Сари Робинс - Скандальные намерения

– Ты тоже, Шарлотта, – мягко сказал Джеймс. – Я хочу поговорить также и с тобой.

Вздохнув, Шарлотта повернулась и присоединилась к тем, кто направлялся в кабинет.

Джеймс закрыл дверь за Шарлоттой и прошел к массивному письменному столу из орехового дерева. Уперевшись кулаками в стол, он сурово посмотрел па мать и сестру. Шарлотта была рада, что этот гнев адресовался не ей.

– Я не позволю никому – подчеркиваю, никому, – он выразительно посмотрел на мать, – говорить, что помолвка была вынужденной. Я все ясно сказал?

Элизабет открыла рот:

– Но мама говорила...

Джеймс поднял руку и перебил ее:

– Остановись, Элизабет, прежде чем я окончательно не потерял терпение!

Сестра мгновенно замолчала, бросив сердитый взгляд на мать.

– Что вас заставило устроить подобную истерику, тем более на глазах у слуг? Мама, ты первая всегда настаивала на том, чтобы все семейные споры проходили за закрытыми дверями и только с участием членов семьи. Через час пол-Лондона будет знать о том, как нас здесь встретили! Именно так вы решили поприветствовать Шарлотту?

Смутившись, обе женщины повернулись к Шарлотте. Элизабет сделала реверанс.

– Простите меня за мое поведение, мисс Хейстингс!

Вдовствующая герцогиня царственно наклонила голову.

– Я также допустила ошибку. Это больше не повторится. Однако, – добавила она, поднимая смятое письмо в руке, – есть серьезное дело, которое мы должны решить.

Шарлотта узнала письменный бланк тети Сильвии и приготовилась к самому худшему.

– Ваша тетя планирует устроить бал в честь вашей и Джеймса помолвки.

Глаза Шарлотты широко раскрылись от замешательства, однако затем она улыбнулась.

– Но ведь это так мило с ее стороны! – Тетя Сильвия пыталась сделать то, что должны были бы сделать ее родители.

– Это нисколько не мило, – герцогиня произнесла это слово так, словно в нем содержался яд. – Это оскорбление.

– Я не понимаю. – Шарлотта неуверенно посмотрела на Джеймса.

– Это оскорбление мне. Это я должна устраивать бал в вашу честь, а не кто-то другой. Это самозванство!

– Но тетя Сильвия – член моей семьи! – возразила Шарлотта.

Джеймс решительно заявил:

– Мама, при данных обстоятельствах, поскольку родителей Шарлотты более нет среди нас, нет ничего экстраординарного в том, что леди Джасперс решила устроить бал. И вообще это любезный жест. Не превращай это во что-то другое.

– Но разве ты не видишь, – воскликнула мать, размахивая письмом, – что она пытается унизить меня, поскольку я не организовала бал в честь помолвки?

– И чья в этом вина, мама? – спокойно спросил Джеймс.

В комнате воцарилось молчание.

Наконец вдовствующая герцогиня проговорила:

– При нынешнем положении дел...

– Каком положении дел? – воскликнула Элизабет, разводя руками. – Ты лишь говорила, что мог бы случиться скандал, но Джеймс погасил его помолвкой. Она повернулась к брату. – Ты собираешься жениться или нет?

– Да, я собираюсь жениться. На Шарлотте. И на этом конец истории. И мы будем счастливы принять щедрое предложение леди Джасперс.

– Но я буду выглядеть посмешищем в глазах света! – возмутилась вдовствующая герцогиня. – Ты не можешь этого допустить!

Джеймс стукнул по столу, его смуглое лицо еще более потемнело.

– Я уже достаточно наслышался о вашей ссоре с леди Джасперс!

Вдовствующая герцогиня сурово поджала рот, глаза ее угрожающе прищурились. Она и Джеймс смотрели друг на друга через стол, никто не хотел отвести взгляда.

– Гм... – Шарлотта откашлялась. – Возможно, мое предложение окажется приемлемым для всех сторон.

Никто не отреагировал, и Шарлотта продолжила:

– Эдвард и Маргарет могут устроить бал в нашем доме. Будет очень мило, и мы все сможем его посетить.

– Нет, – твердо возразил Джеймс. – Леди Джасперс предложила, и мы предложение принимаем. Если мама хочет что-то переиграть, она может дать свой бал. Я не могу ответить на доброту и щедрость низостью. Это недостойно нас.

