— Ты прекрасна, — прошептал он.

Темные глаза с жадностью смотрели на Викторию, восставшая плоть обжигала ее бедро. Она вдруг поняла; ее красота действительно восхищает его. «Он отчаянно хочет обладать мною. Может быть, он полюбит меня».

Блейк погладил внутреннюю сторону ее бедер и коснулся мягких завитков между ног. Виктория задохнулась, когда он раздвинул эти завитки и погрузил палец в ее плоть. Он медленно ласкал ее, пока в заветной глубине не скопилась влага.

— Я хочу, чтобы твой первый опыт оказался приятным, чтобы ты не почувствовала боли. Здесь есть одна чувствительная точка, к которой я очень хочу прикоснуться. — Когда его влажный палец лег на возбужденный и напряженный бутон, Виктория ахнула и распахнула глаза.

Он погрузил палец в горячее лоно и стал медленно ласкать ее плоть.

Неожиданные и очень сильные ощущения обрушились на Викторию, и она судорожно захватила рукава его рубашки. Она извивалась от его прикосновений, задыхалась от его ласк, судорожно втягивая губами воздух и заставляя его ускорить движение пальца. Ее тело дрожало от огня, который Блейк так старательно разжигал в ней. Она с готовностью отзывалась на его ласки, и вот, наконец, одним последним движением он подвел ее к самому пику наслаждения: ее захватил такой поток ощущений, что ей казалось, она теряет сознание. Виктория прогнулась ему навстречу, судорожно переживая накатывавшие одну задругой волны чувственного наслаждения.

Блейк убрал с ее лба прилипший локон волос. Она с любопытством взглянула на него:

— Так вот что это такое?

— Есть и еще кое-что, — рассмеялся Блейк.

— Еще? — удивленно воскликнула Виктория. Она медленным взглядом окинула его тело, лежащее с ней рядом, — он все еще был полностью одет. — Я тоже хочу тебя видеть.

— С удовольствием, дорогая. — Блейк сел и принялся расстегивать рубашку.

— Нет, позволь мне сделать это.

Виктория приподнялась и отвела его руки. Ей ужасно хотелось прикоснуться к нему, почувствовать его еще ближе. Она только что пережила настоящий экстаз, но ей казалось, что существует еще нечто важное, такое, что поможет им слиться в единое целое.

Дрожащими пальцами Виктория расстегнула пуговицы его рубашки, вытащила ее из брюк. Завитки темных волос, покрывающие его грудь, спускались по плоскому животу под пояс брюк.

Виктория заставила себя не смотреть ниже, зная: то, что она увидит, напугает ее. Она облизнула губы и провела своей изящной рукой по завиткам волос у него на груди, потом подалась вперед и коснулась жаркими губами его плоских сосков и скользнула к стальной упругости мышц живота.

— Виктория, — хрипло проговорил Блейк, — я не знаю, сколько еще смогу продержаться.

Виктория подняла голову, черные волосы каскадом спадали по спине и прикрывали грудь.

— Тогда научи меня, я все хочу попробовать.

Блейк встал, тронул застежку брюк. Учащенно дыша, Виктория не сводила с него глаз. Блейк снял брюки, представ перед ней во всем своем великолепии. Она опустила взгляд туда, где среди темных волос гордо возвышался символ мужского достоинства.

— О-о-х, — выдохнула Виктория, и по ее позвоночнику пробежала дрожь. Она, как загипнотизированная, не могла отвести взгляда от того, что явилось ее глазам.

Виктория взглянула на Блейка. Увидела его потемневший от желания взгляд, и ее сердце с неистовой силой заколотилось в груди. Она с трудом сглотнула и отмахнулась от всех тревог.

— Люби меня, Блейк.

Блейк приподнял ее, отбросил покрывало и уложил на простыню. Затем долго и страстно целовал ее, полностью подчиняя волшебству прикосновений. Виктория ощущала: ее грудь касается его обнаженной груди, его руки скользят по ее бедрам. Когда его рука проникла к ней между ног, она мгновенно раздвинула их навстречу его ласкам.

— Ты готова принять меня.

Он закрыл ей рот поцелуем и накрыл ее своим телом. Его напряженная плоть скользнула по ее разгоряченному телу. Блейк просунул руки под ее бедра, и Виктория выгнулась ему навстречу. Одним уверенным движением Блейк вошел в нее, заглушив ее крик губами.

— Прости, любовь моя. Не двигайся, и боль пройдет. Виктория лежала, не двигаясь и, казалось, не дыша.

