Они шли по холлу мимо брокеров, беседующих со своими клиентами, и Виктория на минуту остановилась, чтобы перевести дух. Ее охватила паника.

Хватит ли ей мужества, чтобы выдержать этот спектакль?

Примерив, мужской костюм, Виктория была готова отказаться от предложения Блейка. Но тот убедил ее, что она выглядит как респектабельный молодой человек и что член биржи имеет полное право привести с собой гостя.

Но теперь уверенность куда-то пропала. Грудь с трудом помещалась в узком сюртуке, казалось, она вот-вот выпрыгнет на волю. А длинные волосы едва умещались под шляпой, и Виктория боялась, что под тяжестью волос эта шляпа в совершенно неподходящий момент свалится с ее головы.

В стороне беседовали несколько хорошо одетых джентльменов. Один из них, интересный темноволосый мужчина, ростом выше Блейка, привлек внимание Виктории. Он выделялся из группы джентльменов не столько своим высоким ростом, сколько суровым профилем, который придавал ему хищный вид. Лицо обрамляли черные вьющиеся волосы, а его костюм — темно-синий сюртук и желтый жилет — был простым, но богатым.

Незнакомец взглянул на Блейка, и тот кивнул ему. Потом острый взгляд темных глаз незнакомца переместился на Викторию.

Ее охватила тревога, хрупкая уверенность в себе катастрофически таяла. Она напряглась, уверенная, что незнакомец оценивает ее нелепый наряд.

— Позволь мне представить тебя. — Пальцы Блейка сомкнулись вокруг ее запястья, когда она уже была готова бежать из зала.

Блейк шагнул вперед, навстречу незнакомцу, и Виктории ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

— Добрый день, мистер Хоксли.

— Добрый день, лорд Равенспер. — Взгляд незнакомца ненадолго оставил Викторию и переметнулся к Блейку, но потом опять остановился на Виктории.

— Вижу, вы заметили моего родственника, Виктора Мэллори. Молодой человек приехал в гости и проявил интерес к бирже. Я подумал, будет лучше, если он все увидит своими глазами.

Виктория улыбнулась и кивнула в ответ на слова Блейка, молясь, чтобы ей не пришлось говорить. Даже у мальчишки в таком возрасте, в каком она предстала здесь, голос должен быть намного грубее, чем она могла изобразить.

— Понятно, — кивнул Хоксли, по-видимому, удовлетворенный объяснением Блейка. — Интересно, почему мистер Вудуард не предупредил меня о вашем визите на биржу сегодня. Мне бы не хотелось получить нарекание за свою службу, лорд Равенспер.

— Виктор, Маркус Хоксли ведет здесь мои дела, — пояснил Блейк Виктории.

Значит, это брокер Блейка. Виктория удивилась: она полагала, что брокер Блейка должен быть старше, консервативнее, как те многочисленные старомодные люди, которых она встречала в холле с их богатыми клиентами.

Хоксли неторопливо улыбнулся, и суровые черты лица смягчились. Виктории оставалось лишь надеяться, что его пристальное внимание к ним было связано со страхом, потерять богатого клиента.

— Вам действительно повезло, что лорд Равенспер взял вас под свое крыло, — обратился Хоксли к Виктории, — потому что он — самый опытный, самый знающий клиент, на которого я имею честь работать.

Виктория улыбнулась и кивнула, опустив глаза под полями своей шляпы. Может быть, Маркус Хоксли и не похож на тех брокеров, что видела Виктория, но он был слишком наблюдательным и потому таил в себе скрытую опасность.

Возможно, именно поэтому Блейк и пользовался его услугами.

— Нам надо идти, Виктор. — Блейк положил руку на спину Виктории. — Джастин Вудуард скоро свяжется с вами, — сказал он брокеру.

Когда они уходили, Маркус Хоксли заговорщически подмигнул Виктории.

Она задохнулась и подняла руку, чтобы сунуть палец под плотно завязанный на шее платок: казалось, мягкая ткань перекрыла доступ воздуха.

— Нет, — опередил ее Блейк. — У тебя слишком гладкая кожа, это привлечет внимание.

— Клянусь, — сглотнула слюну Виктория, — в его глазах промелькнула догадка.

