Геро развернулась, собираясь немедленно покинуть этот вертеп, но он крепко схватил ее за руку.

– Отпустите меня, – прошипела она сквозь зубы.

– У меня здесь дела. Когда закончу, то отвезу вас домой…

Она выдернула руку.

– Геро, – тихо произнес он, затем громче кому-то еще: – Проследи, чтобы ее карета не уехала без меня.

Два человека выбежали мимо в дверь – несомненно, исполнять приказание Рединга.

Геро не спеша, с достоинством вышла во двор, не доставив ему удовольствия видеть ее волнение на грани истерики. Направившись к карете, она, не обращая внимания на работников Рединга, уселась внутрь.

Ожидание длилось не долго, но все равно, когда в карете появился Рединг, ее состояние не улучшилось. Он стукнул в крышу, подав знак ехать, и уселся, глядя в окно. Несколько минут они молчали. Наконец Геро не выдержала:

– Вы не намерены объяснить, что все это значит?

– Я не собираюсь этого делать, – выговорил он бесстрастным тоном, явно чтобы разозлить ее.

– Это была винокурня.

– Да.

– Где перегоняют джин.

– Да.

Она смотрела на него, и ее разрывал гнев. Она вот-вот потеряет самообладание. Геро с трудом совладала с собой, но все равно слова жгли ей горло:

– Вы понимаете ту глубину страданий, которые джин причиняет людям, живущим в Сент-Джайлзе?

Рединг молчал.

Тогда она наклонилась и хлопнула его по колену.

– Вы понимаете? Это для вас забава?

Гриффин вздохнул и наконец повернулся к ней. Она была поражена, увидев, как он измучен.

– Нет, не забава.

У Геро на глаза навернулись слезы. К своему ужасу, она почувствовала, что голос дрожит.

– Разве вы не видели кричащих от голода младенцев у пьяниц-матерей? Разве не спотыкались о скелеты несчастных, умерших от пьянства? Господи, неужели вы не содрогались от тех бедствий, которые несет с собой пьянство? Общество рушится…

Он закрыл глаза.

– А я содрогаюсь. – Геро сжала губы, чтобы справиться с волнением. Рединг был не глуп. Должна же быть какая-то причина этого безумия. – Объясните мне. Почему? Что вас заставляет заниматься подобными грязными делами?

– Эти «грязные дела» спасли состояние Мэндевиллов, миледи Совершенство.

Геро удивилась:

– Не понимаю. Я никогда не слышала, чтобы состояние Мэндевиллов нуждалось в спасении.

– Благодарю вас, – с кривой улыбкой ответил он. – Это означает, что я хорошо делал свою работу.

– Объясните.

– Вы знаете, что мой отец умер десять лет назад?

– Да. – Геро вспомнила разговор с кузиной Батильдой в день ее помолвки. – Вы тут же покинули Кембридж и начали кутить и пьянствовать.

– Да, эта выдумка понравилась всем больше, чем правда.

– А какова правда?

– Наши карманы были пусты. Да. – Он кивнул, видя ее недоумение. – Мой отец умудрился лишиться фамильного состояния, опрометчиво вложив деньги туда, куда не следует. Я понятия не имел о материальном положении семьи. Поскольку я был вторым сыном, отец и Томас сочли, что это не мое дело. Поэтому, когда мать на похоронах рассказала мне о нашем бедственном положении, я был сражен.

– И вы ушли из университета, чтобы заниматься финансовыми делами семьи? – с недоверием спросила Геро.

В ответ Рединг лишь раскинул руки.

– Но почему вы? Разве не Томас должен был найти управляющего финансовыми делами?

– Первое, – он загнул длинный палец, – мы не могли себе позволить такого управляющего. И второе – у Томаса нет способностей к ведению финансовых дел, как и у нашего дорогого покойного отца. После его смерти Томас за неделю спустил все, что у нас оставалось.

– А деньги, – это то, чем умеете заниматься вы, – медленно произнесла Геро. – Именно в этом вы пытались меня убедить, предлагая деньги взаймы.

Гриффин кивнул:

– Благодарение богу, моя мать довольно скоро поняла, что собой представляет Томас. У нее было собственное небольшое состояние, которое она скрыла от отца. Первый год или около того мы жили на эти деньги, пока винокурня не начала приносить доход.

Упоминание о винокурне вернуло Геро к началу разговора.

