— Туда, где я могу быть сама собой. Где никого не заботят ни мои родители, ни обстоятельства моего прошлого. Где можно позабыть обо всем.

Глаза Изабеллы широко распахнулись, когда она почувствовала, как его пальцы коснулись ее лица. Он смотрел на нее так пристально, что она явственно осознала необходимость отодвинуться, оказаться от него подальше, но не могла пошевелить и пальцем, безвольная, утонувшая в глубине его глаз.

— Ты никогда не должна становиться кем-то другим, Изабелла. Особенно со мной.

Она вздрогнула, и он провел большим пальцем по ее подбородку, наклонив ее голову и внимательно рассматривая в лунном свете.

— Если какие-то люди и не хотят видеть тебя такой, какая ты есть, они не заслуживают того, чтобы тратить на них время.

Блэк оказался настолько проницательным и близким, что она была по-настоящему околдована его нежными речами.

— Я думаю, ты само совершенство, Изабелла.

— Милорд… — прошептала она, когда он склонил голову, стремясь коснуться своими губами ее губ.

— Блэк, — пробормотал он, и его губы скользнули по ее щеке. — Зови меня просто Блэк.

Его дыхание ласково обдувало изящную раковину ее ушка, все ее тело казалось безвольным и словно охваченным внутренним жаром. Изабелла почувствовала, как его нос коснулся ее затылка. Затем — касание атласной мягкости его губ. О, какое искушение!

— Блэк, — прошептала Изабелла, сама не сознавая, просит она его продолжить или остановиться.

— Расскажи мне, о чем ты пишешь, Изабелла?

Она резко моргнула и зажмурила глаза, почти оказавшись в его объятиях.

— Я… мои сочинения не предназначены для широкой публики, милорд.

— Ты можешь на меня положиться. Я никогда не предам тебя.

Изабелла поняла, что и в самом деле может ему доверять.

— Я придумываю дамские истории.

— Романы, — пробормотал он бархатным, глубоким голосом. — Для женщин?

— Да, — согласилась она, и ее щеки залились румянцем.

Что должен он о ней думать? Сначала дневник, а потом они сидят, обнявшись в темноте, и она позволяет его губам скользить по ее щеке. Граф решит, что она доступна и аморальна. Падшая женщина, которой можно воспользоваться в темноте пустынного сада. Почему бы и нет? Ведь она ведет себя именно так.

— Способ сбежать от мира с его строгими правилами и установками, — шептал он, — в царство фантазий, где можно думать и чувствовать как хочется, невзирая на пол и связанные с ним условности.

— Блэк, — едва слышно промолвила Изабелла, но на этот раз в ее шепоте звучала мольба. О чем только она его молила?

— Волшебные легенды о любви, — протяжно произнес он, его губы ласково коснулись ее подбородка.

Она откинула назад голову, его рука скользнула вниз по ее шее к маленькой впадинке у ключицы, которую он нежно ощупал холодными пальцами.

— Истории о страсти, желании…

Изабелла резко вздохнула сквозь приоткрытые губы, сердце тяжко стучало в груди. Она не могла ответить ему. Любое слово слишком опасно. Нельзя признавать справедливость его догадок, даже если они и справедливы.

— Ты расскажешь мне свою историю, Изабелла? — Он обнял ее крепче, лиф ее платья коснулся его груди, его дыхание щекотало ее ушко. — Историю испепеляющей страсти и запретного желания…

— Пожалуйста, я…

— Я знаю. — Он играл пальцами с ее локонами, выбившимися из прически и опустившимися на нежную шею. — Ты не можешь более оставаться здесь со мной.

— Д… да, — пробормотала она, дотрагиваясь до накрахмаленной манишки его белоснежной рубашки. — Не могу.

— Мне никогда не удавалось успешно противиться тому, что я делать не должен, но очень хотел, — прошептал Блэк, устремив свои губы к ее устам. — А тебе, Изабелла?

О, она была более успешна в борьбе с собой. Ее всегда страшила возможность повторить судьбу матери.

— Белла? — Легкими, как перышко, губами он дотронулся до ее губ. — Можешь ли ты устоять?

Изабелла резко моргнула.

— Я должна! — воскликнула она и рванулась прочь.

Его фрак соскользнул с ее плеч и упал на каменную скамью. — Доброй ночи, лорд Блэк.

Он смотрел, как она поднялась со скамьи и ускользнула во тьму. Ветер усилился, проникая сквозь плотный заслон садовых кустов, образующих стены лабиринта. Где-то резко прокричал филин. Изабелла оглянулась назад, обнаружив графа стоящим там, где они вместе сидели всего несколько секунд назад.

