Тина Габриэлл - Скандальное предложение

— А почему вы думаете, что я могу незаметно рыться в его вещах, чтобы найти такую мелочь, как ключ? — скептически проговорила Виктория.

— Ты должна сделать это. Я содрогаюсь от мысли, что станет с моим положением в комитете казначейства, если все узнают о твоем позоре.

Виктория открыла рот. Отец говорил только о своем положении и нисколько не заботился о ней. И при этом он ждет, что она станет рисковать своей безопасностью, чтобы снова помочь ему. Какая наглость!

— Я не могу помочь тебе. Если я соглашусь на это, то подвергну себя большой опасности.

— Но теперь-то уж ты научилась манипулировать Равенспером, — сказал Джейкоб. — Нет смысла притворяться, что ты не спишь с ним. Соблазни его и выкради ключ. Обман — это то, что женщине удается лучше всего, не так ли?

Виктория, потрясенная, молчала.

Чарлз, более тактичный, положил ей на плечо тяжелую руку.

— Я не виню тебя за то, на что тебе пришлось пойти, чтобы выжить. Равенспер заставил тебя делать такое, на что в других обстоятельствах ты бы ни за что не пошла.

«Нет, — подумала Виктория, — это ты заставил меня, отец».

Но вслух она ничего не сказала. Повисло молчание, и Чарлз, сжав ее плечо, улыбнулся.

Но она не поддалась на эту фальшивую демонстрацию сострадания. Он думал точно так же, как Джейкоб, только скрывал свое отвращение за безупречным фасадом опытного политика.

— Мне… жаль, — прерывающимся шепотом произнесла Виктория, — но вам придется искать другой способ.

— Мы перебрали все возможные варианты, — Чарлз убрал руку с ее плеча, — другого способа нет. Я понимаю, — сказал он, видя ее нерешительность, — ты глупо позволила себе влюбиться в Равенспера.

Его лицо окаменело и приняло обиженное выражение. Именно таким она помнила своего отца. Ей сразу стало легче. Теперь отец сбросил маску, и она опять имела дело с оскорбленным сторонником строгой дисциплины, который ненавидел, когда ему перечили.

— Почему я должна опять помогать вам? — холодным тоном начала Виктория.

— Потому что, — с сатанинской улыбкой проговорил Чарлз, — теперь все стало проще. Ты вообразила себе, что влюбилась в Равенспера, но он не выразил своих чувств к тебе, правильно? Я думаю, дорогая, он по-прежнему намерен погубить нашу семью. Им управляют месть и гнев.

И ты уверена, что в нем кипят только эти чувства. Я прав, Виктория?

Ей невыносимо было видеть самодовольную улыбку отца, и она отвела взгляд. Но тут же наткнулась на презрительный взгляд Джейкоба.

Чарлз приблизился к ней и взял ее своими тонкими пальцами за подбородок, заставив Викторию смотреть ему прямо в глаза.

— Ты поможешь нам, потому что, как только долги будут выплачены, мы освободимся от гнета Равенспера, и ты тоже будешь свободна.

От правды, которая стояла за этими словами, у Виктории закружилась голова. Не важно, насколько эгоистичен ее отец, у него очень хорошо развита интуиция. Она не знает, какие чувства испытывает к ней Блейк, и ее сомнения делали ее положение уязвимым и даже отчаянным. Она хотела, нет, ей необходимо было узнать, любит ли ее Блейк. Эта необходимость обострилась еще сильнее после того, как Виктория услышала рассказ о судьбе его сестры.

Интересно, он настаивает, чтобы она жила с ним, потому что если она уйдет, то разобьет его сердце? Или же он был убежден, что ее присутствие в его доме заставляет страдать Чарлза? А может быть, Блейк хотел, чтобы она страдала так, как страдала Джудит, которой пришлось торговать своим телом?

Виктория готова была продать свою душу, только бы узнать правду.

Отец с Джейкобом давали ей возможность узнать настоящие чувства Блейка. И хотя ее помощь пойдет во благо их интересам, но ее действия, как быстро сообразил отец, разрешат и ее сомнения.

А какой вред это принесет Блейку?

Ей ничего не придется воровать, она просто позаимствует ключ на несколько часов, а потом вернет его на свое место. И никто ничего не узнает. Ей не нужно будет рыться в бумагах, переписывать секретные данные или красть записи по фондовой бирже. Товар, который хранится на складе Блейка, никто не тронет, не повредит, и он продаст его с прибылью, как и планировал.

Виктория приняла решение и взглянула на мужчин, которые выжидательно смотрели на нее.

