Софи Джордан - Скандальный брак

Эви яростно дышала, но молчала. Да и что она могла сказать? Спенсер был прав.

— Кое-что приводит меня в недоумение… ты просто бесчувственная или…

— Или? — подсказала она, ее глаза извергали синее пламя.

— Или сама мысль о том, чтобы выйти за меня замуж и разделить со мной постель отталкивает тебя до такой степени, что ты, очевидно, не хочешь поступать как лучше для тебя и для Николаса.

Эви слегка побледнела. Судя по виду, она нервничала, ее взор метал на него молнии.

— Я не говорила, что передумала. Я всего лишь хотела немного подождать, прежде чем мы перейдем к интимной близости, — она облизнула губы.

Его память снова возвратилась к тому поцелую в саду. Приятно, но мало. Отклик Эви, прежде чем она вырвалась, сулил восхитительную страсть. Изголодавшись по иному вкусу, Спенсер потупил взгляд и посмотрел на ее губы.

Эви неуклюже провела рукой по распущенной копне волос и продолжила:

— Я не смогла бы зайти так далеко с мужчиной, которого нахожу отталкивающим. Я просто-напросто тебя не знаю.

И не хочу знать.

Она этого не сказала, но все было ясно и без слов. Спенсер догадывался об этом. Понимал по ее скованной, гневной позе. Чувствовал, как ее невысказанные слова пробирают его до кишок. Непонятно почему, но она пыталась воздвигнуть меж ними стену.

И ему это не нравилось.

— Ты права.

Ее глаза заблестели.

— Я?

— Некоторые вещи нельзя запланировать.

Она неуверенно улыбнулась.

— Да. Совершенно верно.

— Вот именно. Порой, — он поднял голову, — в плотские отношения вступают, даже не дождавшись брачной ночи.

Спенсер преодолел небольшое расстояние, разделявшее их, в его глазах сверкали зеленоватые отблески бушующего в нем огня, как у хищника, выслеживающего добычу. Эви уперлась спиной в находившийся позади нее стеллаж. Попалась!

Она из последних сил старалась сохранять хладнокровие. За время их разговора Спенсер и так уже достаточно вывел ее из себя. Она не привыкла терять самообладание, но с ним все происходило как-то само собой, и это тревожило Эви.

— Что ты…

Все, что она хотела сказать, вылетело, просто исчезло из головы Эви, стоило ему навалиться на нее, окутывая и подавляя ее, своим крупным, сильным телом. Ее соски терлись о грудь Спенсера, а мужская нога проскользнула между бедрами девушки и самым возмутительным образом прижалась к ее интимному местечку.

Эви задыхалась, сдерживая настойчивое желание вскрикнуть. Безусловно, девственнице не стоило вести себя столь легкомысленно.

Судорожно дыша, она прошипела:

— Что ты делаешь?

Спенсер протолкнул свое бедро поглубже, приподнимая Эви до тех пор, пока она не повисла на нем, едва касаясь ковра кончиками пальцев ног. От этого ее поношенный пеньюар задрался до колен. Она посмотрела в его глаза. Они, такие близкие, мерцали ярким бледно-зеленым светом.

— Да что же это такое?!

Спенсер опустил руки ей на бедра, обласкал нежную плоть и занялся попкой, обхватывая и сжимая крупными ладонями ее ягодицы.

Эви ахнула. От прикосновений его теплых рук низ ее живота словно жаром обдало.

Спенсер рассматривал ее лицо, шею… его взгляд опускался все ниже и ниже. Эви сглотнула застрявший в горле ком. Вернее, попыталась сглотнуть. И, похоже, безуспешно. К тому же, ей не хватало воздуха.

Он улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, словно опасный хищник.

— Я так полагаю, — с трудом выдавила Эви, — это и есть твоя попытка обольщения.

Его ладони стали двигаться медленнее, искусно и очень тщательно массируя ее ягодицы, пока Эви не застонала.

— Ну и как? У меня получается?

Она дернула плечом.

— Не очень, — соврала Эви, отчаянно пытаясь скрыть, что совершенно разбита после этой его попытки.

Его темные брови взмыли вверх.

— В самом деле?

В глазах Спенсера вспыхнула такая решимость, что Эви мгновенно поняла: ей не стоило так говорить.

Прежде чем она осознала, что происходит, он задрал вверх ее пеньюар и через голову стащил его. Большие ладони стиснули ее голенькую попку. Откуда-то из глубин ее тела вырвался придушенный горловой стон.

