Белла промолчала.


— Ты собираешься пригласить его на танец? — раздалось у нее над ухом.

Фелисити резко обернулась, мгновенно узнав низкий голос Блейка.

— Ты? Я даже не знала, что ты здесь, — с притворным удивлением сказала она. На самом деле Фелисити заметила Теда еще в тот момент, когда он только входил в особняк лорда Хита. — И не понимаю, о чем идет речь, — надменно добавила она.

Блейк весело улыбнулся.

— Лгунья. Ты заметила меня несколько часов назад — так же как и я тебя. — Взгляд Блейка задержался на ее пухлой нижней губе.

Фелисити раздраженно пожала плечами, демонстративно отвернулась и посмотрела на Доминика Сент-Джорджа. Он стоял, окруженный толпой женщин в ярких, сверкающих драгоценностями платьях и мужчин в вечерних костюмах. Дом казался несколько скучающим, очень трезвым и холодно вежливым, но мужчины торопились вовлечь его в свои разговоры, а представительницы прекрасного пола поминутно бросали на него призывные взгляды. Фелисити стало интересно, где же Анна.

— Ты опять пускаешь слюни, моя дорогая, — пробормотал Блейк, обжигая своим дыханием ее обнаженную шею.

Фелисити резко сложила веер. Несмотря на то что она недолюбливала Теда Блейка, его близость заставляла ее краснеть.

— Это ты пускаешь слюни… надо мной.

Он рассмеялся и пододвинулся еще ближе, откровенно разглядывая ее полуобнаженную пышную грудь.

— Я этого и не отрицаю.

— Преследуйте кого-нибудь другого, лорд Блейк! — отрезала Фелисити. — Меня вы не интересуете.

Он скрестил руки на груди и прислонился к мраморной колонне.

— Кого ты пытаешься убедить в этом? Меня или себя?

— Мне плевать, что ты думаешь! — вспыхнула Фелисити. — Прекрати меня преследовать — это мое единственное желание.

— Ну что ты, дорогая, ведь ты же любишь преследование так же сильно, как я. Я бы даже сказал, ты обожаешь, когда тебя преследуют.

— Ты упрямый осел!

— Могу поспорить, — рассмеялся Блейк, — что ты умеешь ругаться не хуже мужчин.

— Ублюдок! — прошипела она.

— О-о! Уже лучше.

Краешком глаза Фелисити заметила, что Дом покинул своих собеседников и направился в ее сторону. Фелисити мгновенно выпрямилась, выпячивая грудь и призывно улыбаясь. Блейк резко схватил ее за руку и притянул к себе.

— Скажи мне одну вещь: чего ты больше хочешь — соблазнить Доминика или отомстить Анне?

Фелисити развернулась, чтобы дать ему пощечину, чуть не забыв, что они находятся на званом вечере.

Блейк грубо перехватил ее руку.

— Мне кажется, одного раза вполне достаточно.

— Как ты смеешь разговаривать, со мной в таком тоне! — На ее глаза набежали слезы — скорее от ярости, чем от обиды.

— Твое поведение заслуживает еще худших слов, — рявкнул Блейк. — Почему ты не оставишь Дома в покое? Он любит свою жену.

— Любит Анну? Прелестная шутка!

Блейк дернул ее за рукав.

— Пойдем со мной. — Это прозвучало как приказ. Фелисити не собиралась подчиняться и даже вскрикнула, когда Блейк потянул ее за собой в сторону от Дома, однако быстро передумала сопротивляться, так как заметила несколько любопытных взглядов, брошенных в их сторону. Фелисити чувствовала, как горят ее щеки, к тому же корсет неприлично сдвинулся вбок — нет, она не осмелилась закатить сцену. Сдавшись, Фелисити пыталась приноровиться к широкому шагу Блейка — непростая задача в туфельках на тонких каблуках.

Он провел ее через библиотеку, где беседовали несколько пар, прямо на балкон.

Фелисити догадывалась, что он собирался делать. Они были одни, а вокруг царила темнота. Она не забыла его единственного поцелуя тогда в Уэверли Холл и не могла не вздрогнуть в ожидании прикосновения его губ, как вдруг вспомнила, что Дом был в зале без жены.

— Пусти меня.

Блейк отпустил ее руку.

— Благодари Бога, что я снова не дала тебе пощечину. Он смотрел на нее, прислонившись к железной решетке балкона.

— Это ты должна быть благодарна ему за то, что я не отшлепал тебя, как ты того заслуживаешь.

Глаза Фелисити расширились, и она не нашлась, что ответить.

— Но могу поспорить, что эта процедура тебе понравилась бы. Не правда ли? — улыбнулся Блейк.

