Грешно было смеяться над герцогом, укоряла себя Верити, ожидая, пока карета епископа подъедет к воротам. Ее отец заговорил на языке жестов, привлекая внимание дочери, и она сосредоточилась на том, что он хочет ей сказать.

– Чему улыбаешься, моя дорогая? – медленно прожестикулировал он. – Что тебя позабавило?

– Ничего особенного, папаK. – «Лгать тоже нехорошо, да еще в воскресенье». – Отличный денек, не правда ли? Не хочешь отобедать в саду?

– Думаю, да. Но прежде я немного отдохну.

– А я прогуляюсь.

Ей хотелось оказаться подальше от старого дворца и от души посмеяться над охотой на герцога. Но он, по крайней мере, не нагрубил никому. Аристократ его ранга вполне мог бы отделаться от претензий местных джентри несколькими хорошо подобранными фразами или даже взглядом. Надо отдать ему должное, он не поддался искушению, не нанес ответный удар. И даже не намекнул на то, что знаком с ее подругами.


Поистине герцог Айлшамский был бы весьма приятным джентльменом, если бы не его педантичность и стремление к безупречности, пришла она к выводу минут десять спустя, выходя из сада на заливные луга.

Он являл собой настоящий эталон мужественности, и на него было приятно посмотреть, однако это вовсе не та тема, о которой положено размышлять в воскресенье.

«Вот видите, Уильям Калторп, вы вводите меня во искушение. Ложь и жаркие образы, и это в святой день!»

Она решила, что вполне может называть его про себя Уильямом. Постоянное повторение титула придаст ему важности, коей он не заслуживает. Прошло немало времени с тех пор, как она интересовалась мужчиной, и это ощущение, к ее удивлению, было очень приятным.

Почва под ее ногами опасно захлюпала, напоминая ей о недавних ливнях, но лесная тропинка наверняка осталась сухой, к тому же есть надежда увидеть сокола, которых она строго-настрого запретила лесничим убивать.

В этот час полянка залита солнцем, а ее любимое бревно никуда не должно подеваться. Если постоять неподвижно, то какая-нибудь зверушка непременно выйдет к пруду напиться. Верити тихонько шагнула на поляну, чтобы не спугнуть животных.

Вот оно. Она заметила среди кустов какое-то движение, и на прогалину вышла косуля. Не сводя с нее взгляда, Верити боком подошла к своему излюбленному месту и уже краем глаза видела упавшее дерево. Продолжая наблюдать за косулей, Верити осторожно опустилась на бревно.

– Пфф! – Она явно присела не на дерево, а на ткань, с живым теплым телом внутри!

Тело выпрямилось, сбросив ее на траву. Косуля метнулась обратно в лес, и Верити подняла голову, заглянув прямо в глаза разъяренного герцога Айлшамского. Уильяма. Она чуть не назвала его так вслух. Видимо, он прилег и задремал.

– Какого дьявола? – непроизвольно выдал он, но тут же взял себя в руки и встал. – Прошу прощения за неподобающие слова, мисс Вингейт. Но что…

– Какого дьявола я тут делаю? – усмехнулась она, принимая его руку и позволяя себя поднять. Изречение, недостойное леди. Ей было наплевать на это, но продолжать общаться с ним, сидя или лежа на земле, весьма неприятно. – Я вас не заметила. Я засмотрелась на косулю, которая вышла попить воды, и села на дерево не глядя.

Верити отряхнула юбку от листьев и мха. Что вообще на нее нашло, зачем она отправилась гулять в дорогом платье?

Он кипел от злости, хотя внешне это практически никак не выражалось, только ноздри трепетали и губы были поджаты. Она отчитала себя за то, что слишком пристально вглядывается в его безупречные черты лица и чувственный рот. Ни в коем случае нельзя связывать красивую внешность с прекрасной душой, вот у Уильяма Калторпа, к примеру, идеальный облик, а внутри он чванлив и заносчив.

– Надеюсь, я не причинил вам вреда?

Интересно, на какую часть его тела она села? Она уже послужила причиной ранения его филейной части. Точно не ноги, а судя по тому, что он не морщится от боли, это был не живот, остается только…

«Не стану об этом думать. И смотреть туда тоже не буду».

Он не бьется в агонии, что случается, когда мужчину ударят в самое чувствительное место, как объяснила ей когда-то одна из гувернанток и как она выяснила позже сама. Значит, все не так плохо.

– Тут очень красиво, – произнес он с видом человека, твердо намеренного поддерживать вежливую беседу даже при самых странных обстоятельствах. – Я пытался понять, моя это земля или вашего отца.

