Рексанна Бекнел - Скандальные свадьбы

Нью‑Йорк, 1903 год

— Хороший денек для свадьбы!

Новенький сверкающий «паккард» свернул на полукруглый, мощенный булыжником подъезд к дому и вскоре остановился.

Пирс Сент‑Клер не спешил отвечать сидевшему за рулем спутнику, его взгляд был прикован к четырехэтажному особняку, окруженному вязами.

В это великолепное солнечное воскресное утро высокие чугунные ворота стояли открытыми нараспашку, пропуская к дому наемные кареты, коляски и автомобили с запоздавшими гостями. Однако Пирса беспокоили не ворота, а высокие деревья — они доходили до второго этажа и загораживали окна, это могло помешать ему подать условный знак.

— Будь начеку, — наконец сказал он и вышел из машины. Высокий, худощавый, с врожденным вкусом, он был одет, как и все приглашенные на свадьбу джентльмены, в черный смокинг и такие же брюки, белую крахмальную рубашку с белой бабочкой и белой гвоздикой в петлице. Его густые темные волосы были зачесаны набок, а глаза блестели, как два синих озера.

— Мне потребуется не больше двадцати минут. Смотри не пропусти мой сигнал, Луи! — Он бросил на напарника предостерегающий взгляд.

Худой средних лет господин в твидовом пиджаке и фетровой шляпе ухмыльнулся, сверкнув золотым зубом:

— Помилуйте, босс, разве я вас когда‑нибудь подводил?

Пирс ничего не ответил и пошел к особняку Бутов, а Луи отъехал в сторону, давая дорогу подъезжавшим машинам. Церемония должна была начаться ровно в четыре часа.

Приглашенных было так много, что даже образовалась небольшая очередь. Шедшие впереди дамы начали перешептываться, и Пирс слышал все до единого слова.

— Как ей повезло, — сказала брюнетка в голубом шелковом платье с большим декольте. — Просто не верится, что бедняжке Аннабел наконец‑то улыбнулась удача. Кто бы мог подумать, что так повернутся события!

Блондинка в серебристом шифоне энергично закивала:

— Никто не верил в то, что она найдет себе мужа, — ей ведь уже двадцать три, разве не так? Ее младшие сестры все замужем, а крошка Элизабет ждет второго ребенка. Знаешь, Джейн, я была уверена, что Аннабел останется старой девой, несмотря на богатство ее папаши.

— Я тоже так думала. Если уж отец не может купить дочери мужа, ей не остается никакой надежды.

— Харолд Толботт, верно, влюбился, а иначе зачем ему жениться на ней? Ведь он и сам богат.

Пирс вздохнул и перестал прислушиваться. Какое ему дело до того, повезло невесте или нет? А вот богатство ее отца, Джорджа Бута, который был владельцем сети магазинов по продаже мануфактуры — самой большой на северо‑востоке, его очень интересовало. Дж. Т. Бут являлся лакомым кусочком для женщин, фланирующих по нью‑йоркской Дамской миле [1] — его состояние было во много раз больше, чем состояние его конкурента Джона Уонамейкера.

Пирс как‑то уже бывал в качестве гостя в особняке Бутов на Тридцать третьей улице. За огромным круглым холлом с мраморными колоннами следовал величественный бальный зал с куполообразным потолком, где и должна была состояться церемония бракосочетания. С потолка свисала дюжина сверкающих хрустальных люстр. В дальнем конце зала виднелся алтарь, украшенный красными и белыми розами и ярко освещенный сотнями восковых свечей. По обеим сторонам прохода, оставленного для невесты, были расставлены скамьи для гостей, а на специальных возвышениях располагалось не менее пятидесяти свечей, между которыми стояли роскошные композиции из живых цветов. От всей этой красоты захватывало дух, но Пирс оставался к ней равнодушен — убранство дома интересовало его так же мало, как и сама невеста.

Его внимание больше привлекала ведущая наверх широкая пологая лестница.

Брюнетка весьма привлекательного вида то и дело посматривала через плечо на Пирса, и он улыбнулся ей. Она скромно потупилась, однако тут же оглянулась блондинка. Потом, зардевшись, она отвернулась и шепотом спросила у подруги, но так, что он услышал:

— Кто это?

— Ш‑ш! Не сейчас.

Брюнетка снова оглянулась, и Пирс ей поклонился.

На левой руке блондинки сверкнул бриллиант размером не менее восьми карат. Наверняка куплен у Тиффани [2] и стоит по крайней мере семьдесят пять тысяч долларов, подумал молодой человек и вздохнул.

