Луиза Аллен - Скандальное сватовство герцога

Уилл наклонился и прижался к ее губам. Его ладони скользнули на ее талию, она обвила его шею руками. Он почувствовал, что она, несмотря ни на что, отвечает ему, губы ее распахнулись, и он проник в ее рот языком.

Он уже знал, какова она на вкус, начал понимать язык ее тела, изгибающегося ему навстречу. Она запустила пальцы в его шевелюру и принялась гладить затылок. Возбуждение нарастало в ней, и в нем тоже. Спальня – единственное место, где они могли бы поладить.

Он обхватил ее ягодицы, она еще плотнее прижалась к нему и вдруг замерла. Даже сквозь платье она ощутила его восставшее естество, и, невзирая на всю свою невинность, она, похоже, знала, что это такое. Видимо, столь откровенное бесстыдство поразило Верити. Уилл хотел было отпустить ее, но она поднялась на носочки и очень медленно скользнула вниз по его телу. Только потом она отстранилась от него, и он едва сдержал стон.

Глаза Верити превратились в два блюдца, зрачки расширились, губы были распахнуты. Ее соски напряглись и проступали через тонкую ткань платья, и от этого зрелища у него из груди вырвался стон возбуждения. Уилл успел замаскировать его, сделав вид, что закашлялся. От такого проявления похоти любая самая дерзкая девственница бросилась бы наутек. Выходит, она все же не имела понятия, как он себя ощущает.

Он снова прочистил горло.

«Возьми себя в руки, приятель, а то как бы она не решила, что ты болен чахоткой».

Верити отошла от него, полыхая как факел.

– Я буду скучать по нашим поцелуям, – прошептала она. – Понимаю, порядочные девушки в таком не признаются, и это еще раз доказывает, что мы правы в своем решении. Уверена, герцогини никогда не говорят о подобных вещах. Они наверняка лишены всех человеческих слабостей, их тела и те функционируют не как у простых людей. Возможно, дети у них появляются на свет не во время родов, но прибывают в дома розовыми и идеальными прямо в атласных колыбельках по специальному распоряжению геральдической палаты.

Она шутила, лишь бы успокоить расшалившиеся нервы. Уилл представил себе, как его герцогиня за ужином обсуждает с герольдмейстером ордена Подвязки доставку малышей. Этому герольду лет эдак за пятьдесят, но держится он как девяностолетний старик – такой же чопорный и закостеневший. И он даже бровью не ведет, эта тема для него не в новинку. А потом процессия герольдов выстраивается перед герцогом с колыбелью, приподнимает ее и ставит к ногам господина под грохот труб. Эта картина рассмешила его.

– Герцогини ничем не отличаются от прочих представителей рода людского, – проговорил Уилл, едва скрывая веселье. Да что с ним такое? Геральдическая палата – основа основ истеблишмента, и это явно не тема для насмешек. Верити Вингейт заразила его своим легкомысленным чувством юмора, никто и никогда не заставлял его столько смеяться. Поцелуи, шутки, ум, эти карие глаза…

– Верити. Мы можем попытаться. Подумайте еще, утро вечера мудренее…

Он прочел ответ по ее глазам до того, как она произнесла «нет». В их глубине полыхнул огонь и гнев.

– Я доверилась вам, Уилл, думала, что вы не станете склонять меня к перемене мнения. Какая же я дура, решила, что мы действительно можем стать друзьями… целующимися друзьями. – Она покачала головой, недовольная и им, и собою. Он видел, как она расправляет плечи, предпринимает усилие, чтобы голос ее зазвучал спокойно и деловито. – Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вас ни в чем не винили, ваша светлость, и я даю вам свое дозволение говорить все, что нужно, но ни видеть вас снова, ни слышать вас я больше не желаю.

Ее реверанс сделал бы честь любой придворной даме. И в тот момент, когда Верити Вингейт развернулась и пошла прочь, она выглядела истинной герцогиней. Уилл посмотрел на свои ладони и заметил на одной из них алое пятно. Она с такой силой ударила кулаком по камню, выражая свои мечты и страхи, что поранилась до крови. Уже тогда надо было понять, что эту упрямицу не свернуть с выбранного ею пути.

– ПапаK, я не могу выйти за него. Он не сделал ничего плохого, я не питаю к нему ненависти, просто не могу быть его женой. Я не сумею произнести клятвы у алтаря и не солгать.

Отец нахмурился и начал одновременно двигать губами и руками, медленно, чтобы она поняла его. Как только они вернулись в старый дворец, Верити попросила капеллана оставить их одних. Она любила мистера Хоскинса и доверяла ему, но это было слишком личное. Она сконцентрировалась, изо всех сил стараясь понять отца.