— Поэтому я и пользуюсь услугами Маркуса — хохотнул Блейк. — Он — младший сын в титулованной семье и не так опытен или признан, как другие брокеры, которых нанимает большинство членов биржи. Но он и не заносчив, не берет непомерных комиссионных и знает рынок лучше остальных. Если он и заподозрил правду о тебе, он даже мертвому об этом не шепнет. Его умение хранить секреты, и деловая этика безукоризненны.

— Его семья владеет титулом, а он стал брокером? Мне всегда казалось, что привилегированные классы с презрением смотрят на торговлю.

— Так и есть. Когда Маркус стал брокером, его отец, граф, и его старший брат, наследник титула, порвали с ним. И не важно, что он стал невероятно богатым и успешным.

— Как печально, — обронила Виктория. Она хотела расспросить подробнее о загадочном брокере, но потеряла ход мыслей, потому что впереди показались вращающиеся двери, ведущие в торговый зал.

Она даже не успела замаскировать предвкушение радости на лице, когда Блейк толкнул двери, и они вместе вошли в зал.

Там все оказалось совсем не так, как ожидала Виктория. Огромное помещение поражало и ошеломляло, но при этом казалось каким-то странным. Торговый зал представлял собой необъятный вытянутый холл, то сужающийся, то местами расширяющийся. Основной частью этого холла являлась большая зона в центре под позолоченным куполом и сводчатой стеклянной крышей. Конструкцию удерживали прочные каменные колонны, и Виктория подумала, не символизируют ли они надежность и стабильность биржи. Купол напомнил ей картины, которые она видела в соборе Святого Павла.

Но вскоре ее внимание привлекла огромная толпа. В зале царило настоящее столпотворение: группы людей что-то орали друг другу, кто-то несся через зал непонятно куда. Пол был усеян бумагами, и Виктория подумала: какому-то бедняге в конце дня придется все это убирать. Стоял оглушительный рев голосов, и ей потребовалась целая минута, чтобы привыкнуть к этому гвалту.

Беспорядочная арена действия излучала мощь и жизнеспособность, которые, словно магнит, притягивали Викторию. У нее перехватило дыхание, задрожали руки.

— Давай прогуляемся по периметру, — предложил Блейк.

— С удовольствием.

Когда они пошли через толпу, напряжение Виктории немного спало. Здесь каждый был занят своими делами, никто не обращал на них внимания.

Иногда уровень шума нарастал, и тогда люди общались друг с другом жестами, потому что крики были уже не слышны.

Они остановились в центральной зоне под куполом, и Блейк указал на полку для шляп из вишневого дерева, которая шла по всему периметру центральной зоны:

— Ты всегда можешь отличить джобберов от биржевых брокеров по их головным уборам. Вот та полка для шляп предназначена для джобберов, которые никогда не надевают шляпу, выходя на улицу, поскольку постоянно снуют туда-сюда из своих офисов, расположенных поблизости. А брокеры находятся главным образом в торговом зале биржи и всегда в шляпах.

Виктории все было ново и интересно. Она никогда прежде не имела дел с джоббером. Она знала, что их роль на фондовой бирже — решающая. С клиентами контактирует только брокер, но именно джоббер совершает покупку и продажу акций.

— Когда брокер получает заказ от своего клиента, — пояснял Блейк, — он ищет джоббера. Вопреки распространенному мнению цены на акции определяет не фондовая биржа. На них могут влиять поставки и спрос, война, политическая нестабильность и даже погодные условия. Когда брокер разговаривает с джоббером, он не сообщает ему, хочет ли он купить или продать, поэтому джоббер предлагает две цены: та, что ниже, является покупной ценой, та, что выше, — продажной. Джоббер зарабатывает деньги за свои услуги, взвинчивая цену, которую он предлагает брокеру. Это называется «курсовая прибыль».

Охваченная благоговейным страхом, Виктория наблюдала, как брокеры принимают моментальные решения, соглашаясь или не соглашаясь на цены, которые предлагали джобберы. Насколько она понимала, дела шли успешно, и акции покупались за секунды.

Никто не подписывал никаких официальных документов и не обменивался ими. Джоббер просто делал пометки о сделке в небольшом блокноте, который он носил в кармане.

— Словесного контакта достаточно, — пояснил Блейк. — Сделка будет подтверждена завтра утром клерком брокера в расчетной палате фондовой биржи, и тогда будет составлен соответствующий документ о передаче акций. В день платежа, обычно через две недели, брокер платит за акции. Только после того как он получит документ о передаче акций, клиент расплачивается с ним. Потом акции официально регистрируются в соответствующей компании.