Очередь заметно продвинулась, и дамы оказались у входа в зал, где их приветствовал отец невесты. Пирс спокойно ждал, когда хозяин его заметит.

— Дорогой Брэкстон! — Бут радушно улыбнулся, протягивая Пирсу руку. — Я так рад, что ты смог‑таки приехать на свадьбу моей дочери!

Грузный, с густыми бакенбардами, Джордж Бут был человеком веселым и общительным.

Пирс в ответ сверкнул белозубой улыбкой — он уже привык к своему вымышленному имени.

— Как же я мог пропустить такое событие, Джордж? — Его британский выговор был совершенно очевиден.

— Меня страшно волнует вопрос, который мы обсуждали. — Бут перешел на шепот: — Я собираюсь на следующей неделе съездить в Филадельфию, чтобы взглянуть на ваш магазин, но в банке меня уже заверили, что никаких проблем не возникнет. Думаю, наше слияние произойдет гораздо раньше, чем мы ожидали, мой мальчик.

— Я тоже.

Ирония данной ситуации состояла в том, что бедняга Бут надеялся заработать на слиянии еще пару миллионов, а Пирс Сент‑Клер понятия не имел о розничной торговле и не был владельцем магазина. Однако к тому времени, когда Бут смекнет, что к чему, его партнер уже будет далеко от Нью‑Йорка.

Пирс прошел вперед, отдал шляпу и перчатки лакею и встал позади скамеек, так чтобы при первом же удобном случае выскользнуть из зала.

Дождавшись, пока все гости уселись, он отошел на несколько шагов назад и переступил через порог.

В холле никого не было, и он не раздумывая побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Пот градом катился у него по лицу. Одного взгляда в окно коридора было достаточно, чтобы понять: Луи может и не увидеть, когда он подаст ему знак; на этот случай у них имелся запасной план.

Пирс подергал за ручки нескольких дверей, но все они оказались запертыми; открытой — и это был плохой знак — оставалась лишь дверь в спальню хозяев дома.

Войдя, он огляделся. Все в этой комнате выглядело кричащим: красное и золотое, шелк и дамаст, мрамор и дерево. Он знал, где находится сейф, но это не имело особого значения, потому что, как правило, люди не отличаются оригинальностью. На сей раз ему сначала пришлось повозиться с громадной картиной Тьеполо, висевшей напротив кровати с балдахином.

Достав из внутреннего кармана слуховую трубку, Пирс приставил ее к сейфу и, предварительно засунув в другое ухо восковой шарик, принялся за работу. Ему потребовалась целая минута, чтобы вскрыть сейф. Довольный проделанной работой, Пирс открыл дверцу и остолбенел.

Сейф был пуст.

Так вот почему комнату не заперли, запоздало догадался он.

Пирс вспомнил о лучшей подруге Люсинды Бут — Дариелле, весьма болтливой особе, и чертыхнулся. Она утверждала, что Люсинда держит все свои драгоценности именно в этом сейфе, и, черт бы ее побрал, ошибалась. Придушить бы эту рыжеволосую, да что толку! У него даже не было времени на размышления.

Пирс посмотрел на часы — с тех пор, как он расстался с Луи, прошло одиннадцать минут. Он захлопнул сейф, подвинул на место картину и, засунув слуховую трубку в один из многочисленных потайных карманов в подкладке смокинга, вышел в коридор, а затем, убедившись, что никто его не видел, поспешил вниз.

Оставался всего один вариант, и Пирс задержался ненадолго в холле, чтобы собраться с мыслями.

Гости в зале сидели в ожидании начала свадебной церемонии. Неожиданно в холле появился лакей, но быстро ушел, не обратив на Пирса никакого внимания; и тогда он повернулся и пошел в обратном направлении.

В это мгновение раздались первые звуки органа. Пирс облегченно вздохнул и улыбнулся. Следующие полчаса, а может, час, семья Бутов и четыреста приглашенных будут очень и очень заняты.

Прочная, тикового дерева дверь в библиотеку оказалась запертой. Всего четыре дня назад именно в этой комнате он пил отменный старый портвейн с самим Джорджем Бутом, а сегодня должен был проникать сюда с помощью отмычки.

Не прошло и нескольких секунд, как он, войдя в комнату, остановил свой взгляд на пейзаже Констебля, висевшем над камином, затем, быстро подойдя, сдвинул картину в сторону. Его взору предстала черная металлическая дверца сейфа. Так и есть! Бут не очень‑то задумывался, как ему маскировать свои сейфы.