– Это была бы прекрасная партия, я о таком даже мечтать не мог.

– Я знаю, но это неправильно для нас обоих.

– Скандал… – Он опустил руки, отказавшись от попыток изъясняться жестами.

– Да. Мне придется сразиться с ним. Я не сделала ничего дурного. Герцог тоже. Я отказываюсь вести себя так, будто в чем-то виновата.

Отец вздохнул и погладил ее по руке.

– Я хочу тебе счастья. Я люблю тебя, Верити.

– Я знаю и тоже люблю тебя, и мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такой стресс. ПапаK, я не могу видеться с ним, но готов ли ты встречаться с герцогом как друг? Показать всем, что ты не держишь на него зла?

Слухи быстро улягутся, если соседи увидят, что епископ и герцог общаются как ни в чем не бывало. Что может быть лучше?

– Да, – кивнул отец. – Я признаю, что он не сделал ничего плохого и поступил правильно. Принес извинения. Не может ведь он силой тащить тебя к алтарю, а уж я и подавно.

Они посидели немного, рука в руке, глядя на то, как удлиняются тени в саду.

– Твоя тетя Каролина, – встрепенулся епископ.

– Да?

– Поезжай к ней. Лондон. Светская львица. Всех знает.

– Ты хочешь, чтобы я поехала в Лондон? Но скандал… что бы вы с герцогом ни предприняли здесь, чтобы успокоить публику, люди напишут своим приятелям в город. История слишком хороша, чтобы держать ее при себе.

Епископ энергично кивнул:

– Точно. Лондон – место, где надо уничтожить молву. Каролина сумеет сделать это.

Да, ее тетя такая, у нее должно получиться, согласилась с ним Верити. Сестра отца вышла замуж за лорда Фэрли, пусть простого барона, но очень состоятельного и с обширными связям. Его жена держала салон, где принцессы общались с художниками, банкиры с учеными, а промышленники с членами парламента. Каролина была вхожа во все дома высшего света, включая королевские приемы и дворец Святого Джеймса.

– Она расскажет королеве, – сказал отец, глядя дочке в лицо. – Патронессам «Олмака». Она все устроит как надо.

У Верити голова пошла кругом от мысли о том, что сама королева узнает о ее приключениях, но шансы выиграть раунд у правителя Англии куда выше, чем у грозных и неуступчивых патронесс.

Если ее отлучат от «Олмака», она может вернуться прямиком домой, потому что все, кто что-нибудь да значит в этом мире, быстро прознают про этот позор.

А тетя Каролина, слывшая в юности невероятной красавицей, не просто влиятельна, ее практически невозможно ничем шокировать. Именно такая женщина и нужна сейчас Верити.

– Прекрасная идея, папаK, но я не могу сбежать и бросить тебя.

– Почему нет? Я не болен. – Он ответил на ее тревожный взгляд кривой улыбкой. – Не сбегаешь. Тактическое отступление и контратака. Я буду меньше переживать, если ты поживешь у Каролины.

– Хорошо, папаK. Я напишу ей прямо сейчас.

«„Тактическое отступление и контратака“? Остается надеяться, у меня хватит на это терпения».

«Конечно же, мы понимаем», – было нацарапано на всю страницу твердым почерком Мелиссы. Верити поднесла листок к окошку кареты, пытаясь поймать последние проблески вечернего света.

Ответ на ее послание подругам пришел днем раньше, прямо перед отъездом, и Верити читала и перечитывала его в попытке убедить себя, что она не загубила их жизни и они согласны с ней в этом.

«Люси не может поверить, что ты дала от ворот поворот такому красавчику, но защищает твое право на самый решительный отказ. А мамаK так и щебечет после письма твоего отца – в нем он говорит, как будет скучать по тебе, и надеется, что мы по-прежнему будем собираться в башне, дабы продолжить нашу „добродетельную работу“, а он, в свою очередь, сможет насладиться „юным обществом“ в твое отсутствие. Разве он не душка?

Слухи начинают расползаться, но никто не знает, как на них реагировать, потому что мистер Хоскинс повторяет каждому встречному, что собирается помочь герцогу с библиотекой. Они все с нетерпением ждут воскресенья, хотят посмотреть, что произойдет в церкви! Никто не собирается слушать проповедь. Думают, что твой отец явится с ружьем и начнет палить в герцога!

