Наконец он упал на нее, тяжело дыша.

Геро закрыла глаза, гладя его по влажным плечам. Она хотела запечатлеть в памяти этот момент: запахи, тяжесть его тела, его хриплое дыхание. Когда-нибудь – возможно, скоро – она будет утешаться столь дорогими воспоминаниями.

Гриффин скатился с нее, и она вцепилась в него, но он не встал с кровати и не ушел.

Он придвинул ее поближе к себе и обнял – Геро уместилась, как в колыбели, между его пахом и широкими плечами. Откинув ей волосы, он поцеловал ее в затылок.

– Спи, – сказал он.

И она уснула.


* * *

День был пасмурным, да и теперь каждый день казался ей таким. Сайленс с тоской смотрела в грязное кухонное окно.

– Ма-му-у! – капризно закричала Мэри Дарлинг, ухватив Сайленс за платье перепачканными ручонками. – Ма-му-у!

Сайленс вздохнула.

Она забыла надеть передник, когда усаживалась за поздний завтрак с малышкой, и теперь на черном лифе платья появились два жирных пятна. Она чувствовала себя совершенно беспомощной и опустошенной. Надо встать и смыть грязь – или хотя бы найти фартук, – но сил на это у нее не было.

– Дай мне ребенка, сестра. – В кухню вошел Уинтер. Он повесил круглую черную шляпу у двери и поставил на стол простую деревянную коробку. Подхватив на руки Мэри Дарлинг, он подбросил ее и поймал, а девочка довольно завизжала и засмеялась.

Почему мужчины так любят подбрасывать детей? Даже Уинтер, самый уравновешенный из ее братьев, был этому подвержен.

– Я всегда боюсь, что ты ее уронишь.

– Ни разу не уронил, – ответил он.

– Почему ты дома средь бела дня?

– Половина мальчиков отсутствуют – подхватили какую-то простуду, а остальные расшалились, – пожал плечами Уинтер. – Я отправил их по домам. А где все?

– Дети уже поели. Нелл повела их на прогулку.

Уинтер удивленно взглянул на нее.

– Она повела всех детей?

– Тех, что постарше. – Сайленс стало стыдно. – Мне, конечно, следовало пойти с ней.

– Нет-нет, – поторопился сказать Уинтер. Он прижал ребенка к себе и достал из буфета тарелку. – Нам всем иногда нужна передышка.

– Но не тебе.

– Я не потерял дорогого мне человека, – мягко заметил он.

Сайленс поджала губы, встала, забрала у брата тарелку и наполнила кашей из котелка, висевшего над очагом. Поставив перед ним еду, она сказала:

– Давай я возьму Мэри. Не успеешь оглянуться, как она тебя испачкает.

– Спасибо. – Он зачерпнул полную ложку густой каши и, попробовав, одобрительно произнес: – Очень вкусно.

– Это Нелл сварила, – сухо сказала Сайленс. Ее собственная стряпня оставляла желать лучшего.

– Понятно. – Уинтер, продолжая есть, указал на деревянную коробку. – Нашел это у входной двери.

– Да что ты? – удивилась Сайленс и впервые за многие дни проявила хоть какой-то интерес и даже любопытство. – Ты считаешь, что это от обожателя Мэри Дарлинг?

Уинтер улыбнулся:

– Могу, конечно, предположить, но не лучше ли просто открыть и посмотреть.

Сайленс показала брату язык. Она повертела коробку – размером не больше ее ладони – в руке. Коробка не окрашена, но искусной работы и блестит от воска. Она нахмурилась. Эта коробка стоит намного больше, чем все другие подарки для Мэри.

Между тем Мэри Дарлинг успела схватить коробку и прижать к себе.

– Подожди, милая, – сказала Сайленс. – Сначала посмотрим, что внутри.

Открыв крышку, она охнула.

– Что там? – Уинтер привстал, чтобы тоже посмотреть.

Сайленс повернула коробку к нему – там лежала нитка жемчуга.

Он помолчал, потом взял ожерелье в свои длинные тонкие пальцы, глядя, как жемчужины блестят на свету.

– Очень дорогой подарок для ребенка.

– Это не для Мэри Дарлинг, – прошептала Сайленс. Она вынула листок бумаги, который лежал под жемчугом. Там было написано два слова: «Сайленс Холлингбрук».