– Но… перегонка джина? Почему вы занялись этим, а не чем-то еще?

Гриффин наклонился, положив руки на колени.

– Вы должны понять следующее. Когда я приехал домой из Кембриджа, моя мать была убита горем и совершенно без сил. Половину фамильной мебели продали, чтобы оплатить отцовские долги, кредиторы заявлялись днем и ночью, а Томас скулил по поводу того, как замечательно было бы купить новую карету с золотой отделкой. Наступила осень, и все, что у меня осталось, это сгнивший от сырости урожай зерна. Я мог бы продать зерно маклеру, который, в свою очередь, перепродал бы его перегонщику джина. Тогда я подумал: зачем терять доход? Я купил у одного мошенника старую винокурню, заплатил ему сверх цены за то, что он научит меня, как это делается.

Гриффин снова откинулся на спинку сиденья и пожал плечами:

– Через два года мы смогли позволить себе светский сезон для Каро.

– А Мэндевилл? – осторожно спросила Геро. – Он знает, чем вы занимаетесь, чтобы обеспечить семью?

– Не бойтесь, – с циничной усмешкой ответил Рединг. – У вашего жениха руки чистые. Томаса волнуют более благородные вопросы, чем то, откуда берутся деньги на жизнь. Его интересы распространяются на парламент и тому подобное, а не на кредиторов.

– Но… – Геро сдвинула брови, стараясь понять, – он же должен иметь хоть какое-то представление о том, откуда поступают деньги. Разве он никогда не интересовался этим?

– Нет. – Рединг пожал плечами. – Возможно, ему это и приходит в голову, но даже если и так, он никогда не говорил со мной на подобные темы.

– А вы никогда не пробовали объясниться?

– Нет.

Взволнованная, Геро уставилась себе на руки. То, каким способом Рединг добывал деньги, отвратительно, но что сказать о человеке, который живет в роскоши, не интересуясь тем, откуда он ее получает? Выходит, Мэндевилл заслуживает осуждения не меньше Рединга? А возможно, даже больше – он имеет все блага, и при этом душераздирающие последствия торговли джином его не касаются. Она знала, как назвать такого человека.

Трусом.

Геро отбросила эту мысль и посмотрела на Рединга.

– Если мой брат узнает, чем вы занимаетесь, он, не колеблясь, сдаст вас властям. Максимус не остановится ни перед чем, когда дело касается торговли джином.

– Даже если при этом его драгоценная младшая сестра окажется вовлеченной в скандал? – Рединг вопросительно выгнул бровь. – Не думаю, что он так поступит.

Геро покачала головой и отвернулась к окну. Они выехали из Сент-Джайлза, и теперь карета двигалась по более чистым улицам.

– Вы его не знаете. Максимус одержим. Он стал таким после убийства родителей. Ничто не остановит его от уничтожения производства джина. Он верит, что в смерти бедняков повинен джин. Навряд ли его что-то остановит… Он не посмотрит на то, что вы вскоре станете моим деверем.

Рединг пожал плечами:

– Я вынужден рискнуть.

Геро сжала губы, потом спросила:

– О чем вы говорили с тем человеком в винокурне?

Он вздохнул:

– У меня есть соперник… хотя это слово слишком изысканно для него. Он поставил своей целью изгнать меня из этого дела.

Геро испуганно на него взглянула.

– Что это за соперник?

– Такой, который уничтожает лондонские винокурни и выбрасывает изувеченные тела моих работников через стену во двор. Вот почему я вернулся в Лондон… ну, и еще в связи с вашей с Томасом помолвкой.

– Великий боже. – Геро удрученно покачала головой. Рединг связался с уголовниками, и так спокойно об этом говорит? – Значит, тот человек был…

– Его звали Рис, и его единственный проступок состоял в том, что вчера он вышел выпить кружку эля.

Геро передернуло:

– Бедняга.

– Вам незачем волноваться. Как я уже сказал, Томас в этом не замешан.

Геро подняла на него недоуменный взгляд. Неужели он считает ее глупышкой?

– Я могу понять, что вы находились в отчаянном положении из-за финансового состояния вашей семьи, – медленно произнесла Геро. – Но ведь опасность миновала. Мой брат знал бы о финансовых трудностях Мэндевиллов, когда составлял брачный контракт.