— Нет. — Фелисити стало трудно дышать. Она не знала, говорит правду или лжет. Ее никогда не шлепали, даже в детстве, и вот теперь мысль о том, что Блейк это сделает, почему-то засела у нее в голове.

Они помолчали.

— Я мог бы попробовать, — сказал Блейк, нарушив паузу, и улыбнулся, глядя на нее потемневшими блестящими глазами. — Сегодня вечером.

— Нет, — Фелисити пришла в себя. — Нет. Ты… ты просто…

— Негодяй? — закончил он за нее.

Фелисити судорожно вздохнула, представив его большую сильную руку на своих мягких пухлых ягодицах.

— Твоя репутация… вполне заслуженна… Теперь я в этом не сомневаюсь.

Блейк улыбнулся.

— Отлично.

— Ты гордишься этим?

Он пожал плечами.

— Может быть, ты проверишь меня? Посмотришь, настолько ли я стоящий мужчина, как об этом говорят?

Фелисити невольно посмотрела вниз. Разумеется, на нем были темные бриджи, да к тому же пробило полночь, так что она ничего не увидела, но Блейк заметил этот взгляд и самодовольно расхохотался.

Фелисити зашипела и попыталась проскочить мимо Блейка; при этом ее рука на мгновение коснулась его тела, получив весомое подтверждение его возбуждения. Фелисити обернулась. Их взгляды встретились.

Блейк широко ухмыльнулся, отсалютовав ей рукой, Фелисити постаралась как можно быстрее убежать с балкона.


Анна услышала, как хлопнула парадная дверь Рутерфорд Хауз, — Дом вернулся со званого вечера.

Было два часа ночи. Анна все еще бодрствовала, терзаемая страхом и сомнениями. Решив не рисковать, она попросила Беллу поспать этой ночью в гардеробной.

Анна насторожилась и обхватила руками подушку, прислушиваясь к шагам в коридоре. Лежала, не в силах ни пошевельнуться, ни громко вздохнуть, сердце ее готово было остановиться, она уже несколько часов ждала возвращения мужа.

Дом даже не задержался возле ее комнаты. Впрочем, Анна и не думала, что он захочет ломиться в запертую на ключ дверь.

В коридоре открылась и захлопнулась дверь, затем наступила тишина.

Анна чувствовала, как от волнения на ее теле выступила испарина. Она знала, что Дом не убийца, так же как в глубине своего глупого сумасшедшего сердца знала, что его чувства искренни, иначе он не стал бы с такой страстью заниматься с ней любовью. По ее щекам потекли слезы.

В спальню вбежала Белла.

— Миледи! Он дома. У вас все спокойно?

— Да. — Анна села, кивнув. — Это не мог быть Дом. Белла, однако, уже не сомневалась в преступном умысле мужа Анны.

— Но, миледи, вы же сами сказали мне… И верно, кто еще мог с такой легкостью попасть в ваши личные апартаменты? Кто еще выиграет от вашей смерти больше, чем он?

Очень хороший вопрос. У Анны не было на него готового ответа. Она поежилась.


Дом спустился к завтраку довольно поздно, разминувшись с Анной. По словам Беллы, старательно прятавщей глаза, ее хозяйка отправилась на конную прогулку по парку.

Дом удивленно посмотрел на служанку. У него немного болела голова от выпитого накануне шампанского. Прошлым вечером он решил утопить в вине свое ужасное настроение, надеясь получить наслаждение от веселого времяпрепровождения. Все попусту.

В чем причина столь подозрительного поведения Беллы? Он не мог не подумать о сговоре между Анной и ее служанкой. Если это так и если в этот совершенно неподходящий час Анна отправилась в парк на свидание с Патриком, то многим не сносить головы.

Его утреннюю трапезу, которую, впрочем. Дом совершал без особого аппетита, прервал Калдвел, принесший на серебряном подносе визитную карточку.

— Милорд, к вам мистер Мэтью Файрхавен. Он настаивает на личной встрече.

Дом мгновенно насторожился, забыв об Анне и о вечере у лорда Хита. Он взял карточку, разглядывая написанные там имя и адрес. Мэтью Файрхавен, лучший друг его отца, к которому перешло почти все состояние Филипа, Что он хочет?

А ему явно что-то нужно: ведь он задержался в чужом доме, нарушив основное правило этикета — воспитание требовало, чтобы посетитель оставил свою карточку и ждал ответного визита.

— Проведите его в гостиную.

Калдвел кивнул и вышел.

Быстро доев, Дом вышел из столовой, размашистым шагом покрывая расстояние да гостиной. Файрхавен сидел на одной из изящных розово-белых оттоманок, но при виде Дома вскочил на ноги. Мужчины молча смотрели друг на друга.