— Я знал, что здравый смысл возьмет верх, — кивнул Чарлз, и на его губах заиграло подобие ухмылки. — Моя дочь никогда не променяет родную кровь на Равенспера, — повернулся он к Джейкобу.

«Родная кровь не имеет к этому отношения, отец. Ты давно научил меня этому», — мысленно возразила ему Виктория.

Она собралась уходить, когда Джейкоб положил ей на плечо напряженную руку:

— Тогда завтра вечером, в одиннадцать. Я буду ждать тебя у доков.

Блейк нетерпеливо ждал ее возвращения. Едва она ступила на мраморный пол холла, он бросился ей навстречу:

— Я беспокоился. Мистер Кент сказал, что ты отправилась в Гайд-парк несколько часов назад. С тобой все в порядке?

Виктория чувствовала себя неловко после событий вчерашнего вечера и искала правдоподобное объяснение. Нельзя показать, что что-то не так и что она недавно встречалась с отцом и Джейкобом Хоббсом.

Виктория с невинным видом посмотрела на Блейка, удивляясь, что его так обеспокоило ее отсутствие. Вид у него был серьезный и хмурый.

— Со мной все в порядке. Правда. В это время года в парке так хорошо, я, должно быть, пробыла там дольше, чем думала.

Виктория прошла мимо Блейка в глубь холла. На столе в хрустальной вазе стояла дюжина желтых роз на длинных стеблях. Тонкий запах наполнял холл, и Виктория удивилась, что не заметила цветы раньше.

— Прекрасные цветы. — Она протянула руку и коснулась шелковистого лепестка.

— Это для тебя. — Блейк подошел ближе, и пристально посмотрел на нее. — Прости за мое поведение вчера вечером.

— Твое поведение было просто варварским, — повернулась к нему Виктория. — Чтобы забыть это, потребуется нечто большее, чем розы.

— Ты имеешь полное право злиться на меня. Я потерял над собой контроль, когда ты сказала, что я могу занести любовницу… и что ты собираешься сделать то же самое. Твои слова вывели меня из себя, и я действовал единственным известным мне способом. Надеюсь, сегодня ты примешь мои извинения.

У Виктории появилось сумасшедшее желание обнять Блейка и поцеловать, погладить пальцами подбородок, разгладить его нахмуренные брови, чтобы он снова улыбнулся ей. А еще ей хотелось выцарапать ему глаза, чтобы он кричал так же, как кричала она, когда он оставил ее одну в постели вчера вечером.

Блейк взял ее руку в свою. Она не стала сопротивляться, и тогда он взял ее под руку и повел в главную часть дома.

— Мистер Кент накрыл чай в библиотеке. Я хочу, чтобы ты присоединилась ко мне.

Виктория молча последовала за ним, чувствуя его собственническое прикосновение к своей руке и тепло его тела.

Их действительно ждал чай. Сверкающий серебряный сервиз с чайником, сливочником и сахарницей стоял на подносе, на буфете.

Блейк прошел вперед, снял сюртук и бросил его на стол.

Только теперь Виктория заметила, что он был одет для улицы.

— Я думала, ты ждал меня. Но, похоже, ты пришел перед самым моим приходом.

— Я не стал снимать сюртук, — с серьезным лицом пояснил Блейк, — потому что, когда мистер Кент сказал, что тебя уже долго нет, я решил, что ты бросила меня и вернулась к отцу. Я собирался идти тебя искать. Но ты ведь не станешь нарушать свое обещание и проживешь здесь целый год, да?

«Нет, не стану, если ты скажешь, что любишь меня, — подумала Виктория, — и что ты скорее откажешься от своих чудовищных планов мести, чем захочешь потерять меня».

— Я не стану нарушать клятву, даже если моему отцу удастся выплатить тебе долги. — Виктория задержала дыхание, надеясь услышать то, чего она так ждала.

— Ну, это случится еще не скоро, — как бы, между прочим, заметил Блейк. — Но если ты уйдешь раньше, имей в виду, я стану тебя преследовать.

Его ответ застал Викторию врасплох.

Почему? Почему он так хочет, чтобы она была рядом? Неужели он думает, что Чарлз Эштон страдает бессонницей, зная, что его дочь живет под его крышей? Или здесь есть какая-то другая причина?

В сотый раз за этот день Виктория подумала о планах отца. В его словах была правда, хоть и искаженная. Только когда она освободится от своего обязательства жить с ним год, он раскроет ей свои настоящие чувства.