Повеселись от души в Лондоне и не волнуйся. Вот увидишь, окажется, что это всего лишь буря в стакане…»

– Моя дорогая! Как здорово видеть тебя снова! – Тетя Каролина радостно сбежала вниз по ступенькам дома на Брутон-стрит и заключила Верити в объятия. – Я счастлива, что ты приехала к нам, и ни о чем не волнуйся, я все улажу.

– Извините, что я без предупреждения, но все так запуталось, а потом папаK пришла в голову идея попросить вас о помощи, и, признаюсь, это такое облегчение! – тараторила Верити, пока тетя вела ее наверх мимо лакеев, ожидающих прибытия багажа.

– В предупреждении нет нужды, милая. Кроме того, ради тебя я готова отменить даже обед у королевы! К тому же теперь ты составишь мне компанию, и я прекрасно проведу время, выводя тебя в свет. Из-за болезни брата у тебя так и не было нормального сезона. – Она провела Верити в гостиную. – Чай, Ветеринг. Обед через два часа, мы будем трапезничать дома, – добавила тетя после ухода дворецкого. – Итак, Розовая комната твоя, как обычно. Горничную ты привезла свою. За чаем быстренько расскажешь мне, какие у нас приоритеты, потом пойдешь к себе, переоденешься, отдохнешь, а я составлю план кампании.

– Да, конечно, спасибо. – На Верити внезапно навалилась усталость, мысли вернулись к событиям пятилетней давности.

«Эта комната… Тогда она была выкрашена в светло-зеленый цвет с серебристой отделкой, а над камином висела пастораль. Вон там стояла кушетка, а перед ней – экран, за которым меня впервые поцеловали».

– Ты не против, если мы все расскажем Гришэму и Родерику?

– Хм. – Верити вынырнула в реальность, сделав вид, что задремала на ходу. – Простите, тетя. Путешествие оказалось весьма утомительным.

– Полный вздор! Ты устала не больше, чем я! Шикарная карета, роскошная ночевка в самой дорогой гостинице, да юная леди должна быть готова поехать прямиком на бал! Отбрось эти деревенские замашки, дорогая, они не годятся для Лондона. Нам предстоит серьезная работа, и большая ее часть будет проходить по вечерам. Ты слышала мой вопрос?

– Про дядю Гришэма и кузена Родерика? Конечно, они должны обо всем узнать.

– Отлично. Может, мой сын и пустомеля, но он умен и обожает тебя. Он наверняка захочет взять на себя молодежь. Гришэм будет недоволен, но тоже сделает все от него зависящее. И он знаком с мужьями патронесс, – подмигнула она племяннице.

«Скорее всего, это означает, что ему есть чем шантажировать этих самых мужей, и он сумеет убедить их повлиять на своих жен…»

Лорд Фэрли кивнул дворецкому:

– Это все, Ветеринг. Дальше мы сами. – Он дождался, пока слуги покинут столовую, и обратился к Верити, сидящей по его правую руку: – Значит, ты не желаешь становиться женой герцога Айлшамского? Необычная позиция для юной леди. Что с ним не так? Я думал, он образец безупречности. И его дед всегда это говорил. Уильям, естественно, вращался в высших кругах и даже как-то стрелялся на дуэли, но ни в одном скандале замешан не был.

Он взял стакан, отхлебнул вина, одобрительно кивнул и приподнял бровь, уставившись на Верити.

– У герцога много положительных черт. Он прекрасный землевладелец и хозяин. Он делает все возможное, чтобы воспитать из своих сводных братьев и сестер добропорядочных аристократов, он умен, хорош собой и временами даже показывает чувство юмора.

– Но?.. – Кузен улыбнулся ей через стол. – У него много любовниц? Он тайный алкоголик? Проводит черные мессы при полной луне? Пользуется отвратительным одеколоном?

Верити с осуждением покачала головой:

– Ничего подобного! Но он не одобряет моего поведения и даже не пытается это скрыть. Он считает, что леди не должна пользоваться мозгами, его раздражают мои археологические исследования, он ненавидит, когда я вступаю с ним в спор. Он категорически настроен быть идеальным во всех отношениях и ждет того же от своей жены – то есть чтобы она была воплощением безупречности. – Она остановилась на мгновение, набрала в грудь воздуха и продолжила уже не так напористо: – Я не могу положить всю свою жизнь на алтарь совершенства – слыть идеальной герцогиней, воспитывающей идеальных детей. Клянусь, когда он умрет, на его сердце обнаружится надпись «Лорд Безупречность».

– А тебе подавай неидеального мужчину? – засмеялась Каролина.