Элизабет Хойт - Скандальные желания

А если с Сайленс или Мэри Дарлинг что-то случится, он зальет кровью весь дом Викария. Оттуда никто не уйдет живым.

Лошадь уже ждала его у парадного входа. Мик молча взял поводья у мальчика-конюха. Тут вперед вышел Пеппер и тревожно спросил:

– Разве вы не возьмете с собой людей, сэр?

– Нет. – Мик вскочил в седло и развернул коня. – Это дело касается только меня и Викария.

Он пустил жеребца в галоп по улице, лавируя между толпами людей, которыми в этот послеобеденный час обычно кишел Сент-Джайлз. Не прошло и пяти минут, как Мик оказался у церкви, спешился и привязал коня к ограде.

На кладбище, как всегда, было тихо. Тропинка петляла между могильными камнями и, сделав очередной поворот, вывела его к тому месту, где была похоронена мать. Там уже стоял Викарий. Больше пока никого не было видно – скорей всего, его охранники прятались в кустах неподалеку.

Мик сделал два шага и оказался рядом с врагом. Схватив Викария за шиворот, он закричал:

– Где они?

Тот уставился на него одним глазом и рассмеялся.

– Микки, мальчик мой, откуда же мне знать?

Мик вынул из кармана прядь волос и кинул ее в обезображенное лицо Викария.

– А это тогда чье?

– Твоей матери, – мягко ответил отец. – Она подарила мне локон, когда мы только познакомились, и я хранил его все эти годы. У твоей матери были такие же черные волосы, как у тебя и твоей дочки. – Чарли подмигнул ему. – Тебе давно уже следовало познакомить меня с внучкой. Теперь, боюсь, мне придется организовать встречу лично.

– Ты быстрей сгоришь в аду, – сквозь зубы сказал Мик.

В эту секунду за его спиной хрустнул гравий. Мик тут же повернулся, но Викарию удалось-таки отвлечь его внимание. Все произошло слишком быстро, и у него не хватило всего лишь одного мгновения, чтобы защитить себя. Из его рук выбили нож, схватили за локти. Глянув через плечо, Мик увидел вокруг могилы толпу солдат.

Чарли довольно хмыкнул и сказал:

– Я не сомневаюсь, что мы оба будем гореть в аду, но, боюсь, ты попадешь туда раньше.

– Пошел к дьяволу, – выругался Мик.

Офицер в белом парике подошел к нему и сказал:

– Микки О’Коннор, ты арестован за разбой.

– Арестован! – Сайленс положила нож, которым намазывала масло на булочку Мэри Дарлинг. Они сидели в маленькой гостиной дома Киров, и солнце ярко блестело на стоявшем перед ней серебряном чайном сервизе. Сайленс непонимающе смотрела на Гарри и Берта, которые и принесли ей ужасные новости. Двое охранников стояли перед ней плечо к плечу и мрачно смотрели в пол. – Но как это случилось? Майкл ведь всю жизнь был преступником, так почему его поймали именно сейчас?

Гарри тревожно глянул на своего приятеля, а потом, распрямив плечи, заявил:

– Это была ловушка, мэм, со стороны Викария. Он написал хозяину, что вы с ребенком сейчас у него.

– Боже правый. – Значит, Майкл кинулся спасать их и попал в окружение. Сайленс сглотнула и глянула на хлеб, лежавший перед ней на красивой фарфоровой тарелке. Желудок скрутило от тошноты.

– Ты должна уехать как можно быстрее, – еле дыша, сказала Темперанс, появившись на пороге гостиной. Она, наверное, услышала новость от других охранников и тут же примчалась в гостиную. – Если Викарий поймал О’Коннора, значит, скоро придет и за тобой. Я уже приказала закладывать коляску. Мы уедем из Лондона еще до наступления вечера.

– Нет. – Сайленс встала. – Я никуда не поеду.

Гарри взволнованно посмотрел на нее и сказал:

– Викарий будет искать вас и девочку, мэм, это точно.

– Я знаю, – сказала Сайленс, – и буду вести себя очень осторожно. Но я не уеду, пока Майкл в тюрьме.

– Да ты что, дорогая! – воскликнула Темперанс, тревожно глядя на нее светло-карими глазами.

– Нет. Ты не можешь меня заставить. – Сайленс посмотрела на сестру и судорожно перевела дух. – Тебе прекрасно известно, какой приговор скорей всего вынесет суд.

