— Я никогда не разрушу семью разводом! Кроме того… — глаза Анны увлажнились, — возможно, я беременна.

Анна коснулась своего плоского живота. Если она носит ребенка, то будет только счастлива, потому что любит детей. Если же нет — останется в одиночестве, так как отныне они с Домом будут жить каждый своей собственной жизнью. Анна поклялась себе, что Дом больше не прикоснется к ней.

Анна потерла глаза руками. Невероятно, но она все еще любит Дома, этого безжалостного, бессердечного обманщика!

— Миледи, что я могу сделать для вас? — снова прошептала Белла.

Анна вздохнула. Ей не следует забывать и о том, что среди ее знакомых притаился враг.

— Белла, ты помнишь тот несчастный случай, когда я упала с лошади? И то погнутое стремя в моем чемодане.

Белла кивнула.

— Это не было случайностью, Белла. Кто-то пытался испугать меня или причинить мне вред. — И Анна рас сказала своей служанке о других «несчастных» случаях?

— Боже мой! — сказала Белла, губы ее дрожали. — Вам нужно вернуться к мужу! Неважно, что он сделал!

— Нет, никогда! — Анна встала, с силой вцепившись руками в спинку стула. — Возвращайся в Уэверли Холл. Я пошлю с тобой две записки. Одну для Вилли: я должна узнать, кто заходил на конюшню в тот день. Белла кивнула.

— А другую?

— Другую для Патрика. — Анна почувствовала скрытое неодобрение Беллы. — Он мой друг и нужен мне сейчас, — добавила она, словно оправдываясь.

— Это нехорошо, — пробормотала служанка. — Вы должны обратиться к его светлости.

— Белла! — оборвала ее Анна. — Не смей ничего говорить маркизу! Ты меня поняла? — Белла промолчала. — Иначе я выгоню тебя! — В этот момент Анна верила своим словам. — Разве ты не поняла? Дом предал меня.


— Куда она поехала?

— Не знаю, милорд. Миледи ничего не сказала, — ответил Беннет.

Дом расхаживал по библиотеке. Выражение его лица было суровым, перед глазами все время стояло бледное лицо Анны в окне кареты. Неужели она не слышала, как он кричал? Черт побери, куда она отправилась?

— Не понимаю, — в конце концов сказал он вслух, приглаживая волосы. — Она уехала в полдень, а сейчас, проклятие, уже ночь. — Похоже, она не собирается возвращаться.

Дома терзали мрачные предчувствия. Анна не могла бросить его! Если бы она решила положить конец их отношениям, все, что ей требовалось, это напомнить о том Дурацком соглашении и попросить его самого покинуть Уэверли Холл.

— Милорд, я уверен, миледи решила заночевать в гостях, но забыла предупредить вас, — попытался успокоить его Беннет. Однако лицо дворецкого было полно тревоги — он явно не верил собственным словам.

— Анна слишком ответственный человек, чтобы не предупредить о своей поездке, — хрипло проговорил Дом. — Мне это совсем не нравится. Проклятие, Беннет, она не вернется! — Сжав кулаки, Дом ходил из угла в угол.

— Милорд… — начал Беннет.

Дом поднял голову.

— Да? Говори.


— Леди Анна влюблена в вас; это чувство зародилось давно, еще в тот день, когда она впервые оказалась в Хантинг Уэй, вы в то время были подростком. Она вернется. Просто, видимо, ее ожидала встреча, о которой она забыла рассказать вам.

— Спасибо, Беннет. — Дом выдавил улыбку.

— Вы успокоились?

— Да, — солгал Дом.

— Вы не хотели бы поужинать?

— Нет. Ты свободен, Беннет, и передай Веригу, что он может идти спать.

— Спокойной ночи, сэр.

Когда Беннет вышел, Дом обессиленно опустился в кресло. Случилось что-то ужасное…

Через несколько минут в дверях библиотеки снова появился дворецкий; он держал в руках письмо с печатью герцога Рутерфорда.

— Его светлость прислал гонца… — начал Беннет.

Жестом прервав его. Дом схватил конверт и быстро вскрыл его.


«Дом, твоя жена находится сейчас в Рутерфорд Хауз. Она узнала все об условиях дарственной. Думаю. тебе стоит выждать несколько дней, прежде чем приехать за ней. Твой дедушка».


Дом смотрел на листок бумаги, пока буквы не стали расплываться у него перед глазами, затем скомкал его и щвырнул в камин.

Он должен был знать, что так оно и случится! Нужно было рассказать Анне всю правду при первой возможности.

— Милорд, — спросил Беннет, — что-нибудь случилось с ее милостью?

