? Что за тайны хранит?

— Я бы очень хотела поведать вам обо всем, — взволнованно прошептала Элизабет, — но не могу. Это его история, и лучше, если он расскажет о ней сам. Будьте смелы, Изабелла, придите к нему. Он не причинит вам зла.

Изабелла не обладала столь же твердой уверенностью в том, что Блэк ей ничем не угрожает. Он уже стал ей дорог, и она начинала опасаться, что может действительно в него влюбиться.

Да поможет ей Бог… последнее, что следовало сделать, — прийти к нему.

* * *

Было бы слишком подозрительно устраивать конную прогулку по парку в такую погоду. Противный осенний дождь и холод не располагал к занятиям верховой ездой, и, если бы их кто-нибудь увидел, несомненно, задался бы вопросом, что надоумило троих всадников мокнуть под проливным дождем на Роттен-Роу. Кроме того, подозрительности ситуации добавляло появление на публике знаменитого лондонского отшельника, мило прогуливающегося в компании якобы малознакомых джентльменов.

Да, у Блэка была определенная репутация, которую следовало поддерживать. Обычно она служила ему довольно неплохую службу, потому внезапный выход в свет знаменитого своей тягой к одиночеству графа попахивал весьма дурно.

В связи с этим Сассекс решил переназначить встречу у себя дома. Конечно, определенный риск неизбежен, но им было настоятельно необходимо что-то предпринять. Чаша и медальон числились пропавшими уже несколько дней, и неизвестно, сколько времени отсутствовали, прежде чем Сассекс заметил их исчезновение.

Как бы Блэк ни старался, он не мог сосредоточить внимание на реликвиях, которые был призван защищать.

Меряя торопливыми шагами периметр кабинета Сассекса, он прислушивался к доносившемуся до него гулу женских голосов и периодическим взрывам смеха. В соседней гостиной находились Изабелла и Люси, приглашенные леди Элизабет к чаю. Изабелла прекрасно выглядела, хотя и показалась ему немного бледноватой и замкнутой.

Что-то не так. Блэк немедленно осознал это. Она не смотрела ему в глаза и замерла на месте, когда граф поднес к губам ее руку. Он почувствовал, как Изабелла вздрогнула. И это не был сладостный трепет сексуального предвкушения, нет, Блэк ощутил самый настоящий страх.

Испытывала ли она смущение от того, что произошло между ними в библиотеке? Черт, он не спал всю ночь, думая об этом. О, какое потрясающее ощущение — держать ее в своих объятиях! Как дрожала ее возбужденная плоть, соприкасаясь с его пальцами! В сковавшей его наконец полудреме Блэк мечтал о том, как займется с ней любовью, откроет ее, раздвинет тугое лоно, сделает своей.

Когда он подомнет ее под себя, она станет страстной и необузданной. Он уверен в этом. Он заключит ее в объятия и будет наблюдать за тем, как содрогается ее плоть, парит на волнах освобождения. Будет наслаждаться каждым мгновением ее оргазма.

Изабелла хотела его прошлой ночью. Сегодня что-то ее испугало. Он ощущал ее обеспокоенность, видел застывшую в глазах муку. Ее снова мучил приступ головной боли. В ее дыхании Блэк почуял слабый запах валерианы и заметил суженные зрачки — результат воздействия опиума. Она опять принимала свою микстуру, значит, посещали кошмары. Как же ему хотелось узнать больше об ее головных болях и почему они ее так пугали.

Блэк буквально изнывал от желания заключить Изабеллу в объятия, убаюкивать, целовать виски, а потом уложить на колени и дать уснуть. Он будет присматривать за ней. Защищать. Разбудит поцелуем и медленно займется любовью.

— Если Блэк наконец прекратит свои неумелые попытки подслушать беседу леди в гостиной, мы сможем начать.

Возмущенный голос Элинвика ворвался в его мысли, и Блэк повернулся к камину, уставившись на пылающее пламя, думая о том, как возляжет с Изабеллой на ковре в его библиотеке и покроет поцелуями ее обнаженное тело, наблюдая, как отблески пламени отражаются в его совершенных изгибах. Он поймает багровые лучики губами, языком…

— Бедный малый, он пропал, — проворчал Элинвик. — Готов поспорить, прошлой ночью наш граф даже не сподобился добраться до дома Алисы Фокс, а простоял всю ночь под окнами мисс Фэрмонт, как чокнутый Ромео.

— Я ничего не нашел там, — объявил Блэк, пытаясь заставить себя думать о чем-нибудь еще, кроме Изабеллы, буквально поглотившей все его мысли и чувства… Он представлял, как его язык скользит глубже, проникая в ее сокровенное лоно. — Полиция вычистила весь ее дом. Пусто. Если она не сожгла письмо, значит, оно теперь в руках властей.

— Сомневаюсь, чтобы она сохранила письмо, — заметил Сассекс. — Алиса Фокс была шарлатанкой, мошенницей и никогда бы не оставила улик, которые могли бы ее выдать, подтвердив, что пресловутый сеанс — всего лишь тщательно срежиссированная постановка.

— Кем бы ни был человек, написавший письмо, он же ее и убил, — заявил Блэк. — И захотел, чтобы в этом убийстве обвинили меня. По крайней мере, заподозрили.

— Да. Очень странно. Кому, интересно, ты так досадил, Блэк? — спросил Элинвик. — Кроме Найтона? Ты же не можешь отрицать, что домогаешься леди, за которой он ухаживает, и более чем прозрачно дал ему это понять.

— В самом деле, — согласился Сассекс. — В письме упоминаются только ты и мисс Фэрмонт. Автор послания — кто-то очень близкий к этой леди.

— У Найтона есть мотив, — напомнил собравшимся Элинвик, — и неизвестные прочим сведения о мисс Фэрмонт. Он, вероятно, достаточно хорошо знаком с ней и в курсе событий ее прошлого.

— Да он ни черта о ней не знает! — взорвался Блэк.

Кто-то попытался напугать Изабеллу и отвратить ее от него. Граф впадал в неистовство при одной только мысли об этом.

— Тем не менее тебе следует действовать осторожно. Если твое имя, а также черная карета с четверкой вороных еще раз привлекут к себе внимание, вскоре в двери твоего дома непременно постучат люди со Скотленд-Ярда, а тебе — и нам всем — это совсем не нужно.

Да, действительно, без этого вполне можно обойтись.

— Мне кажется, что лучше оставить молодую леди в покое, пока все не образуется, — предложил Элинвик. — Ты же знаешь, что люди продолжают болтать о тебе, даже несмотря на то, что прошло уже почти десять лет с того скандала. Если твое имя попадет в газеты, слухи возобновятся с новой силой.

Да, они продолжали обсуждать его, что поделаешь, нет иного занятия, которому бы свет предавался с большим увлечением, чем сплетни. Блэк понимал, что Элинвик прав. Если его имя и экипаж окажутся связанными с Алисой Фокс или, не дай бог, с пропавшими дамочками из «Театра Адельфи», у полиции возникнут к нему вопросы. И нет гарантий, что на этот раз ему посчастливится выпутаться из ловушки.