– Папина. – Она внезапно разволновалась, начав подозревать, что его напряжение вызвано не только гневом или смущением, на самом деле его обуревают совершенно иные эмоции. Те же самые, что испытывала она, судя по бабочкам в животе и сбивчивому дыханию. – Ваши владения начинаются за южной окраиной перелеска. – Она махнула рукой в том направлении.

«Господи, ну почему я постоянно сталкиваюсь с ним в самых невыгодных ситуациях? С черепом в руках на дне раскопа, а теперь вообще на него села!»

– О! – Он окинул взглядом округу.

Что угодно, лишь бы не смотреть ей в глаза. Или, может, ему неприятно видеть ее такой неопрятной? Ну и отлично!

– Как жаль, я уже хотел было поставить тут маленький летний домик.

– Сомневаюсь, что папаK согласится продать участок. – Она сообразила, что пятится назад, готовая сбежать прежде, чем начнет нервно облизывать губы, играть с локонами волос или – упаси боже! – хлопать ресницами.

– Осторожнее!

Она взглянула по сторонам и лишь потом заметила, что слишком близко подошла к берегу. Земля начала осыпаться у нее под ногами. Она резко взмахнула руками, но он поймал ее за запястье, притянул к себе, и она очутилась у него на груди.

– О! Вы продолжаете спасать меня, – невнятно пробормотала Верити.

Только на этот раз он не отпустил ее. Его руки обнимали ее, она крепко прижалась к его чреслам и стояла запрокинув голову. Он смотрел на нее сверху вниз, их дыхание перемешалось. Как это случилось? Она видела каждую ресничку его прищуренных глаз – от яркого света, от смеха? Зрачки его были темными, расширенными, и Верити не могла оторвать от них взгляда.

«Падший ангел… я хотела бы пасть с тобой… нет, стоп! Ты же знаешь, к чему это приводит».

– Мисс Вингейт. – Герцог еще ниже склонился над нею, их носы практически соприкоснулись. Она не только услышала его слова, она всем телом почувствовала, как он их произносит. – Вы, случайно, не желаете поцеловать меня так же сильно, как я этого хочу?

– Я… Да.

«Ой… Что случилось с этим напыщенным, чопорным джентльменом? Да и со мной самой, если уж на то пошло?» – спрашивала себя Верити, а потом отринула всякие мысли и просто поцеловала его в ответ. Его живот был теплым и твердым, она прижалась к нему еще крепче, он проник языком в ее рот, и у нее из груди вырвался стон удовольствия.

Когда Верити пришла в себя, они уже сидели на бревне – она положила голову ему на плечо, он обнимал ее.

– Ваша светлость…

– Думаю, после этого вы вполне можете называть меня Уилл. – Голос его охрип, словно он испытывал те же эмоции, что и она, а не просто запыхался от поцелуя.

– Уилл?

– Да, Верити?

Герцог – этот герцог – попросил называть его по имени. Этот герцог – Уилл – только что поцеловал ее, и она поцеловала его в ответ. Это сон? Она совсем утратила связь с реальностью?

– Уилл, – прошептала она. Ей понравилось, как это слово слетает с ее губ. Ей нравилось сидеть рядом с ним, прижавшись к этому огромному мускулистому телу.

Верити подняла руку и коснулась его щеки.

Похоже, ее прикосновение шокировало его и вернуло в реальность. Мечтательная улыбка исчезла в мгновение ока.

– О чем я только думал! – сказал он, отрывая от нее руки и вставая. – Это отвратительно! Я должен извиниться перед вами за… за то, что произошло.

«Отвратительно?»

– Извиниться? Почему? – Она, по крайней мере, сумела выдавить из себя эти два слова, если не вернуть здравомыслие.

– Потому что это, само собой разумеется, было ошибкой. Самым серьезным просчетом.

Глава 5

– Это было просчетом? – взвилась Верити. – То, что мы поцеловались…

– То, что я поцеловал вас.

– О, не важно, кто кем был поцелован… Кто кого поцеловал. Ладно, оставим это! Вы утверждаете, что поцелуй был серьезным просчетом? Отчего же? – Все ее теплые, нежные чувства обернулись другим жаром. Гневом. Но чего же она, собственно, ожидала? Такие вещи ничем хорошим не кончаются.

– Джентльмен не имеет права целовать таких юных леди, как вы.

Он подобрал свои перчатки и шляпу и теперь надевал их, дабы выглядеть как полагается.

– Каких «таких»?

«Таких, которые бродят в воскресный день по лесам без своей дуэньи, видимо. Таких, которые забываются настолько, что позволяют поцеловать себя мужчине, который им не нравится. В прошлый раз у меня хотя бы было оправдание: я была влюблена в мужчину, пусть и жестоко ошибалась на его счет».

