Стоило Блэку подумать о том, чтобы оставить Изабеллу одну, без защиты, как все другие соображения отходили на второй план. Что бы ему ни грозило, он просто не мог покинуть ее в беде.

— Замечательно, значит, решено: ты будешь держаться в стороне, а мы…

— Нет, не решено, — отрывисто бросил Блэк, сделав большой глоток виски. Голос его звучал хрипло и сердито. — Я не соглашался и никогда не соглашусь пойти на это. Изабелла уязвима, и у нас нет доказательств, что ей самой не угрожает опасность.

— Блэк…

— Я сказал — нет! — прорычал он и швырнул хрустальный бокал о каминную полку. — Вы можете придумывать любые планы, какие вам только заблагорассудится, касательно способов возвращения чаши и медальона, я всегда буду с вами, чего бы мне это ни стоило, но, если дело касается Изабеллы, я поступлю так, как должен. А я должен, — намеренно подчеркнул он, — ее защищать. И чтобы иметь эту возможность, я обязан находиться поблизости от нее. Кроме того, так я смогу заняться необходимыми розысками. Проверю, хранит ли Стоунбрук в кабинете масонские бланки и тому подобное.

Сассекс и Элинвик выглядели так, будто сильно сомневались в его словах, Блэку было наплевать. Чаша и медальон могут катиться к черту. Изабелла превыше всего.

— Как тебе угодно, однако, если тебя арестуют, не жди, чтобы кто-либо из нас за тебя поручился. Клятва требует держать в тайне наш долг и связь между нашими семьями. Мы всего лишь знакомые, не более того.

— Я понимаю. А теперь, Элинвик, расскажи, что тебе удалось разведать в музее.

— Мой визит в музей не принес никаких результатов, так что я решил обыскать квартиру Найтона. — Темные глаза горца сияли. — В его столе я обнаружил фрагмент одного средневекового трактата о тамплиерах. В нем говорится о трех рыцарях-храмовниках и реликвиях. И о свитке, необходимом для того, чтобы узнать, каким образом использовать заключенную в них магическую силу.

— Так, значит, Найтон все же что-то знает.

— В этом отрывке не упомянуты имена тамплиеров, владеющих реликвиями, но рассказывается о медальоне и его силе.

— Вы думаете, Найтону известно о том, что медальон властен исполнить то, о чем мечтаешь? Что достаточно зажать зерна в кулаке и прошептать заветное слово, приведенное в свитке, и твое самое заветное желание осуществится?

Раздался негромкий стук, и трое присутствующих в комнате джентльменов одновременно повернули голову в сторону приоткрывшейся со скрипом двери. Сассекс вскочил с кресла и распахнул ее, однако там никого не было.

— Должно быть, просто сквозняк, — заметил он, закрывая дверь. — На улице сильный ветер, а эти окна старые и успели потрескаться от времени.

Элинвик окинул взглядом друзей и глотнул виски.

— Вы должны знать, что кому-то известно о том, что моя семья замешана в этом деле. Вернувшись домой от Найтона, я обнаружил, что у меня побывали.

— Свиток? — воскликнул Сассекс.

— В безопасности. Я перепрятал его.

— Куда?

— Там, где его никто не будет искать. В библиотеку ложи.

— Ты сошел с ума? — взорвался Сассекс.

— Безумен, как Шляпник, не могу не признать, — Элинвик улыбнулся, — но, если посмотреть непредвзято, выбор тайника довольно изобретателен. Я спрятал свиток прямо у них под носом. Вариант слишком очевиден, и, если ворам придет в головы заняться поисками в библиотеке, милости просим, к их услугам тысяча книг и чертова прорва времени. Послушайте, мне же надо было кое-что сделать, — недовольно заметил он. — Нам повезло, что воры не добрались до комнатушки миленькой служанки, где я обычно прячу под паркетной доской всякие разности.

— Только ты, Элинвик, мог додуматься до такого, — протянул Сассекс.

— Воры обычно не проявляют интереса к людской половине, а служанка вряд ли будет совать туда свой любопытный носик — слишком занята развлечениями с моими двумя лакеями, чтобы вскрывать паркетные доски.

— Ну и что дальше? — нетерпеливо поинтересовался Блэк. Ему хотелось поскорее покинуть комнату и найти Изабеллу. До чего он дошел. Все его мысли только о ней.

— Сегодня вечером я собираюсь сопровождать мою сестру на бал. Там будут несколько членов нашей ложи. Некогда они имели отношение к старому «Дому Орфея», и я хочу за ними понаблюдать.