Униженная донельзя, она судорожно пыталась высвободиться, отодвигаясь от Спенсера и вжимаясь спиной в книжные полки. Бесполезно. Он был слишком крупным. Слишком сильным. Потеряв голову от соприкосновения своего нагого тела с телом Спенсера, Эви отбивалась, колотила кулачками по мужской груди, ее волосы в беспорядке спутались, окутав их обоих.

— Ш-шш… — утешал он ее, проведя рукой вниз вдоль обнаженного тела к округлому бедру, сжимая его и поднимая повыше, чтобы ее нога обвила его талию. Его вздыбившееся орудие уткнулось точно в ее пылающие створки.

Эви затихла. Она лишь хрипела. Едва она заглянула в глаза Спенсера, как ее охватило вожделение, страстное желание. Ее тело трепетало, томимое жаждой пробуждения после долгих лет бездействия. Да что там говорить — она «спала» всю жизнь.

Эви отвела, вернее, опустила, взгляд. Во рту у нее пересохло. Полы его халата разошлись, открывая на всеобщее обозрение его крепкую, лоснящуюся грудь. Именно о такой груди она грезила в своих снах. Настал момент истины — все стало ужасающе ясно.

Спенсер мог делать с ней все, что ему хочется. Эви не хотелось его останавливать.

Какая нелепость: просить его подождать, дать ей еще немного времени! Она не смогла бы противиться ему.

Так вот значит, с чем пришлось столкнуться Линни? Поэтому она и уступила? Подсознательно Эви всегда — хотя и несколько самонадеянно — считала свою сестру наивной глупышкой. Миловидной, но безвольной.

Если это и так, то о ней теперь можно сказать то же самое.

— Потерпи еще чуть-чуть… Ну пожалуйста, — девушка замолчала, нервно сглотнув.

Его светло-зеленые глаза потемнели, теперь их цвет напоминал лес после проливного дождя. Спенсер придавил Эви к стеллажу. В нижней части ее живота возникла пульсирующая боль.

— Так ты снова за прежнее? Вот уж не думал, что ты такая трусиха. Чего ты боишься?

«Тебя», — подумала Эви, однако придержала язык за зубами.

Какое-то время они напряженно молчали, а потом Спенсер отпустил ее ногу и отодвинулся от нее.

Эви торопливо схватила валявшийся на полу пеньюар и натянула его через голову. Сгорая со стыда оттого, что он видел ее голой, Эви расправляла ткань, радуясь, что изношенный батист снова укрывает ее.

Спенсер отвернулся, завязывая пояс халата. Эви лишь мельком увидела его силуэт и жестко очерченную челюсть, покрытую легкой щетиной.

Он расчесал руками свои темные волосы и заявил:

— Я подожду, но лишь до тех пор, пока мы не поженимся. Тогда мое терпение лопнет.

Спенсер посмотрел на Эви, и на сей раз его взгляд был твердым, как отшлифованный малахит.

Она неожиданно вздохнула, недовольная тем, что больше не может разглядывать тело Спенсера.

Этот человек ненавидел лжецов. Эви пришла к такому заключению, когда они говорили о его отце. А ее жизнь целиком состоит из невероятной лжи. Эви трепетала от мысли, как станет реагировать Спенсер, узнай он истину.

На мгновение Эви задумалась: а не потребовать ли, чтобы Спенсер оставил ее в покое, чтобы отказался от всех притязаний на нее, вернее на ее тело. Но потом вспомнила, как он отреагировал несколько минут назад, когда она бросила ему вызов.

Ее пеньюар уже побывал на полу!

Эви подняла книгу, буквально снедаемая желанием удрать.

— Думаю, теперь я смогу заснуть, — она говорила скупо и невыразительно, словно школьная учительница, хотя ее сердце отчаянно колотилось. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Линни, — едва это имя сорвалось с губ Спенсера, он понял, что совершил ошибку.

Эви застыла на полпути к двери.

— Нет, — медленно оборачиваясь, выдавила она.

Он же не специально назвал ее так. Это просто привычка. Он годами думал о ней, как о Линни, девушке Йена. Представлял, как она выглядит, на кого похожа… и обнаружил, что действительность совершенно не соответствовала его ожиданиям.

Она превзошла их.

Спенсер поднял голову, наблюдая за Эви. Он был слегка озадачен ее бурной реакцией на эту оговорку.

— Я не та девушка, — по ее лицу волной прокатилось какая-то непонятная гримаса, которой он не мог подобрать названия. — Больше не та.