– Ваш брат проницательный человек. Я не сомневаюсь в том, что вы правы. Состоянию Мэндевиллов опасность не грозит. Он не обнаружил никаких неполадок.

– В таком случае зачем продолжать перегонять джин?

– Вы не понимаете… – начал было Рединг.

– Вы снова говорите со мной свысока, – одернула его Геро.

Его светло-зеленые глаза вдруг сделались жесткими.

– Я должен думать о семье, леди Совершенство. Каро удачно вышла замуж. Но Мегс еще не помолвлена. Чтобы найти подходящего мужа, ей необходимы туалеты – уверен, вы это понимаете. Я не могу закрыть винокурню, пока она не выйдет замуж. Нам нужны деньги, чтобы оплатить ее светский сезон.

Геро прикрыла глаза. Слова полились у нее из самого сердца:

– Хотя у нас с вами и были разногласия, милорд Бесстыдство, и я несколько раз за последние дни ловила себя на том, что вы мне отвратительны… – Тут он хмыкнул, но Геро не обратила внимания. Она должна договорить до конца, пока смелость ее не покинула: – …но я думаю, что мы оба кое-что узнали друг о друге. Мне бы хотелось, чтобы мы в какой-то мере стали друзьями.

Молчание было таким долгим, что она решила, будто он спит. Геро открыла глаза и увидела, что Гриффин внимательно смотрит на нее, упершись локтями в колени. В глубине зеленых глаз она прочитала такое, от чего стало трудно дышать. Она стиснула руки, чтобы не выдать своего волнения.

– Да, друзьями, – повторила она, скорее себе, чем ему. – И как друг я прошу вас – пожалуйста, оставьте этот способ заработать деньги.

– Мегс…

Она замотала головой, не дав ему договорить.

– Леди Маргарет необходимы наряды, чтобы найти мужа, но должны же быть иные возможности достать деньги. Я видела, как джин истребляет людей в бедных районах Лондона. Вам, возможно, сейчас это безразлично, вы вникаете только в то, что нужно вашей семье. Вам требуются деньги, но придет день, когда вы поднимете голову и оглянетесь вокруг себя. Когда этот день настанет, вы поймете, какое несчастье вы и ваш джин причинили людям. И когда это произойдет, джин уничтожит и вас тоже.

– Друзья… – Рединг откинулся назад. – Я для вас только друг?

Геро заморгала – она не ожидала такого вопроса.

– Да. Почему нет?

Он пожал плечами, задумчиво глядя на нее.

– Почему нет… Друг – такое… умиротворяющее слово. Вы целуете всех ваших друзей так, как поцеловали меня прошлым вечером?

Она ждала от него чего-то подобного, но все равно вздрогнула, как от удара.

Его рот… горячий рот.

– Я вам уже говорила, что не хочу обсуждать вчерашний вечер. Это в прошлом.

– И все забыто?

– Да.

– Странно. – Гриффин потер подбородок. – А мне вот трудно забыть. Ваши губы… мягкие, сладкие, когда вы раскрыли их и прижали к моим губам.

Геро охватил жар от его слов. Она была не в силах совладать с собой – желание вспыхнуло и прострелило ее насквозь. Ему ничего не стоит зажечь в ней этот огонь.

– Прекратите, – тихо попросила она. – Зачем вы это делаете?

Гриффин отвернулся:

– Честно говоря, не знаю.

– Я выхожу замуж за Томаса. Через пять недель. Если нам придется общаться как брату и сестре, то вы должны об этом забыть.

– А вы сможете? – с кривой усмешкой спросил он.

Геро подняла подбородок, но промолчала.

– Думаю, что нет, – пробормотал он. – Случилось чудо. И все.

Гриффин сунул руку в карман, извлек книгу и молча перекинул ей на колени, а сам уставился в окно.

Геро посмотрела на обложку. Это был томик «Истории Пелопоннесской войны» Фукидида. Она провела пальцем по выпуклому рельефу на кожаной обложке, и глаза у нее неожиданно наполнились слезами.


– О, миссис Холлингбрук, вам письмо, мэм! – Нелл Джонс вошла на кухню, помахивая конвертом.

Сайленс подняла глаза от теста для бисквита, которое она безуспешно пыталась раскатать. Вот уж чем она не блистала, так это кулинарными талантами.

Нелл бросила взгляд на тесто и сморщила нос.