Их взгляды встретились, и тихий голос, манящий и соблазнительный, прошептал: «Впервые я увидела Смерть на балу, мы танцевали вальс, и я страшилась его, страшилась того, что он заставлял меня чувствовать, заставлял хотеть. В ту ночь я бежала от него, однако Лорд Смерть по-прежнему оставался у меня за спиной, преследуя меня, и я желала, чтобы он меня настиг».

Глава 3

Даже в смерти своей она была прекрасна. Фарфоровая кожа лица, лишенная цвета, делала ее похожей на ангела. Ее кудри, рассыпавшиеся по черному бархату, свободно обвивали его руку. В лунном свете они отливали серебром и напоминали мерцающие шелковые нити. Он опустил голову, вдыхая аромат ее роскошных волос, представляя себе, как они развеваются вокруг ее тела, как он перебирает эти локоны своими тонкими пальцами.

Она лежала так спокойно, так умиротворенно, что он не мог устоять и медленно приподнял голову, отрываясь от ее прекрасных волос, чтобы коснуться холодных алебастровых щек. Некогда они были столь округлы и румяны, однако все краски жизни ее покинули. Он склонился, чтобы поцеловать ее губы, которые больше не отливали пастельным розовым цветом. Прощание. Расставание. Их уста соприкоснулись, ее холодные, его — еще холоднее. Вечный поцелуй Смерти…


Блэк внезапно очнулся ото сна. Он сидел на постели, темные тени скрывали стены его спальни, горло горело от отчаянного крика.

Она приснилась ему. Мертвая, лежащая в его объятиях. Ее нежная, чуть румяная кожа лишена тепла и цвета. Некогда гибкое тело недвижимо застыло в его руках. Искры в ее зеленых глазах погасли, сменившись непроницаемой пеленой.

Мертва. Он не мог этого вынести.

Тяжело вздохнув, Блэк отбросил одеяло и встал, потянувшись к черному бархатному халату, брошенному на спинку кресла. Накинув его, он завязал вокруг талии пояс, скрывая наготу, подошел к окну и положил руку на раму. Мерцающий огонек освещал другое окно в расположенном через дорогу особняке, и его расслабленные пальцы судорожно сжались в кулак. Это было ее окно. Изабеллы.

Он по-прежнему чувствовал на своих пальцах ее ускользающий аромат. Стоило закрыть глаза, и Блэк видел ее такой, какой она предстала перед ним всего несколько часов назад в лабиринте — ресницы опущены, губы призывно приоткрыты. Неземное видение, воплощенная мечта. В темноте в его объятиях ее нежное тело прижималось к нему. Он видел желание в манящих изумрудных глазах, чувствовал, как оно воспламенило ее, и не мог противиться искушению.

Ее аромат возбуждал, затуманивал сознание. Он хотел ее. Яростно.

И каким бы постыдным ни было это признание, он не мог лгать самому себе. Да, он бы взял ее прямо там, тем же вечером, если бы Изабелла не убежала от него. И зачем ему, опытному мужчине, преследовать невинную девственницу?

Уже в сотый раз за эту ночь он проклинал себя за глупость. Приглашать Изабеллу на танец — непростительная ошибка с его стороны. Однако Блэк не смог остановить себя. Сколько времени он безмолвно жаждал ее, храня безопасное расстояние между ними. Сколько простоял у этого самого окна, спрятавшись в тени, желая каждую долгую, нескончаемую ночь разглядеть за темным стеклом ее силуэт.

Странное оно, это чувство. Его тело оживало и теплело при одной только мысли о ней. Прошло много лет с тех пор, как он впервые ощутил хоть что-нибудь, кроме холода и пустоты. Жизнь его полнилась одиночеством, слухами и домыслами. Он был проклят, знал это, внутренне смирился с этим знанием и использовал его для того, чтобы окружить сердце ледяным панцирем. И тем не менее одного взгляда на Изабеллу оказалось достаточно, чтобы растопить ледяной барьер.

В его жизни была лишь работа, долг, который неуклонно следовало выполнять. Именно эти обязанности привели его в Лондон. Именно их он должен был исполнять в тот вечер, а не танцевать с Изабеллой Фэрмонт.