— Нет. У нас вышло маленькое недоразумение, и сейчас Анна дуется в городе. Спокойной ночи, Беннет.

Когда дворецкий вышел. Дом издал низкий животный звук. Он резко повернулся, но в комнате не было ничего, что он мог бы ударить, разве что стены, а ему вовсе не хотелось ломать себе руки.

Но даже сломанная рука — это самое малое, что он заслужил.

Не было никаких недоразумений! Просто Анна узнала правду. Каким-то образом ей стали известны условия дарения Уэверли Холл, и сейчас она считает, что он соблазнил ее ради того, чтобы вернуть себе особняк. И даже если он станет отрицать это, она не поверит ему. Да и как ее винить? Разве легко вернуть доверие спустя четыре года?

Доминик выругался и с силой ударил кулаком по стене.


Без труда заставив гнедого перескочить через каменную ограду. Дом гнал его по влажному лугу. Наклонившись к шее жеребца, пустил его в галоп. Дом всегда любил быструю скачку, и сейчас дал гнедому возможность самому нести его. Может быть, это поможет на время забыть об Анне?

Доминик знал, что Анна сейчас ненавидит его, и мысль о ее страданиях приводила его в исступление.

— Дом! Подожди! — донесся издалека голос Фелисити.

Дом тихо выругался и осадил жеребца, безуспешно пытаясь скрыть раздражение.

Нехотя повернув голову, он увидел на дороге приближающуюся двуколку. Фелисити подхлестывала лошадь, стараясь поравняться с Домом.

— Дом, — Фелисити махала затянутой в перчатку рукой, призывая его остановиться. Дом подъехал поближе, не делая ни малейшей попытки спешиться.

— Доброе утро, — спокойно сказал он.

— Доброе утро, — ласково отозвалась Фелисити, поднимая на него блестящие глаза. — Я искала тебя.

— Неужели? — Доминик даже не пытался скрыть насмешку, однако Фелисити, казалось, ничего не замечала.

— Я слышала, Анна покинула Уэверли Холл.

— Да, это так.

— Дом, — улыбнулась Фелисити, — ты должен радоваться. Ведь ты с самого начала не хотел ее, а сейчас свободен и волен поступать, как тебе заблагорассудится.

— Фелисити, мне кажется, я был достаточно откровенен с тобой в тот последний раз, когда мы разговаривали тет-а-тет.

В притворном недоумении она широко раскрыла глаза

— Я не помню, о чем мы с тобой говорили. Дом. Кроме того, что ты обещал мне показать свою конюшню. — Фелисити демонстративно облизала губы.

Дом подумал о женщинах, которых он клал с собой в постель за последние десять лет, и то, как он занимался с ними любовью, и эта мысль неожиданно вызвала у него отвращение. Нечто подобное он чувствовал и по отношению к Фелисити.

— У тебя есть сейчас время? — кокетливо улыбнулась она.

— Нет!

— Но ты же обещал! — Фелисити обиженно нахмурилась.

— Разве Блейк уже уехал? Я думаю, он с удовольствием покажет тебе все, что ты захочешь. Фелисити немного помолчала.

— Блейк — мужлан, — выговорила она наконец.

— Я слышал сплетни, — Дом улыбнулся, — что, пока мы с Анной были в Шотландии, он повсюду сопровождал тебя.

Фелисити покраснела.

— Он никуда меня не сопровождал. Он повсюду таскался за мной!

Дом рассмеялся.

— Это вовсе не смешно, — надулась Фелисити, — когда тебя преследует человек, который тебе неинтересен.

— Не могу не согласиться с тобой.

— Дом… — умоляюще начала Фелисити.

— Нет, не стоит говорить того, что может смутить тебя или меня.

В ее глазах заблестели слезы.

— Анна — моя жена, и я отношусь к ней с подобающим уважением.

Фелисити покраснела.

— А сейчас, когда мы поняли друг друга, — продол жил Дом, — давай сменим тему разговора. — Он наклонился вперед. — Кто-то покушается на жизнь моей жены. И мне кажется, Фелисити, что это ты.


Дом нахмурился, поглядывая из окна спальни на далекие, теряющиеся в дымке холмы. Он никогда в жизни не бегал за женщинами, но сейчас собирался изменить своим принципам. Он хотел видеть Анну рядом с собой. И не только в постели. Сейчас не время проявлять гордость: они должны объясниться. Впрочем, Дом сомневался, что это поможет сохранить их брак. И все же он попытается.

Доминик повернулся, услышав стук в дверь. Так как Вериг в это время укладывал вещи. Дом сам пошел открывать.

— Входи, мама. — Он выдавил улыбку.