Проснувшись и даже не открыв глаз, Геро знала, что Гриффина рядом с ней нет. Она неподвижно лежала с закрытыми глазами, привыкая к неизбежному. Кровать холодная. Значит, он ушел давно.

Она стиснула кулаки. И вдруг почувствовала что-то в правой ладони. Открыв глаза, она поднесла руку к лицу. Было уже позднее утро, и яркий свет лился из окна.

То, что было у нее в ладони, оказалось бриллиантовой сережкой. Геро провела по камню кончиком пальца. Бриллиантовая безделушка, которую подобрал Гриффин после того как – очень давно – она воткнула ее в него. Слезы полились у нее из глаз – она поняла, что означает эта весточка от него.

Он не вернется.


Поздним утром Гриффин поднимался по ступеням своего городского дома. Ноги налились свинцом, а грудь словно придавило камнем.

– Где ты был?

Он поднял голову при звуке знакомого голоса. У двери стояла мать в бархатной пелерине.

Он остановился.

– Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?

– Случилось? – удивленно повторила она. – Да, случилось кое-что – ты избил Томаса, заявил, что соблазнил его невесту, а затем вы оба куда-то исчезли! Я хочу знать, что происходит и как ты уладишь это ужасное недоразумение между вами. Сейчас все обстоит намного хуже, чем до твоего приезда в Лондон. Что происходит с нашей семьей?

Гриффин смотрел на мать, на эту сильную духом маленькую женщину. Плечи у нее опустились. Она пережила смерть отца, пережила долги и скандал и теперь на грани крушения всего, что ей дорого. И это его вина, его грехи тому причиной. Во рту стало горько. Она в нем разочарована.

Он оглянулся – в соседнем доме за ними кто-то с любопытством подглядывает из-за занавески.

Гриффин взял мать за руки:

– Войдем в дом, дорогая.

Она подняла на него лицо, и утреннее солнце отчетливо высветило морщинки вокруг глаз.

– Гриффин?

– Войдем в дом, – повторил он.

Он провел ее в библиотеку и тут же понял свою ошибку, когда посмотрел на кушетку, где он… где они с Геро… Он выругался себе под нос. Но куда еще он мог ее пригласить? Половина комнат была закрыта, поскольку он ими не пользовался.

– Что с тобой? – спросила мать, с беспокойством дотронувшись до его руки.

– Ничего. – Он вернулся к двери и громко позвал слуг. Прошло больше минуты, прежде чем вбежала растрепанная горничная. – Принеси чай и печенье.

Она присела в реверансе:

– Печенья нет, милорд.

Гриффин скривился:

– Тогда принеси хлеба или еще чего-нибудь, что найдется у кухарки.

Он закрыл дверь, повернулся и провел руками по волосам. Парика на нем не было, он не брился несколько дней, в доме полный беспорядок, включая слуг. Правда, и дом, и слуги мало его волновали. Как только он покончит с Викарием, он откажется от аренды и уедет с Дидлом на север Англии, хотя Дидлу и не нравится тамошнее житье. Но будь он проклят, если останется жить в одном городе с Томасом и Геро.

– Гриффин? – тихо окликнула его мать.

Черт. Mater никогда не жаловала деревню. С ней тоже придется расстаться. Если только она не решит поселиться в каком-нибудь городке поблизости от поместья Мэндевиллов.

– Гриффин. – Мать подошла к нему и взяла за руки. – Скажи, о чем ты думаешь?

Он устало улыбнулся ей.

– Все не так уж драматично, mater. Я собираюсь покинуть Лондон.

– Но почему?

Он прикрыл глаза.

– Я не могу жить здесь рядом с Томасом и с ней.

– Ты хочешь сказать – с леди Геро. – У матери вырвался смешок, и она сердито посмотрела на сына. – Мы теперь не можем даже произнести ее имени?

– Томасу это было бы тяжело, – криво усмехнулся он.

– Но он не…

– Они поженятся в воскресенье.

Он отнял от нее руки, пересек комнату, чтобы налить себе бренди.

– Но я думала…

– Что на ней женюсь я? – спросил он, стоя к матери спиной. – Как видишь – нет.

– Почему?

Он пожал плечами:

– Какое это имеет значение? В любом случае Томас отомстит мне за то, что я обольстил Энн.

– Не говори глупостей. – Она махнула рукой. – Я никогда этому не верила.

Он с удивлением обернулся:

– Не верила? А все верили.