Внимание Виктории привлек худощавый человек с серьезным лицом.

Он прихрамывал, и его хромота стала еще заметнее, когда он направился к трибуне под куполом и начал подниматься по ступенькам. Он облизнул пересохшие губы, взял молоток и ударил три раза по деревянной плахе.

— Джентльмены! — крикнул он, прочистив горло. — Мистер Карлтон просит известить Палату, что он не может исполнить свои обязательства.

Какофония голосов мгновенно стихла. Неловкая тишина и внезапная напряженность в комнате заставила всех присутствующих почувствовать себя единым целым.

— Джобберы и брокеры должны платить в день платежа. Причины, по которым их инвесторы не заплатили, не имеют значения, даже если они — банкроты, — прошептал на ухо Виктории Блейк. — Поэтому они так неодобрительно смотрят на человека, который не выполняет свои обязательства.

Под пристальным вниманием присутствующих мужчина неуклюже спустился по ступенькам и приколол желтую бумажку к пробковой доске у трибуны.

Виктория подозревала, что на желтой бумажке было написано: мистер Карлтон — банкрот, которому теперь отказано в членстве на бирже.

Спустя мгновение толпа вернулась к своим делам, вновь стало шумно, словно ничего и не произошло.

Блейк с Викторией двинулись дальше, продолжая наблюдать за работой биржи.

Постороннему человеку работа брокеров и джобберов могла показаться бессистемной, неэффективной и даже бездумной. Но Виктории она казалась искусным, едва ли не грациозным танцем с хорошо поставленной хореографией. Блейк наклонился к ее уху и громко, чтобы перекрыть шум, проговорил:

— Джобберы работают с определенными рынками. В торговом зале каждому рынку отведено определенное место. Смотри, сможешь ли ты определить их, когда мы будем проходить мимо.

«Ну конечно, — подумала Виктория. — Это очень эффективно, что джобберы торгуют определенными акциями и имеют свои места в торговом зале. Брокерам не надо тратить время, отвлекая вопросами не тех людей».

Она внимательно прислушивалась и была уверена, что слышит, как джобберы покупают и продают различные типы товара.

Они прошли мимо тех, кто специализируется на торговых компаниях Вест-Индии и торгуется за цены акций, основанные на последних ценах на сахар, ром и кофе. Дальше шли те, кто торговал пенькой, древесиной и жиром из России и Балтийских стран. Напротив работали джобберы, специализирующиеся на Ост-Индской компании и ее конкурентах и тех, кто привозит товары из Америки.

Виктория с волнением следила за происходящим в торговом зале.

— Кажется, здесь царит такой же беспорядок, как в городской таверне в субботний вечер, но ведь за всем этим стоит четкая система, да?

Блейк улыбнулся белоснежной улыбкой, и у Виктории подпрыгнуло сердце.

— Здесь все спланировано так же хорошо, как на поле битвы у опытного генерала, и функционирует исправнее, чем Англия под руководством регента, — ответил Блейк.

— Сравнение работы биржи со способностями регента — не очень лестный ему комплимент.

— Я лишь хотел сказать, что биржа работает эффективно и спокойно, — нахмурился Блейк, услышав ее замечание.

Виктория кивнула, на ее губах промелькнула улыбка. Она знала, что Блейк не питает любви к принцу-регенту.

Прямо наперерез Виктории шел мужчина с большой стопкой бумаг. Виктория отшатнулась, чтобы избежать столкновения с ним. Джоббер рядом с ней оказался не столь наблюдательным и столкнулся с рассеянным мужчиной. Бумаги разлетелись по воздуху как новогоднее конфетти.

Мужчина взвизгнул и упал на колени, пытаясь собрать разлетевшиеся бумаги.

Видимо, это простой клерк, решила Виктория, единственная его обязанность — весь день записывать перечисления денежных средств.

Никто не обращал на ползавшего по полу клерка ни малейшего внимания. Все занимались своими делами и спокойно наступали на бумаги, проходя мимо.

— О Боже, — прошептала Виктория, — неужели ему никто не поможет?

— Боюсь, что людям, которые работают здесь, нет никакого дела до неловкого клерка. Они слишком заняты, зарабатывая деньги, чтобы помогать друг другу.

— Какая глупость!