Вериг быстро удалился, и в комнату вошла Кларисса; взгляд ее тут же упал на открытый чемодан, наполовину заполненный одеждой.

— Ты уезжаешь?

— Да.

— И куда ты направляешься? В Лондон?

Он кивнул.

— Ты едешь за Анной?

— Да. — Взгляд Дома стал жестким.

— Но она не желает иметь с тобой ничего общего.

— Правильно. — Дом стиснул зубы. — Но ее желания не имеют значения, не так ли? Как моя жена Анна обязана выполнять мои приказания.

Кларисса побледнела, ее губы дрожали.

— А ты хочешь ее? — В голосе матери Дом отчетливо различил нотку удивления.

— Да, — сказал он твердо, — хочу.

— Она недостаточно хороша для тебя! — вскричала Кларисса.

— Думаю, мне виднее. Кроме того, скорее наоборот — это я недостаточно хорош для Анны.

— Она снова околдовала тебя!

— Достаточно, мама.

Кларисса резко повернулась и, отойдя в сторону, села в кресло.

Дом смотрел на мать. Он не мог не вспомнить о дневнике Филипа. Правда, у него и без того достаточно неприятностей, но сейчас, когда он вернулся в Уэверли Холл, он не мог больше избегать объяснения с Клариссой.

— Мама, я должен поговорить с тобой.

Кларисса, встретив его взгляд, отвела глаза.

— Это очень деликатный вопрос, — начал Дом. — Мой отец…

Она молчала.

— Он ненавидел меня, ненавидел тебя. Он ненавидел всю семью.

— Да.

— Почему?

Кларисса попыталась улыбнуться, но у нее получилась лишь жалкая гримаса.

— Разве ты не догадался?

— Догадался.

— Сожги дневник. Дом. Он полон измышлений слабого, разозленного мужчины.

— Мама… — Дом остановился. Он хотел спросить: «Я действительно его сын?» — но Кларисса встала, глядя на него затуманенными от слез глазами, и Доминик промолчал. Неважно… он немедленно сожжет дневник.

Кларисса все еще смотрела на сына.

Дом знал, что он должен сделать, чтобы успокоить мать. Он быстро подошел к столику около кровати, открыл ящик и достал дневник. Мгновение спустя тетрадь оказалась в камине, и рыжие языки пламени тут же заплясали на красной кожаной обложке.

Кларисса смотрела, как огонь пожирает страницы, а дневник — единственное наследство ее сына — корчится, чернеет и исчезает.

Когда от бумаг осталась лишь кучка золы. Дом повернулся к матери, чувствуя, как ни странно, какое-то волнение. Теперь он никогда не узнает правды! Но ведь он сделал это ради спокойствия матери…

— Спасибо, Доминик, — с благодарностью прошептала Кларисса.

Дом вымученно улыбнулся.


Дом готовился к отъезду. Скоро стемнеет, но он может путешествовать и ночью. Его охватило нетерпение: он жаждал оправдаться перед Анной. Если все будет благополучно, если он сможет преодолеть свою гордость и обиду, через несколько часов они, может быть, уже помирятся.

Выйдя на улицу. Дом пересек дорожку, направляясь к конюшне. Пройдя полуосвещенным коридором, он поднялся по ступенькам к небольшой комнатке.

Дверь открылась, и на пороге появился Вилли.

— Милорд? — сказал он удивленно.

— Я могу войти? Всего на несколько минут.

— В-в чем дело, милорд? — заволновался конюх, отступая назад.

— Что ты обнаружил?

Вилли расслабился, так как явно ожидал чего-то другого, возможно, взбучки. Дома на мгновение заинтересовало, что же скрывает его старший конюх.

— Милорд, Фелисити Рид не заходила в конюшню в тот день.

— Ты уверен?

— Если бы она оказалась здесь, ее бы обязательно заметили: женщина, подобная леди Фелисити, едва ли могла проскользнуть незамеченной.

Вилли прав, если, конечно, Фелисити не изменила свою внешность. Но у нее вряд ли нашлось время дважды поменять одежду — или потребовался бы сообщник.

— Кто еще был тогда в конюшне?

— Герцог совершил конную прогулку в то утро.

Дом махнул рукой. Его деда можно было смело исключить из числа подозреваемых: он слишком сильно любил Анну

— Леди Кларисса просила оседлать ей лошадь.

Дом замер, мгновенно вспомнив, как сильно его мать не любила Анну

— Вдовствующая маркиза катается на лошади ровно восемь часов утра три раза в неделю, — сказал Вилли. — Уверяет, что это полезно для фигуры. Она придерживается подобного распорядка уже много лет.

Дом успокоился. Его мать просто неспособна на такие подлые поступки, тем более против Анны.