Но она выглядела столь потрясающе прекрасной, что устоять было невозможно. В сиреневом шелковом платье, очень простом и почти не украшенном, Изабелла предстала перед ним, затмевая толпы разодетых в пух и прах красоток, так и льнувших к знаменитому графу Блэку. Она выглядела изящной и элегантной, ее волосы ниспадали пышным каскадом золотистых локонов. Ему очень нравилось, когда она убирала так свои кудри, и он мог насладиться видом ее длинной, стройной шейки, украшенной высоким ожерельем из аметистов и бриллиантов. Он жаждал поцеловать нежную голубую жилку, трепещущую под прозрачным покровом ее кожи, окутанной ароматом духов. Почувствовать биение ее сердца на своих губах. Ее тело в своих объятиях… ее охваченную страстью плоть. Сумасшествие.

Равно как и его пребывание здесь в темноте, в мрачном убежище городского дома, в ожидании появления в соседнем окне ее едва различимой фигурки. Блэк улыбнулся, подумав о том, как она сидит сейчас, поджав ноги, на диванчике и взволнованно записывает в своем дневнике.

Он уже видел ее такой, быстро выводящей что-то в своей тетради: ветер растрепал ее локоны, туман клубился вокруг. Но это было в другом месте и в другое время. Блэк не мог позволить, чтобы Изабелла узнала о том, как он наблюдал за ней.

Она обладала слишком живым воображением, и это представляло определенную опасность. Невозможно предугадать, что случится, если Изабелла разузнает что-нибудь о нем. В самом деле, она пугающе проницательна и восприимчива, а он так раскрылся перед ней сегодня.

Блэк не жалел о тех минутах в лабиринте, жажда обладания ею внезапно стала невыносимой. Изабелла молода… и невинна. Он значительно старше, опытнее, знаток и ценитель всего запретного. Да он не имел права даже смотреть на нее, не говоря уже о том, чтобы целовать! И даже сознавая опасность подобных действий, Блэк понимал, что непременно придет к ней опять. Скоро.

— Милорд, за вами посылали.

Он не услышал, как открылась дверь в его спальню.

Факт, который мог, несомненно, встревожить его, однако Блэк был не в силах предаваться угрызениям совести. Его слишком занимали воспоминания о танце с восхитительной и желанной Изабеллой Фэрмонт.

Биллингс, один из совсем небольшого штата его слуг, едва слышно прошествовал по толстому турецкому ковру.

— Я велел экипажу подождать. Подготовить вам новый костюм и галстук, милорд?

— Нет, благодарю тебя, Биллингс. — Блэк взглянул в угол комнаты, где, посапывая у камина, расположился его палевый английский мастиф Лэмб. — Выведешь его на улицу, Биллингс? — В окне Изабеллы мелькнула тень, и взгляд Блэка устремился к едва заметному силуэту, словно мотылек к огоньку свечи. — О нет, я передумал, справлюсь и сам.

— Как пожелаете, милорд, — пробормотал верный слуга и, пятясь, поспешил к выходу.

— Меня вызывает кто-то из Братства, не так ли?

— Да, милорд. На дверях кареты герб Сассекса.

Блэк фыркнул, раздосадованный необходимостью покинуть свой пост у окна и упустить шанс увидеть Изабеллу, одетую в прозрачное ночное одеяние, с распущенными, разметавшимися по плечам волосами.

— Полагаю, карета ожидает меня на улице?

— Да, милорд.

— Что ж, придется подождать, поскольку, прежде чем я смогу уйти, мне необходимо уладить еще одно дело.

Щелкнув пальцами, он разбудил своего питомца и жестом приказал следовать за ним. Быстро нацепив на себя брюки и рубашку, Блэк ступил в темноту, спустился по винтовой лестнице и отправился на кухню, откуда вел черный ход в сад. Он прекрасно знал, куда идет и что ему нужно.

Так же как и Лэмб.

Оказавшись в холодной темноте осеннего сада, мастиф помчался скачками, преследуя кролика, осмелившегося появиться на его территории. Блэк же пошел по дорожке, ведущей к розовому кусту, на котором виднелся один-единственный бутон, раскачивающийся из стороны в сторону на длинном стебле, храбро противостоя порывам ледяного октябрьского ветра.

Он осторожно сорвал стебелек и поднес нежный бутон к лицу. Цветок обладал опьяняющим ароматом, и Блэк на мгновение застыл с закрытыми глазами, вдыхая сладкое благоухание. Изабелла пахла розами. Этот запах не выходил у него из головы всю ночь, с той самой минуты, как он поцеловал ей руку, когда их представляли друг другу.

Блэк знал очень немного вещей, в которых был бы уверен на сто процентов. Однако одна из двух непреложных истин — он хотел ее. Другая — столь же четкое осознание того, что он обязательно найдет способ ее заполучить.