Спенсер кивнул, изучающее глядя на Эви… задаваясь вопросом, сможет ли он когда-нибудь ее понять. Если бы она только не была такой скрытной. Даже откликаясь на его прикосновения, эта женщина крепко цеплялась за свои бастионы.

— Я ошибся.

Эви отвернулась, заморгав так, словно боролась с подступавшими слезами.

— Э-э-ви, — протянул Спенсер, уверенно произнося ее имя. Ему хотелось ее успокоить, и он уступил. Ибо по какой-то причине это было для нее важно. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи…

Поскольку она как раз выходила из комнаты, полной уверенности у Спенсера не было, однако ему показалось, что Эви прошептала его имя.

Удрав из библиотеки, Эви пыталась сдержать горькие слезы: она терла костяшками пальцев то один, то другой глаз.

Дурацкие, глупые слезы.

Она ведь не плачет.

Никогда не плачет.

Она не плакала со времен Барбадоса.

Не плакала все эти ужасные годы, когда отец отослал ее в Пенвич, где ей приходилось страдать от голода, давать отпор задиристым девицам и время от времени сносить удары ремнем по спине от директора пансиона, мастера Броклхерста.

Она не заплакала, даже когда узнала о смерти Линни. Ее сестра так и не оправилась полностью после рождения Николаса, а несчастный брак полностью сломил ее.

Смерть Линни опустошила Эви. Как-никак именно Линни писала ей в Пенвич. Только Линни, больше никто. И все же Эви не проронила не слезинки — она стоически выдержала все это.

Отчего же теперь ей хочется потонуть в слезах?

Очевидный ответ промелькнул у нее в голове: потому что послезавтра тебя вырвут из благополучного мирка.

Никогда еще Харбор не казался ей таким далеким, как сейчас. Даже когда она проводила время в Лондоне и за городом с Фэлон и Маргарит, Эви ощущала близость дома. Он всегда был под боком.

Николас, Эми, тетушка Герти, Мэрдоки — она тосковала по ним. Ей не хватало их всех. Без них она чувствовала себя брошенной.

Возможно, Спенсер вырвет ее из привычного окружения, подержит у себя, пока не добьется своего, а потом, как ни в чем не бывало, вернет назад.

Поднимаясь по винтовой лестнице, Эви скользнула пальцами по гладко отполированной поверхности перил, нагревшихся от тепла ее ладони.

Очутившись в своей комнате, девушка остановилась на плюшевом коврике и принялась шевелить заледеневшими пальцами ног, пытаясь их согреть.

В животе возникло какое-то неприятное ощущение. Сын Иена. Это касалось его. И будущий наследник. Она тут ни при чем. Она лишь второстепенный участник. Вся любезность Спенсера к ней проистекает всего-навсего из его обязательств перед Николасом.

Не похоже, чтобы виконт в ней нуждался или ухаживал за ней.

Он станет с ней спать просто потому, что он — ее муж, мужчина. Она давным-давно поняла, что из себя представляют мужчины. Ей следовало бы хорошенько запомнить все тяжелые уроки, преподнесенные ей жизнью, и не терять головы, забивая ее бредовыми идеями.

Спенсер уставился на распахнутую дверь, в которую Эви юркнула так быстро, словно ее преследовала свора гончих. Он добился своего. Вынудил ее спасаться бегством. От осознания неприятного факта скрутило желудок. Как быстро сбежала от него его будущая жена! Великолепно! Как раз такого поведения ждет любой жених от своей невесты!

В воздухе еще витало его имя, шепотом произнесенное Эви. Когда Спенсер мельком взглянул на нее перед уходом, из-под подола ее белой сорочки проглядывали босые ноги.

Он изо всех сил старался не смотреть на эти голые ноги, пока она сидела напротив него, сжимая бокал с бренди так, будто держала в руках Святой Грааль[11]. Спенсер старался, но не смог. При виде этих стройных ножек, таких женственных, таких голеньких, он чуть не позабыл, что ему следует дождаться, пока они не поженятся по всем правилам. Как только Спенсер увидел ее стройное обнаженное тело, он понял, что не может больше ждать. Если бы Эви его не остановила, он бы овладел ею прямо на полу в библиотеке.

Эта женщина должна стать его женой. Его. Не Йена. Кто бы ни был у нее первым, перед Богом и законом она навечно будет принадлежать только ему. Это обстоятельство принесло Спенсеру темное, примитивное удовлетворение, однако вскоре его вытеснило иное чувство. Угрызения совести. Что бы подумал об этом Йен?