— Ты используешь Элизабет, — недовольно проворчал Элинвик.

— Нет, это она желает приносить пользу.

Элинвик махнул рукой:

— К черту подробности. Но не смей показываться мне на глаза, если она пострадает от игры, которую ты затеял. Она не для нашего мира. Она…

— Слепая, Элинвик, — мягко закончил Сассекс, — а не глупая или бесполезная. Ты бы хотел, чтобы я спрятал ее в этом доме, закутанную в ватное одеяло, или, может быть, считаешь, что я должен запереть ее в одном из твоих домов.

— Иди ты к черту! — прогремел Элинвик. — Ты же знаешь, что я об этом думаю. Просто… просто из-за своего недомогания она всегда под угрозой. Мы не имеем понятия, кто этот человек, и не можем присматривать за ней все время, как за малым дитем.

— Как за малым дитем? — рассмеялся Сассекс. — Я бы много дал за то, чтобы посмотреть, как ты скажешь ей это в лицо.

— Довольно! — взорвался Блэк. — Мы спорим, как дети, а так ничего и не решили. Если Элизабет хочет участвовать, пусть участвует. Если бы у нас с тобой были родные братья или сестры, Элинвик, — начал он и почувствовал, как что-то кольнуло в груди, — много лет назад у него и в самом деле был брат, — они бы тоже оказались вовлеченными в это дело.

— Только не моя сестра! — проворчал Элинвик.

Блэк не обратил на него внимания.

— Я наведаюсь сегодня вечером к Стоунбруку. Хочу обыскать кабинет маркиза.

— А я останусь дома, — лениво заметил Элинвик, — предполагаю, наши друзья вернутся и попытаются закончить то, что не успели прошлой ночью, а, учитывая мое теперешнее состояние, мне вряд ли удастся роль гостеприимного хозяина.

— Еще одно, — объявил Блэк. — Я был прошлой ночью в «Театре Адельфи». Там действительно болтали о неком эксклюзивном клубе и заправлявшем в нем человеке по имени… Орфей.

Эти слова привлекли внимание Сассекса и Элинвика.

— Я планирую посетить следующее собрание клуба. Мой соглядатай все устроит.

— Хорошо, мы с тобой, — сказал Элинвик.

Прежде чем Блэк успел возразить, в дверях, запыхавшись, появилась Элизабет.

— Вы решили свои проблемы? — шепотом поинтересовалась она.

— Да, на какое-то время, — ответил Сассекс.

— Прекрасно. Я устроила, чтобы Блэк отвез Изабеллу домой. Что-то стряслось, и, думаю, вы бы хотели об этом знать.


Совершенно без ее участия Изабеллу закутали и усадили в карету Блэка, как слабое дитя. Она была страшно недовольна задействованной Элизабет тактикой. Похоже, сестра герцога могла поступать так же деспотично, как и сам Сассекс.

В оглушающей тишине экипаж медленно продвигался вперед, Изабелла в полной прострации рассматривала переплетение волокон шелковых занавесок, которые задернул Блэк. Она не могла поднять на него глаза. Взглянуть в его сторону означало напомнить о том, что произошло между ними в библиотеке. А достаточно только подумать об этом, и ей немедленно захочется продолжения. Продолжение же несло погибель.

— Изабелла, расскажи мне, что тебя тревожит.

— Ничего, — ответила она.

— Элизабет…

— Ошиблась. Блэк молча пододвинулся к ней, развязал тесемки ее шляпки и проводил задумчивым взглядом медленно спланировавший на соседнее сиденье прелестный головной убор. Приобняв, поднял ее подбородок так, чтобы в тусклом дневном свете, просочившемся сквозь неплотно закрытые занавески, можно было рассмотреть выражение ее лица.

— В твоих глазах поселились тени, любовь моя, — прошептал Блэк, нежно касаясь губами ее губ. Она застыла, и он немедленно отстранился, сузив глаза, в уголках губ залегли глубокие складки. — Что это? Ты дрожишь?

Черт бы побрал ее хрупкое телосложение! Она не желала выглядеть в глазах Блэка слабым цветочком, этаким теплолюбивым и бесполезным украшением модной оранжереи.

— Ерунда! — воскликнула Изабелла, отворачиваясь от него.

Блэк не позволил ей поступить по-своему.

— Ты боишься меня, — с горечью заметил он, присаживаясь с ней рядом и прижимая ее к себе. — Что изменилось? Что произошло за недолгое время между вчерашним вечером и сегодняшним днем?

— Ничего!