– Юную леди, как вы. Вы споткнулись и чуть не упали в пруд. Я воспользовался ситуацией. Поэтому я приношу свои извинения, это было нечестно.

– Это был приятный поцелуй, вот и все. Все! – Верити весьма неэлегантно вскочила на ноги. – Никто никакой ситуацией не воспользовался. Я вам не какая-то зеленая дурочка, которая понятия не имеет, кто такой мужчина, что такое поцелуй – или как сказать «нет». Я хотела поцеловать вас, вы хотели поцеловать меня. Мы поцеловались. Это был взаимный поцелуй. И не надо теперь придираться.

– «Взаимный»? «Придираться»? У вас имеются хоть какие-то понятия о добропорядочности, мисс Вингейт?

– Секунду назад я была Верити, и мне кажется, мы перешли границу добропорядочности.

– Мы просто на мгновение потеряли рассудок.

– Я так точно да. – Ее проклятая шляпка съехала набок, и она вернула ее обратно. – Я полагала, что могу пройтись по владениям отца без того, чтобы подвергаться оскорблениям.

– Я уже извинился за тот поцелуй. – Краска бросилась ему в лицо. – Я поступил неправильно, но не хотел оскорбить вас.

– А я сказала, что за это не нужно извиняться. Я имею в виду ваше нежелание признать во мне взрослого человека, который способен принимать самостоятельные решения. И это оскорбительно. Доброго вам дня, ваша светлость.

Как здорово уйти и ни разу не обернуться назад. Верити даже удалось не споткнуться о ветки и не запутаться в подоле платья. Невыносимый мужчина! Он спросил, она согласилась и ответила на поцелуй. Так почему же потом он повел себя так, будто она маленькая дурочка с куриными мозгами?

«Хотя, если быть честной, – подумала Верити, подходя к краю рощицы, – я действительно утратила разум, раз захотела поцеловать герцога».

«Уилла. Я захотела поцеловать Уилла. Но почему? Только ли потому, что он поразительно красив?»

Какое унижение, если это так. Она обманывала себя, стараясь разглядеть в нем что-нибудь, кроме распрекрасного лица? Одинокий, растерянный ребенок и человек с глубоко сокрытым чувством юмора – это просто миф, игра ее воображения?

Она замедлила шаг, пересекая луг, перебралась по ступенькам через низкую изгородь и вдруг поняла, что энергия покинула ее, и она не может больше сделать и шагу. Верити уселась прямо на траву, не заботясь о пятнах, которые могут остаться на платье, и уставилась на далекую линию курганов, размышляя о том, что произошло.

«Мне не нравится герцог, но, думаю, мне мог бы понравиться Уилл».

Но почему? И почему ей все еще хочется целоваться с ним, невзирая на его унизительную реакцию? Поцелуй был очень милым, однако не настолько эффектным, чтобы она потеряла разум. И дело уж точно не в его положении. Она не такая пустышка, чтобы повестись на высокий ранг. К тому же одного вида герцога недостаточно, чтобы у нее все затрепетало внутри, а в животе разлился жар, – эти чувства возбуждал в ней мужчина, скрывающийся за маской равнодушия.

На лужок опустился фазан и, заметив ее, встал в позу, подняв хвост и расправив крылья.

«Вот еще один красавчик. В этом все дело? Я запала на широкие плечи, густые светлые волосы и высокие скулы. И эти губы, конечно же…»

О, эти губы – и что он может сделать ими с женщиной, если сбросит с себя оковы запретов…

Господи, да она не лучше, чем все эти безмозглые мужчины, – возбуждается при виде пригожей внешности, не задумываясь о внутреннем мире человека. А внутри Уилла обитал надменный, не в меру гордящийся своим титулом и силой мужчина, абсолютно неподходящий муж для женщины, которая дорожит независимостью и свободой.

«В мужья? – Верити резко села, спугнув фазана. Тот с недовольным криком взмахнул крыльями и улетел. – Я совсем, что ли, из ума выжила? Всего один поцелуй – и я уже рассуждаю о замужестве?»

Связать себя узами брака с человеком, для которого главная задача в жизни – быть идеальным герцогом, смерти подобно. К тому же он захочет обзавестись целым выводком таких же идеальных отпрысков.

Время от времени Верити представляла себе детей – своих детей – смеющихся, счастливых. Причем эти мечты не предполагали производство на свет главного наследника и еще одного, запасного, и воспитания из дочек покорных невест. Когда-то она представляла себе очаровательный домик приходского священника с розами у входа, ребятишками, играющими на лужайке, и самого пастора, корпеющего в кабинете над умной и гуманной проповедью; она же занимается делами, коими положено заниматься влюбленной жене красивого интеллигентного пастора.