Шарлотта испытала к нему внезапный прилив симпатии. Он готов был разгневать собственную мать, но проявить справедливость по отношению к семье Шарлотты. Учитывая, что помолвке была уготована недолгая жизнь, следовало признать, что это был весьма благородный жест.

– Последняя точка в этом деле еще не поставлена. – Бросив гневный взгляд на сына, вдовствующая герцогиня покинула кабинет.

Джеймс посмотрел в спину удаляющейся матери.

– Элизабет, оставь нас на некоторое время с Шарлоттой.

– Да, конечно, Джеймс. Но прежде я должна кое-что сделать.

Обежав большой письменный стол, она обвила свои тонкие изящные руки вокруг шеи брата и шумно поцеловала в заросшие щеки. Он улыбнулся, обняв ее за тонкую талию.

– Давно пора, Джеймс! Плевать на обстоятельства! – Медленно отпустив брата, она показала пальцем на Шарлотту. – Я хочу целый выводок племянниц и племянников! По крайней мере не меньше пяти!

Шарлотта невольно заулыбалась. Элизабет в дерзости не откажешь!

– Мы сделаем все, что в наших силах, Элизабет, – с улыбкой отреагировал Джеймс.

– Непременно! – Сделав реверанс, она повернулась и выскочила из комнаты.

– Я очень сожалею, что ты оказалась свидетелем всего этого, Шарлотта.

– В семьях иногда могут быть раздоры.

– Да, в особенности когда к этому имеет отношение мама. Похоже, мне не удается убедить ее, что герцог я, а не она. – Джеймс тяжело вздохнул. – Так или иначе, а я должен поговорить с тобой относительно твоей безопасности с того момента, как мы вернулись в город. – Он показал ей на стул перед собой. – Не возражаешь?

Шарлотта села, и он последовал ее примеру.

– Сейчас, когда лейтенант Фримен имел возможность ознакомиться с Пеннингтон-Хаусом и своими обязанностями, я попрошу тебя, чтобы ты брала его с собой, куда бы ты ни шла, если я не могу тебя сопровождать.

– Я бы даже предпочла, чтобы он сопровождал нас и тогда, когда ты со мной. – Она заерзала на стуле. – Если эти негодяи узнают о карте и о том, что она находится у тебя, ты будешь пребывать в такой же опасности, как и я. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты тоже предпринял предосторожности. Например, всегда носил бы при себе оружие и брал с собой Коллина. Он, похоже, надежный телохранитель. И еще тот громадный лакей – как его зовут? – Заметив широкую улыбку на лице Джеймса, она недовольно спросила: – Что тут, по-твоему, забавного?

Джеймс сделал попытку погасить улыбку. Шарлотта нахмурилась и тоном классной дамы сказала:

– И смеяться здесь нечему. Или ты полагаешь, что ты неуязвим, что тебя не возьмет пуля или что тебя нельзя сбить каретой?

– Нет, Шарлотта, – ответил Джеймс, легонько коснувшись пальцами своих губ. – Я нахожу, что я вполне уязвим.

– Ну, тогда ладно. Так как зовут этого громадного лакея?

– Томас.

– Томас будет подходящим телохранителем, ты не находишь?

Джеймс порывисто встал, обошел вокруг письменного стола, поднял с кресла Шарлотту и заключил ее в объятия.

Она заглянула в глубину его глаз, чувствуя, как возбуждение закипает в лоне.

– Мне не нужен никто для охраны моего тела... – он ткнулся носом в ее ухо, – кроме тебя.

Она отстранила голову и облизнула губы.

– Я говорю вполне серьезно.

– Я тоже.

Он лизнул ей мочку. Шарлотта затрепетала и вцепилась в его руку. Он запустил руку ей в волосы, извлек оттуда шпильки, которые уронил на толстый ковер.

– Ты сражаешься отчаянно, не хуже любого телохранителя. Я не хотел бы, чтобы твой гнев был направлен на меня.

– Ты никогда не хотел бы, чтобы мой гнев был направлен на тебя, – хрипло повторила она, поворачивая к нему голову и с готовностью приоткрывая рот.

– Да. – Он произнес это прямо у ее открытых губ. – Я уже забыл об этом.

Раздался стук в дверь.

– Уходите, – приказал Джеймс, не поворачиваясь.

– Ваша светлость... – Смущенный Коллин появился на пороге. – Гм...

– Не сейчас, Коллин.

Шарлотта, покраснев, отстранилась. Коллин все-таки вошел в комнату.

– Сэр, весьма сожалею, что прерываю, но вы хотели, чтобы я сообщил немедленно, как только мы что-то услышим об... ну, вы знаете.