– Я твоя мать, Гриффин. – Она уперлась руками в бока. – Так что я знаю точно.

– Ох, mater, я так тебя люблю. – Он усмехнулся и глотнул бренди, поморщившись, когда напиток обжег ему горло.

– Никто больше не верит этим старым сплетням.

– Томас верит.

– Что? – Мать уставилась на него.

Он кивнул и еще выпил. Во второй раз бренди уже приятно обволакивал глотку. Неужели он становится горьким пьяницей?

– Но этого не может быть! – возмутилась она.

– Он сам так сказал, – заверил ее Гриффин. – Слышал это из уст Энн, когда она умирала.

– Девушка никогда не отличалась умом, упокой, господи, ее душу, – пробормотала мать. – Ты заявил ему категорически, что не делал этого?

– Да, а он столь же категорически мне не поверил. Возможно, из-за того, что произошло у нас с леди Геро.

– Но это совсем другое дело, – сказала мать.

– Разве? Для Томаса это одно и то же.

– Энн была его женой, а леди Геро всего лишь помолвлена с ним. К тому же… – Она не договорила и сжала губы.

Гриффин с подозрением на нее посмотрел.

– К тому же – что?

Она отмахнулась от него.

– Это не мой секрет.

– Mater…

– Не рычи на меня. – Она пристально посмотрела прямо ему в глаза, потом отвернулась. – Иногда Томас ведет себя глупо.

– Расскажи.

– Тебя это не касается, Гриффин.

– Если это имеет отношение к Геро, то касается. Я люблю ее.

Материнское лицо мгновенно смягчилось.

– Ты ее любишь?

– Да, к несчастью, люблю, – сказал он. – А теперь рассказывай.

– Дело в том, что Томас в прошлом году связался с одной довольно сомнительной дамой, некой миссис Тейт. Он пытался скрыть это от меня, конечно, но я все поняла. Он не отводил от нее глаз и на балах, и в других местах.

– У Томаса любовница? Черт возьми, я это знал! Он бегал за ней, когда мы были в Театре Харта.

– Думаю, она для него больше, чем любовница, хотя он, вероятно, сам об этом не догадывается, – произнесла мать.

Гриффин чувствовал, что закипает. Как смеет Томас жениться на Геро, когда у него уже есть любовница?

– Он с ней порвал?

– В этом-то все и дело, – ответила мать. – Я думала, что порвал, когда он сделал предложение леди Геро, но сейчас мне кажется, он снова видится с миссис Тейт.

– Чтобы отомстить Геро, – прохрипел Гриффин.

– Не думаю. Мне кажется, у него глубокие чувства к этой женщине. – Мать печально покачала головой. – Я очень люблю Томаса – он мой первенец, но он порой бывает таким непробиваемым. Он должен отпустить леди Геро.

Гриффин допил остаток бренди из бокала.

– Но, боюсь, что для меня это уже не важно.

– Ты о чем?

– Геро меня не любит. – Он хотел улыбнуться, но улыбка не получилась. – Она не выйдет за меня.

Мать сердито сдвинула брови:

– Может, она и не хочет выходить за тебя, но я ни на минуту не сомневаюсь, что она тебя любит. Такая женщина, как леди Геро, не пустит в свою постель мужчину вне брака, если не влюблена в него.

Гриффин уставился в бокал, не в силах встретиться глазами с матерью. Слова застряли в глотке.

– Если она и любит меня, то весьма ловко это скрывает.

– Если бы только у нас было больше времени, – воскликнула мать. – Я уверена, что она одумается, если Томас повременит со свадьбой.

– Это Уэйкфилд торопит со свадьбой. – Гриффин удрученно покачал головой. – Но в любом случае я совсем не уверен, что она передумает. Мне необходимо закончить здесь кое-какие дела, а затем я уезжаю в Ланкашир.

– Но ты не можешь уехать! Как же ты не понимаешь? Если ты дашь ей время…

– Я не могу остаться и смотреть на то, как она выходит за Томаса! – прорычал он, не скрывая прорвавшуюся боль. В глазах матери читалось сочувствие, и он поспешно отвернулся. – Я просто не могу.

– Гриффин…

– Нет. – Он резко взмахнул рукой. – Послушай меня. Я закончу свои дела и перееду на север. Там я буду жить постоянно и заниматься делами либо сам, либо мои посредники будут действовать от моего имени в Лондоне. Но я не вернусь.