Попросит он ее остаться или будет наблюдать, как она уходит?

Блейк полез в карман и достал огромную связку ключей. Тяжелые ключи громко звякнули, когда он положил их в ящик стола.

Это не осталось без внимания Виктории.

— Джастин сказал мне, что ты уходил утром по делам.

— Да. Мне пришлось обойти несколько своих складов в доках. Похоже, участились случаи воровства. Необходимо было поговорить с охраной.

Блейк налил чай и передал Виктории дымящуюся чашку с блюдцем.

— Что ты имеешь в виду? — Виктория поставила чашку на стол, стараясь не очень демонстрировать свой живой интерес.

— На днях ко мне подошел начальник охраны и сказал, что в один из моих складов пытался проникнуть вор, подкупив охрану. Я предпринял меры предосторожности: сменил замки и усилил охрану.

— Понятно. Надеюсь, все обойдется, — обронила Виктория.

В этот момент раздался стук в дверь, и в библиотеке с мрачным лицом появился Джастин Вудуард.

— Простите мое вторжение, мисс Эштон, но мне необходимо поговорить с Равенспером. — Он повернулся к Блейку: — Пришел твой адвокат, он ждет в гостиной. Он что-то бормотал об одной из твоих компаний.

— Проклятие. Я так закрутился утром, что совершенно забыл об этой встрече. — Блейк поставил свою чашку и вышел из библиотеки вместе с Джастином.

После того как Виктория узнала, где лежат ключи, ей не составило большого труда найти ключ под номером «С 13». Она сняла с кольца медный ключ и опустила его в карман.

Труднее, оказалось, незаметно выскользнуть из дома в глухую ночь, чтобы встретиться с Джастином Хоббсом.

Виктория надела черный плащ с капюшоном, прикрыв волосы и лицо. Под плащом были темное платье, шерстяные чулки и черные кожаные сапоги для верховой езды. Она подождала, пока все обитатели дома уснут, и выскользнула на улицу. Пройдя несколько кварталов, Виктория решилась взять экипаж.

Кучер даже не взглянул на нее. Едва он увидел монетку на своей ладони, как тут же стегнул лошадей.

В этом не было ничего удивительного. Приличная леди не станет бродить по улицам Лондона среди ночи. Только проститутка или замужняя женщина свободных взглядов, которая ищет себе приключений, станет разгуливать по городу.

Над городом нависла гроза, воздух стал тяжелым и влажным. Виктория нервничала, дыхание ее было прерывистым, а от влажного воздуха ей стало еще хуже.

Отодвинув занавески, она выглянула в узкое окошко экипажа. В небе собирались темные тучи, закрывая яркую луну, но сквозь дымку виднелись высокие мачты кораблей, стоявших у причалов.

Экипаж остановился. Виктория, не дожидаясь, пока кучер подойдет и откроет дверцу, спрыгнула на землю. Ее нервы были натянуты до предела, в голове теснились страхи и сомнения. Надо скорее покончить с этим, пока она не передумала и не вернулась на Сент-Джеймс-стрит.

Начался дождь. Виктория натянула капюшон поглубже и отправилась к докам. Чем ближе она подходила к назначенному месту, тем острее ощущала отвратительный запах. Она быстро шла вперед, пока не оказалась у больших складов, закрытых и темных. Здесь горели только несколько уличных ламп, потому что освещать неиспользуемые помещения по ночам было очень дорого.

Виктория тревожно оглядывалась на каждый звук у себя за спиной. Она понимала, что подвергает себя серьезному риску. Воры, карманники и пьяные матросы искали себе проституток, а еще хуже — если какой-нибудь убийца притаился за углом в поисках жертвы.

Но Виктория приняла решение; теперь она уже не могла вернуться в дом Блейка.

Она подошла к первому складу и задумалась, как ей распознать, какой склад принадлежит Блейку. На высоком здании не было никакого знака, который бы указывал на владельца, а рассмотреть номер не позволяла темнота.

Ей вдруг припомнилось: Блейк говорил, что усилил охрану. Охранники могут быть вооружены.

Вскоре она узнала его склад. Два больших фонаря освещали вход, где стоял крепкий охранник. Даже на расстоянии она увидела большую цифру «13» на двери. Скорее всего, второй охранник стоит позади здания.

Сделав глубокий вздох, Виктория отважно шагнула вперед. Дождевая вода заполнила щели между булыжниками, и ее кожаные сапоги при каждом шаге хлюпали. Первый раз в жизни Виктория возблагодарила темноту и дождь, которые скрывали ее и заглушали шаги.