Джеймс сердито посмотрел на слугу:

– Перестань говорить вздор и выкладывай!

– Вы хотели знать об одном человеке. – Коллин поднял бровь, как бы желая, чтобы Джеймс понял его.

Джеймс нахмурился, затем широко открыл глаза.

– О! – Он отступил на шаг. – Да, Шарлотта... гм... ты извини нас.

Она прищурила глаза.

– Это связано с золотом?

– Нет. Конечно, нет! – поспешил возразить Джеймс, глядя на Коллина. – Речь идет о герцогских делах, которые требуют моего внимания.

Шарлотта скрестила руки.

– У нас есть соглашение.

Он положил руку ей на спину и подтолкнул к выходу;

– Я сообщу тебе сразу же, как только что-то узнаю. Меня зовет мой долг, и я должен его выполнить. – Он быстро вытолкнул ее из кабинета и захлопнул дверь.

Шарлотта некоторое время стояла, уставившись на закрытую дверь. У нее было сильное желание приложить ухо к замочной скважине. Тем не менее она повернулась и направилась к лестнице. Если он считает, что именно так должна развиваться их «дружба», то пусть придумает что-либо другое. Выходит, она может делить с ним постель, но не дела? И это называется дружба?

Холодность и отчужденность. Так мог Джеймс охарактеризовать поведение Шарлотты в течение последующих двух дней, с того самого момента, когда он выпроводил ее из кабинета. Она формально исполняла роль невесты, но улыбка ее оставалась сдержанной и холодной. Она не демонстрировала присущего ей остроумия. Она не смеялась с ним. Не поддразнивала его. И очень редко дотрагивалась до него. Всякий раз, когда он пытался остаться с ней наедине, она вежливо, но решительно отклоняла его попытки.

Джеймсу это не нравилось. Страшно не нравилось. Мало того, что он скучал по медовому вкусу ее губ и шелку ее нежной кожи, – ему казалось, что он потерял нечто неуловимое, но в то же время реальное. Это было огромным недостатком в его кампании по завоеванию ее доверия. Если бы он только не был так сильно напуган, что она выяснит истину! Которая заключалась в том, что он был настолько бессердечен и расчетливо использовал помолвку для поимки Мортимера, а после этого собирался избавиться от нее как от ненужного балласта.

Ему было тошно думать о том, что он когда-то считал добросердечную, неистовую и в то же время нежную Шарлотту товаром одноразового пользования, недостойным его внимания. Ему было стыдно вспоминать, каким образом он обещал генералу «защищать» ее и «позаботиться» о ней после завершения расследования, не беря в голову тот факт, какой ущерб это может нанести ее репутации и как это может осложнить ей жизнь. Еще более неприятна была мысль о том, что он внес изменения в свои планы не потому, что у него проснулось благородство, а по просьбе и требованию генерала, который потребовал от него клятву в том, что он справедливо поступит с Шарлоттой.

На фоне этих открытий и откровений продолжалось расследование дела. Один из мужчин, который участвовал в неудавшейся попытке похищения Шарлотты, был найден в Темзе мертвым с обезображенным лицом. У Джеймса не было особой надежды на то, что они найдут второго.

Не имея дополнительных подходов к Мортимеру, Джеймс хотел раньше кого бы то ни было отыскать тайник. Однако у него было такое ощущение, что он плывет по воле волн. Это ощущение возникло после того, как он закрыл дверь перед лицом Шарлотты, лишив ее возможности узнать, что Мортимер стоит за всем этим грязным делом.

Ему все труднее было лгать ей. Нужно было что-то исправлять и как-то восстановить то, что оказалось разрушенным.

Джеймс назначил стражей для охраны дома, оставил карты, рисунки и планы в своем кабинете и собрался сопровождать мать, сестру и невесту на бал у Кавендишей. Шарлотта выглядела очаровательно в облегающем бархатном платье бордового цвета с черными кружевами. Сквозь кружева угадывались полные округлые груди. Волосы были уложены кверху и игриво подпрыгивали при каждом ее движении. Парикмахер придал им дополнительную высоту и блеск. Джеймс не мог оторвать от Шарлотты глаз. Воспоминания об их любовных играх не просто не отпускали его, но буквально давили на него всякий раз, когда он бросал на нее взгляд. А делал это он при каждом удобном и неудобном случае. Вся суета бала его страшно раздражала и приводила в смятение. Он понимал, что ведет себя нелепо, но ему не хватало ни здравого смысла, ни желания отойти от Шарлотты.