Она чувствовала горячее дыхание Блейка, ощущала его плоть в себе. Потом чудесным образом Блейк стал медленно двигаться. И Виктория начала двигаться вместе с Блейком и, в конце концов, послушная зову своего тела, исступленно отдалась мощному ритму его движений. Один, второй удар плоти, и Блейк замер, изливая в нее свою энергию.

Блейк в изнеможении опустился рядом с ней и прижал Викторию к своему разгоряченному телу.

— Ты в порядке, дорогая?

— В порядке, — пробормотала Виктория и тут же засмеялась над своими словами. — Даже больше, чем в порядке. Я чувствую себя восхитительно.

Виктория отстранилась и взглянула на него — ее встретила широкая улыбка. Она протянула руку и убрала с его лба прилипшую прядь волос. Блейк поймал ее руку и запечатлел на ней нежный поцелуй.

— Я счастлив. Если бы я знал, насколько это восхитительно, я бы никогда не дал обещания не трогать тебя без твоего желания.

— А я бы никогда не ждала так долго и гораздо раньше потребовала бы отнести меня в твою постель.

Виктория уткнулась носом ему в грудь и вдохнула знакомый запах. Блейк гладил ее волосы мягким, успокаивающим движением. Рядом с ее щекой ритмично билось его сердце, и Виктория, обессилившая, зевнула.

Затем они оба крепко уснули.

Блейк проснулся перед рассветом и мгновенно почувствовал возбуждение от прижавшейся к нему женской плоти. Открыв глаза, он стал рассматривать спящую рядом Викторию. Черные локоны струились по плечам, рассыпались по груди, а сквозь них проступали розовые соски, от вида которых у Блейка вновь проснулось желание.

Он лежал тихо, чтобы не потревожить ее мирный сон. Она спала как ангел. Длинные темные ресницы, словно изящный веер, лежали на щеках. Очарованный ее безмятежной красотой, Блейк взял шелковую прядь волос и поднес к лицу, вдыхая ее запах.

Сонно вздохнув, Виктория положила свою ногу между его ног и продолжала спать, приоткрыв припухшие от поцелуев губы.

Страсть, смешанная с восторгом обладания, пронзила Блейка.

Прежде он был убежден, что, однажды завладев ее телом, навсегда удовлетворит свое желание. Но оно, наоборот, стало сильнее, оно буквально сводило его с ума. Он занимался с ней любовью всю ночь и все же снова хотел ее, страстно, отчаянно.

Но откуда в нем появились подобные чувства?

Возможно, размышлял он, это объясняется тем, что Виктория — прекрасная женщина, которая, как огонь, вспыхивает от малейшего его прикосновения. И какой мужчина не хотел бы испытать подобное удовольствие снова? А может быть, причина в том, что она — подруга детства, которой он всегда восхищался и о которой заботился. Так и не сумев разобраться в своих чувствах, Блейк откинулся назад, подложил ладонь под голову и стал изучать ее лицо.


Чарлз Эштон продал дочь за отсрочку по долгам на несколько месяцев. Мать Виктории ничего не сделала, чтобы остановить своего мужа-тирана. Спенсер Эштон — эгоистичный любитель развлечений, закоренелый игрок и пьяница, использовал свою сестру ради денег. И Джейкоб Хоббс, продажный тип, объявивший, что любит Викторию и хочет на ней жениться, отказался от нее из страха оказаться в работном доме.

Никто не считался с ее чувствами и желаниями, не пытался защитить ее. И хотя он благодарил небеса за то, что она оказалась здесь, его раздражал эгоизм ее семьи.

Это удивительно, но такое подлое окружение не испортило Викторию. Она не сломалась под давлением отца, наоборот, воспользовавшись своим умом, совершила невероятное, проникла на Лондонскую фондовую биржу, традиционно считавшуюся мужской территорией.

Чарлзу Эштону так и неведом ее секрет. Насколько знал Блейк, о ее нелегальной работе на бирже не знал никто, кроме Спенсера, которому она доверяла.

Изначально план Блейка был прост и строился полностью на ненависти и жгучем желании мести. Он уничтожит Чарлза Эштона с экономической точки зрения, а Викторию использует, чтобы убить его в глазах общества.

Своей первоначальной цели Блейк добьется. Жадность Чарлза поможет его падению. Злоупотребление властью и хищения, которые неизбежно вскроются, приведут Чарлза Эштона к изгнанию из министерства финансов; возможно, его даже обвинят в измене.