Темперанс отвела взгляд. Конечно, она знала: пиратов в Англии обычно вешали.

– За новый дом для нашего сиротского приюта! – Леди Геро высоко подняла маленькую рюмку с шерри.

– Ура! За скорейшее новоселье! – И все дамы, попечительницы благотворительного общества, которые находились в видавшей виды комнате для собраний, тоже подняли бокалы, приветствуя тост.

Леди Бекинхолл с улыбкой глотнула вина. Разве могла она представить, когда месяц назад впервые пришла на собрание общества, что ей будет так весело?

Она взяла печенье с подноса, который держала Мэри Уитсан, и спросила у леди Геро:

– Когда дети переедут в новый дом?

– Надеюсь, на следующей неделе. – Дама слегка покраснела от волнения, когда говорила тост. – Мы с лордом Киром осматривали здание вчера, перед тем как он уехал из города. Но окончательно принять дом должен мистер Мейкпис. Надо только решить, кто из нас будет сопровождать его.

– А разве вы не можете? – спросила леди Пенелопа.

– Я завтра тоже покидаю Лондон. Вместе с лордом Гриффином. – Румянец, который начал исчезать с ее лица, опять вернулся. – Мы договорились, что он покажет мне развалины к северу от нашего загородного поместья.

Леди Маргарет, которая доводилась лорду Гриффину сестрой, тихо усмехнулась.

– Готова поспорить, он покажет вам не только развалины.

– Мэггс! – с возмущением воскликнула леди Геро. Но эффект получился смазанным, потому что все вокруг захихикали. – Сколько вина ты выпила?

Девушка глянула на бокал и заявила:

– Это моя вторая порция.

– Вино очень хорошее, – тактично перевела разговор на другую тему мисс Грейвз. – Как раз под стать вашему успеху.

Леди Геро с благодарностью глянула на нее.

– Хм-м… – Изабель взяла еще одно печенье. Сегодня выпечка девочкам из приюта явно удалась. – Шерри превосходное, но жаль, что нам пришлось украсть печенье прямо из-под носа мистера Мейкписа.

– Я его не крала, – с достоинством заявила леди Геро.

– Да, но сказала, чтобы его положили в простую коробку без надписей, – заметила леди Маргарет.

Леди Геро сморщилась и сказала:

– Просто мистер Мейкпис такой…

– Благочестивый, – закончила за нее Изабель.

– Строгий, – добавила леди Фиби, сидевшая в углу рядом с сестрой.

– Религиозный, – содрогнувшись, произнесла леди Пенелопа.

– И совсем не понимает юмора, – поставила точку Изабель, кусая мягкое печенье.

– Зато очень красивый, – рассудительно сказала мисс Грейвз.

Леди Пенелопа покачала головой и ответила:

– Да, красивый – для тех, кому нравятся суровые, несгибаемые мужчины. – И она скривила губы, показывая, что уж ей-то они точно не по вкусу. – Я считаю, что после того, как миссис Холлинбрук перестала жить вместе с братом, дом изменился не в лучшую сторону. Ему явно не хватает женской руки.

– А мы здесь на что? – воскликнула леди Маргарет.

– Да, но наши дамы не живут в приюте круглые сутки, – заметила леди Пенелопа. – Так что это немного другое.

– А как насчет женщин-служанок? – спросила леди Изабель. Она сама не считала, что мистеру Мейкпису требовалась какая-то помощь – тем более женская, – чтобы управлять домом. Но ей нравилось слушать вздорные и чаще всего очень нелогичные реплики Пенелопы.

– Ну что можно требовать от слуг! – высокомерно прошипела она в ответ. Больше сказать ей было нечего.

Изабель положила в рот последний кусочек печенья, пытаясь скрыть улыбку.

– В любом случае, – быстро добавила леди Геро, – нам нужно договориться, кто пойдет осматривать новый дом с мистером Мейкписом. Это будет послезавтра. Нужно выбрать умную даму, тактичную и обаятельную, которая сможет закрыть глаза на… на своеобразный характер мистера Мейкписа. – Она глянула на Изабель и улыбнулась – мило, но и довольно лукаво. – Я думаю, лучше всего на эту роль подойдет леди Бекинхолл.

Мик О’Коннор лежал на соломенной подстилке в Ньюгейте и размышлял о своей жизни.

Которая могла оборваться уже завтра утром.