Пирс снял картину и поставил ее на пол, прислонив к стене.

Когда сейф был вскрыт, сердце его радостно забилось при виде бархатных футлярчиков и мешочков в темной глубине. Он решительно выгреб все содержимое: кольца, ожерелья, серьги — драгоценности, которых хватило бы на долгие годы безбедной жизни. Но ему нужна была вполне определенная вещь.

Найдя наконец изумительное жемчужное ожерелье, Пирс ловким движением сунул его в специальный карман, скрытый за подкладкой смокинга.

Закрыв сейф, он поднял картину с пола и, не теряя времени на то, чтобы рассмотреть работу знаменитого живописца, повесил ее на место.

Внезапно тихий шорох привлек его внимание. Он стоял неподвижно, не отрывая взгляда от медленно поворачивающейся ручки двери. Потом, словно опомнившись, молодой человек быстро нырнул за стоявший рядом зеленый диван на позолоченных ножках, изогнутых в виде когтистых лап какого‑то зверя.

Дверь скрипнула и открылась.

— Черт бы побрал все, — пробормотал женский голос. Судя по тону, женщина была в отчаянии.

Пирс неслышно вздохнул — с женщиной справиться легче, чем с мужчиной. Его мозг лихорадочно работал. Пока за диваном его не видно, но если женщина отойдет от двери…

— Черт, черт, черт! — простонала она.

Затем раздались тихие шаги и шуршание платья. Женщина вошла в комнату, но не закрыла за собой дверь, и в библиотеке стало немного светлее. Пирс напрягся. Что она делает здесь, почему не осталась с гостями? Его взгляд внезапно упал на камин. Проклятие! Картина висела криво — явная улика, свидетельствующая о том, что совершено ограбление.

Он стиснул зубы. Хочешь не хочешь, придется поправить картину, прежде чем убираться отсюда.

— О Господи, — со стоном прошептала женщина — казалось, ее мучила невыносимая боль.

Наклонив голову пониже, Пирс взглянул через щель между диваном и полом на вошедшую и обмер. Подол верхней белой юбки был расшит жемчугом и отделан кружевами. Если его догадка верна, это сама невеста!

— О Боже, что же мне делать?

Он чуть было не выругался вслух, глядя на юбки и думая о том же самом. Невеста, которая в данный момент должна быть в зале и идти по проходу к алтарю рука об руку со своим отцом, по абсолютно непонятной причине в полном одиночестве изливает свои жалобы в библиотеке. Не надо быть гением, чтобы догадаться по ее тону — она отнюдь не намерена делать того, что все от нее ожидают в данный момент. И хуже всего было то, что она направлялась прямо к дивану.

Тысячи причин, почему невеста могла оказаться здесь, пронеслись у Пирса в голове, но он все их отмел, как абсурдные.

Неожиданно белые туфельки исчезли из его поля зрения. Пирс вытянул шею, чтобы увидеть, куда они делись, и снова замер — женщина, видимо, решила обогнуть диван и сесть. Затаив дыхание, он стал ждать, предполагая, что его вот‑вот обнаружат.

На его счастье, невеста прошла мимо — ее девственно белые юбки и длинная прозрачная фата волочились по полу вслед за ней, а в руках она держала открытую бутылку шампанского!

Подойдя к окну, девушка высунулась в него и стала смотреть на освещенный солнцем газон перед домом.

— Как это могло случиться? — прошептала она и глотнула шампанского прямо из горлышка.

Пирс видел, что бутылка была на две трети пуста. Проклятие! Невеста несчастна, пьяна и не собирается уходить из библиотеки. Так он никогда отсюда не выберется!

Может, ему удастся выскользнуть из комнаты незамеченным, пока она стоит у окна и пьет? Нет, слишком рискованно. Или лучше встать, пока она отвернулась, и представиться? Тоже опасно — позже его могут обвинить в краже со взломом. В течение нескольких секунд эти два решения были отвергнуты, а когда ему в голову пришло третье, она обернулась и снова стала глотать шампанское прямо из бутылки, как обыкновенная пошлая девица в баре.

Пирс словно окаменел. Он ничего не понимал.

Бедная, невезучая старая дева Аннабел Бут оказалась совсем не такой, какой он ожидал ее увидеть: у нее были светлые волосы, голубые глаза — просто ангельская внешность! Она с удивлением смотрела на картину, которая определенно висела криво.