Но любовь к Виктории усложнила хорошо продуманные планы, его чувства к ней никак не увязывались с мыслями о возмездии.

Публичный скандал затронет Чарлза, но навредит и Виктории. Если Чарлза Эштона обвинят в измене, Виктория никогда не сможет показаться в обществе. Блейк не понаслышке знал о жестокости светского общества и не желал Виктории такой судьбы.

Но ему по-прежнему не давали покоя мысли о самоубийстве отца, о смерти матери и судьбе сестры.

Как он может позволить Чарлзу Эштону уйти от наказания?

Но он знал, что никогда не бросит Викторию на произвол судьбы. Он был в восторге от ее невинности и ума, и это изменило его планы. Он оказался в безвыходном положении.

Виктория пошевелилась во сне, ее губы коснулись шеи Блейка.

Его плоть мгновенно отреагировала на это.

Придется искать иной способ наказать Чарлза Эштона за его прошлые грехи и продумать, как защитить Викторию от позорного скандала, который за этим последует.


Глава 23


Виктория проснулась одна в огромной кровати Блейка. Она потянулась всем телом и застонала — натруженные мышцы бедер и паха откликнулись болью. Вспыхнули воспоминания о прошедшей ночи, и Виктория улыбнулась.

Несмотря на боль в мышцах, она никогда не пожалеет о своем порыве, о том, что оказалась рядом с крепким телом Блейка.

У нее дрогнули губы при воспоминании о его уверенных и одновременно ласковых прикосновениях. Как только она приняла решение остаться с Блейком, ее сразу перестал мучить стыд за свои действия. Она с юности была увлечена этим красивым мужчиной и сегодня утром ощутила себя по-настоящему счастливой, потому что в его объятиях она стала настоящей женщиной.

Но теперь, когда она познала такое счастье, сможет ли другой мужчина удовлетворить ее?

Эта мысль вызвала беспокойство. Виктория села, завернулась в простыню и осторожно соскользнула с высокой кровати.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Блейк с большой лоханью для купания.

— Доброе утро, дорогая. Я рад, что ты уже проснулась. Как ты себя чувствуешь?

— Все болит… — Виктория застенчиво посмотрела на Блейка.

— Прости меня за это, но я ни о чем не жалею. — Блейк поставил на пол лохань на витиевато украшенных ножках и подошел к Виктории. — Горячая ванна поможет тебе снять неприятные ощущения. — Он взял ее руку и поцеловал ладонь. — Не двигайся. Пока мы разговариваем, кухарка греет воду. Я скоро вернусь с горячей водой.

— Ты собираешься сам принести ее?

— Конечно, — улыбнулся Блейк. — Думаю, тебе не захочется, чтобы прислуга увидела тебя обнаженной в моей постели, хотя выглядишь ты просто очаровательно.

Виктория вспыхнула до корней волос.

Блейк подмигнул ей и вышел из комнаты.

«Неужели каждый его жест будет напоминать мне о его сексуальной привлекательности?» Виктория, не шелохнувшись, сидела на краю кровати, прижимая к груди простыню.

Сегодняшняя ночь любви только сильнее разожгла ее безрассудную страсть. Несмотря на то, что произошло с их семьями в прошлом, несмотря на жажду мести, не покидавшую Блейка, Виктория испытывала восторг. Её чувства не имели ничего общего со здравомыслием, потому что ее обычно рациональный мозг просто отказывался думать, когда рядом был Блейк. Ей оставалось только надеяться, что Блейк испытывает к ней нечто большее, чем простое вожделение, и что все ею пережитое не закончится одной сегодняшней ночью.

Тихий стук в дверь известил о его возвращении. Блейк вошел, неся в каждой руке по два больших ведра парящей воды. Он поставил их на пол и стал наполнять фарфоровую лохань.

Когда опустело последнее ведро, Блейк повернулся к Виктории, держа в руках кусок мыла и губку.

— Считай меня в это утро своей служанкой.

— Ты собираешься наблюдать, как я принимаю ванну?

— Нет, я собираюсь помочь тебе. Виктория опять покраснела. Но в его взгляде было столько страсти, что она не могла сопротивляться, и ее грешная женская сущность приняла решение. Виктория встала с кровати, и простыня упала к ее ногам.

Медленно переставляя изящные ступни, она направилась к лохани.

— Меня никогда прежде не купал мужчина.

Она чувствовала, как его взгляд жжет ей спину, ягодицы… Виктория повернулась и громко охнула, увидев в его глазах пылающий огонь дикой страсти.