Его поместили в камеру с самыми толстыми стенами и приставили к двери дюжину солдат. Но, проведя в ней месяц, Мик все-таки выработал план побега. Как-никак он всю свою жизнь только и занимался тем, что придумывал разные планы. Сама тюрьма считалась неприступной, а подчиненных капитана Тревельона было невозможно подкупить. Но зато к Мику пускали посетителей. Пеппер был у него несколько раз, и с его помощью пират передал свой план остальным своим людям.

Мик вычислил, что лучше всего побег устроить в тот момент, когда его повезут на виселицу. Завтра на улице их встретит куча народу, ведь день-то выходной. Повозку будут охранять солдаты, но они могут затеряться в толпе зевак, лоточников, продающих всякую снедь, семей с детьми, которые вышли прогуляться. Значит, в какой-то момент его людям нужно будет устроить беспорядок и привлечь к себе внимание солдат и толпы. А в это время вторая группа пиратов как раз могла бы выкрасть его.

Конечно, план был сыроват, но давал кое-какие шансы на спасение. Он рисковал и раньше, ставя на кон жизнь, и всегда выигрывал. Почему бы не сделать это сейчас?

А вообще Мик ни о чем не жалел: что стал пиратом, что убил нескольких врагов. И, конечно, если бы можно было вернуть прошлое, он бы снова облил Чарли купоросом и освободил себя от участи стать проституткой в тринадцать лет.

Мик хотел изменить только одно. Он жалел, что не нашел тех слов, которые убедили бы Сайленс остаться с ним. Ему следовало солгать, пообещать ей все возможное и невозможное, только чтобы она согласилась жить с ним дальше. Черт, может, ему действительно стоило бы отказаться от разбоя ради нее? Сейчас Мик хотел только одного – сидеть рядом с ней за столом и кормить ее экзотическими фруктами, наблюдая, как от удивления у Сайленс округляются глаза. А потом делать так, чтобы глаза у нее расширялись уже совсем по другой причине… Он хотел бы ласкать ее молочно-белую кожу, а потом сказать…

Что сказать?

Боже. Конечно, то, что он любит ее. Что Сайленс – единственная женщина на земле, кроме его несчастной матери, которую он любит искренне, по-настоящему.

Мик закрыл глаза, не обращая внимания на крики, смех и стоны, которые доносились даже сквозь толстые тюремные стены. Если бы можно было вернуться в прошлое, он привязал бы Сайленс к кровати и ласкал ее до тех пор, пока та не призналась бы, что не может без него жить.

Потому что он без нее прожить точно не в состоянии.

Сейчас, если бы Сайленс была рядом, Мик обязательно попросил бы ее выйти за него замуж. И плевать на тех, кто потом сказал бы, что Красавчика Микки приручили и сделали домашним! Эта мысль заставила его улыбнуться. А если бы у них появился ребенок…

Мик тут же открыл глаза. Вдруг Сайленс уже носит под сердцем его дитя? Раньше он не задумывался об этом, поскольку верил, что его любимая останется с ним. Боже правый! Мик вскочил и принялся мерить шагами камеру, гремя цепями. Если Сайленс поймет, что беременна, то придет в отчаяние. Ему-то наплевать, родится их ребенок в браке или так и останется незаконнорожденным. Но для Сайленс это будет позором. От нее все отвернутся. Да, родственники любят ее, но их понятия о морали слишком строгие. Вдруг они выгонят Сайленс на улицу? Где она найдет денег, чтобы прокормить Мэри Дарлинг и младенца? Ох, это просто ужасно!

– Что, уже петля мерещится? – спросил тюремщик, грязный коротышка, который так и лопался от гордости, что ему выпала честь охранять знаменитого Микки О’Коннора. Конечно, настоящими его охранниками были солдаты, но это надзирателя совсем не смущало. Его противное лицо показалось в зарешеченном окне, которое прорубили в двери камеры. – У последнего парня, что мы вешали, шея растянулась аж на целый фут.

Мик не стал обращать на него внимания. Он вернулся в угол и сел на чистый соломенный тюфяк, который, кстати, купил за баснословные деньги. Подперев голову руками, Мик стал думать о том, как помочь Сайленс. Скоро тюремщику надоело оскорблять узника, который никак на него не реагировал, и он ушел.

Мику действительно не было до него никакого дела. Он молча сидел, а потом закрыл глаза и сделал то, что в последний раз делал, когда ему было тринадцать: начал молиться.