«Проклятье, черт бы все побрал!» — выругался он про себя, потянувшись к ней. Какое к дьяволу «ничего» — Изабелла его боялась. Он видел страх в ее глазах, чувствовал его в ее теле, начинавшем дрожать, едва он к ней приближался.

Что она узнала? Внезапно он ощутил, как его железный самоконтроль дал сбой. В голове роились тысячи мыслей, на ум приходила сотня возможностей. Какие жуткие открытия сделала Изабелла в его прошлом?

Неожиданно она резко повернулась к нему. Это была новая Изабелла, женщина, которую он никогда прежде не видел.

— Кто-то написал мне, предупреждая о тебе. Именно о тебе, я в этом уверена.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Изабелла протянула ему листок бумаги, с силой впечатывая записку в его грудь. Блэк ослабил объятия, открыл послание и в ужасе уставился на пляшущие перед глазами строчки.

Любит Смерть троицу:

Мать, брата, любовницу.

Шлюшки, шарлатанка —

Будешь третьей ты приманкой.

Казалось, он потерял способность мыслить. Блэк сложил записку и отодвинулся.

— Ты этому веришь?

— Я не знаю, во что мне верить.

— Совершенно очевидно, у тебя есть вопросы. Что ты хотела бы узнать?

— Что означает это предупреждение? В нем идет речь о тебе, так?

— Разве ты не слышала гулявшие обо мне в свете слухи и сплетни, Изабелла?

— Нет. — Она осторожно обернулась и взглянула на него, он разглядел в ее глазах правду. Изабелла действительно не знала его тайны.

— Я убил свою мать.

Изабелла сделала резкий вдох, ловя губами воздух, и отшатнулась от него, оказавшись в противоположном углу экипажа.

— А также моего брата и женщину, на которой должен был жениться.

Она приоткрыла рот, потрясенная. Блэк отвернулся от нее, боясь заглянуть ей в глаза и увидеть животный ужас. Наступило неловкое молчание, он судорожно пытался подобрать нужные слова, чтобы объясниться.

— Я не верю.

Бешено вращавшийся мир внезапно остановился, и Блэк медленно приподнял голову.

— Не веришь?

— Ты не убийца.

Он коснулся ее, и она не отдернулась. Блэк приблизился к ней, и Изабелла не отшатнулась.

— Я и в самом деле убил свою мать. Она умирала от страшной опухоли груди. Испытывала ужасную, жуткую боль, — прошептал он. Воспоминания о непереносимых страданиях матери убивали его. Было мучительно наблюдать, как она медленно угасает на его глазах. — Матушка принимала специальное средство, чтобы облегчить боль, — настойку опиума и валерианы.

Глаза Изабеллы понимающе округлились.

— Она просила меня помочь ей умереть, — едва слышно продолжал Блэк свою исповедь. Он не смог найти в себе силы взглянуть ей в лицо и перевел взгляд на скромно сложенные на коленях руки. Блэк дотронулся до ее ладони, внимательно рассматривая аккуратно подстриженные ногти, и погладил ее подушечками пальцев. — Ей было так больно, но я не мог пойти на это. Она молила меня, и я… я отказал ей.

— Джуд… — прошептала Изабелла, касаясь его щеки.

Он прижал ее руку к лицу и закрыл глаза, принуждая себя закончить рассказ.

— Ей было чертовски, чертовски больно, — повторил Блэк дрожащим, срывающимся голосом, — но я все равно не мог… не мог, как бы она ни умоляла меня. Однажды, когда я сидел у изголовья ее кровати, матушка попросила меня налить ей чай. Я сделал это. Она охотно его выпила — впервые за несколько дней ей удалось хоть что-нибудь проглотить. А потом… — Он вздрогнул, целуя руку Изабеллы, прижимаясь к ней. — А потом она закрыла глаза и испустила последний вздох. И только тогда я заметил, что ее бутылочка с опийной настойкой пуста. Я приподнял крышку чайника, вдохнул запах валерианы и понял, что убил свою мать.

— Это было самоубийство, — убежденно произнесла Изабелла, и Блэк закрыл глаза, не желая ничего слышать. — Ох, Джуд! — с чувством воскликнула она, обнимая его, заставляя взглянуть в глаза. — Ты не убивал ее.

— Мой младший брат… Мы поссорились из-за женщины, и он отправился на охоту. Я не знаю, что случилось, но лошадь его сбросила. В руках у него оказалось заряженное ружье, оно выстрелило и убило его. Все решили, что это сделал я, потому что у него был роман с дамой, на которой я собирался жениться.

В глазах Изабеллы застыли такие симпатия и понимание, что Блэк ощутил неловкость. Он не заслуживал сострадания.