Дом был поражен. Файрхавен оказался очень красивым молодым человеком, даже моложе, чем он сам, с темными волосами и странно светлой кожей. Однако под его глазами виднелись круги, а на лице застыло выражение горя и страдания.

Дом пересек комнату, вежливо здороваясь с посетителем.

— Файрхавен, — не отрывая глаз от Дома, представился Мэтью и пожал протянутую руку. — Сэр Доминик, — его голос дрожал, — прошу прощения за подобную навязчивость. Я хотел бы принести свои соболезнования. — Его лицо скривилось, и он отвернулся, шумно высморкавшись в платок.

Дом смотрел на худую спину Файрхавена, испытывая неприятное, близкое к шоку чувство. Стоящий перед ним мужчина явно был для Филипа более чем просто друг. Этот молодой человек влюблен в его отца. Неужели они были любовниками?

Если так, то они, разумеется, тщательно скрывали свои отношения — гомосексуализм преследовался как уголовное преступление. В конце концов Мэтью Файрхавен вновь повернулся к нему.

— Простите, но, боюсь, мое отчаяние безгранично.

Дом был поражен. Он ожидал чего угодно, только не этого.

— Ты любил моего отца? — осторожно спросил он.

— Да, чрезвычайно. — Файрхавен вновь заплакал.

Дом отошел в сторону, чувствуя, как сильно бьется сердце. Неужели Филип платил Файрхавену такой же сильной любовью? Налив в бокал щедрую порцию виски, Дом протянул его собеседнику. Мэтью охотно принял бокал и поднес к губам. Дом предложил ему сесть.

— Чем могу быть полезен?

Мэтью покачал головой, явно не в состоянии ответить сразу, но его глаза оценивающе скользнули по окружающей обстановке, что вызвало у Доминика какое-то неприятное чувство.

— Я просто хотел принести соболезнования семье. Такая трагическая потеря! Филип был слишком молод, чтобы умереть…

Дом сел, положив ногу на ногу.

— Мой отец так же любил тебя?

Мэтью закрыл глаза.

— Думаю, что да. Как тебе должно быть известно, он был очень осторожным человеком, предпочитавшим не выставлять напоказ свои чувства и мысли.

Дом кивнул.

— Он никогда не признавался в любви, но его поведение позволило мне верить, что он очень дорожил мною. И он знал о моих чувствах.

Дому стало жалко Мэтью Файрхавена.

— В конце концов, он оставил тебе все до единого пенса. — Но поступил ли Филип так для того, чтобы отблагодарить Мэтью или чтобы посмеяться над женой и сыном?

— Я равнодушен к деньгам, — вспыхнул Файрхавен.

Дом взглянул на него, решив, что тот лжет. Скорее всего, Файрхавен заранее знал о завещании, возможно, даже сам настоял, чтобы все имущество Филипа перешло к. нему.

Сейчас Мэтью Файрхавен смотрел куда угодно, только не на Дома. Молчание неприятно затягивалось.

Дом гадал, что же известно Файрхавену. Не пришел ли тот в Рутерфорд Хауз, чтобы шантажировать его?

— Как себя чувствует вдовствующая маркиза? — спросил наконец Файрхавен.

— Так, как и следовало ожидать в подобных обстоятельствах.

— Мне так жаль. — Мэтью сглотнул. — Я видел леди Клариссу, она красива и элегантна, но я понимаю, почему Филип презирал ее. У него, безусловно, была для этого веская причина.

Взгляды мужчин встретились.

— Наконец-то мы подошли к самому главному. — Дом выдавил улыбку.

Мэтью заерзал.

— Ты читал дневник?

— Нет, — солгал Дом. — А ты?

Файрхавен побледнел.

— Д-да.

Дом обхватил ручки кресла» затем резко поднялся.

— Если ты хочешь что-нибудь сказать, Файрхавен, то говори.

Мэтью также встал.

— Филип уверял, что ты ничего не подозреваешь.

Дом заставил себя выглядеть спокойным, опасаясь, тем не менее, что глаза выдадут бурлящий внутри гнев — и страх.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Но ты, разумеется, знаешь, что Филип ненавидел тебя и Клариссу?

— Разве?

Мэтью облизал губы.

— Где дневник?

— Его нет.

— Нет?

— Сожжен, — сказал Дом.

В больших глазах Файрхавена появилось странное выражение.

— Так что ты собирался сказать мне? — холодно спросил Дом.

— Я… ты знаешь, почему Филип ненавидел ее и тебя?

— Нет, — солгал Дом, чувствуя, как по щеке стекает капелька пота.

— Она… она предала его. С другим мужчиной, — выговорил Файрхавен. — Филип не смог простить ее.