И вот сейчас она стоит здесь. Как жена.

— Теперь вы можете поцеловать невесту.

От этого заявления её душа ушла в пятки. Она повернулась.

Эти бледно-зеленые глаза смотрели на неё сверху, медленно приближаясь, когда Спенсер наклонял голову. Она чувствовала, как все смотрят на неё, радостные, заинтересованные, не имеющие понятия, что наблюдают за свадьбой двух незнакомцев… готовящихся к поцелую.

Он обхватил её за плечи крепко, но нежно.

Она не сводила взгляда с его приближающихся губ.

В последний момент Эвелина повернула лицо в сторону. Его губы попали на её щеку и задержались там мгновение теплым прикосновением к холодной коже. Она не отрывала взгляда от замерзшего оконного стекла, пока его губы не перестали касаться её, а руки упали с плеч.

Медленно она перевела взгляд на его лицо.

С губ Эвелины сорвался вздох. Что-то темное и сердитое плескалось в зеленой глубине его глаз, и она сразу поняла — он не любил быть отвергнутым, особенно в таком деле, как их первый поцелуй в качестве мужа и жены. Не самое благоприятное начало, но ничего поделать с собой она не могла.

Миссис Макрегор захлопала от всего сердца, не имея ни малейшего понятия о возникшем напряжении. Некоторое время они были заняты, заполняя регистрационный журнал в кожаном переплете. Вернее, остальные были этим заняты. Едва ли Эви могла что-то делать. Дрожащей рукой она поставила свою подпись небрежной закорючкой. И всё было готово.

Теперь перед ней была вся жизнь, чтобы знакомиться с собственным мужем.

И молиться, чтобы он не познакомился с ней чересчур близко.

Глава 15

— Мы будем спать здесь?

Спенсер посмотрел на Эви, стоящую посреди лучшей комнаты постоялого двора, и пытался осознать, что теперь она его жена.

— Да, — ответил он. Прислонившись к шкафу, он задумчиво наблюдал, как взгляд Эви обратился к кровати, затем в сторону, затем опять к кровати. Его губы насмешливо изогнулись. — С комнатой что-то не так?

Ее искрящиеся голубые глаза переполняла тревога, даже притом, что она смогла выдавить: — Нет.

Его взгляд упал на сжатые пальцы Эви. Чтобы спрятать улыбку, Спенсер опустился в кресло, стоящее возле окна, и начал стягивать сапоги, убежденный, что придется выслушать еще многое касательно их совместной комнаты. Если он что-то и знал о своей жене, так это то, что он заставлял ее чувствовать себя неловко. Улыбка Спенсера исчезла. Любую женщину повергнет в неловкость то, что она влюблена в его друга, пусть даже и умершего.

Не обманув его ожиданий, Эви спросила:

— Разве свободных комнат больше нет?

— Постоялый двор переполнен. — Его первый сапог стукнулся об пол. — Не вижу смысла переезжать на другой постоялый двор ради еще одной свободной комнаты. Особенно, когда мы женаты.

Она кивнула, пряча свои мысли. Хотя ему вовсе не нужны были слова, чтобы прочитать их. Тонкая кожа подбородка натянулась, когда она стиснула зубы. Он знал. Он знал, она смотрит на кровать и думает о том, что они будут там вдвоем. Думает о Йене… о том, что в тот момент, когда она ляжет с ним в одну постель, то сразу же предаст Йена. В его горле зарождалось рычание.

Почему его не мучат такие же сантименты? Как получилось, что она чувствует большую преданность к Йену, чем он? Он любил своего брата, страдал о его потере. Разве не должен он мучиться чувством вины за то, что хочет раздвинуть ей ноги и утвердить свое право? Пометить ее, как свою собственность?

Резким рывком он скинул второй сапог.

— Я думаю, нам нужно поспать. Погода улучшается, мы уедем рано утром.

Она подошла к чемодану, доставая ночную сорочку. Озираясь на него, она зашла за ширму.

Спенсер снял рубашку, затем его руки замерли на брюках. Решив уступить ее чувствительности, он оставил брюки.

Она вышла из-за ширмы, одетая в тот же пеньюар, что и прошлой ночью. Несмотря на это, Спенсер был на взводе. Он наблюдал, как она перед зеркалом распускает волосы. В свете свечей рассыпавшиеся по плечам волосы напоминали темный мед. Она неуверенно смотрела то на него, то в сторону. Эви выглядела такой юной.

На ум непрошено пришла мысль: видел ли когда-нибудь Йен ее распущенные волосы? Скорее всего, их тайные встречи просто не позволяли им полностью раздеться. Зависть и глупая надежда распускались в его груди. Возможно, его кузен даже и не видел ее полностью обнаженной.

Запустив руку в волосы, он беззвучно чертыхнулся. Он не мог изменить того, что она спала с Йеном. По сути, это единственная причина, по которой они познакомились, поженились. Возможно, именно поэтому он ее хотел.

Было бы глупо ревновать к прошлому и надеяться быть ее первым мужчиной.

Она твоя жена. Ты у нее первый, с этой точки зрения.

— Черт возьми!

Она мельком на него взглянула, недовольная его высказыванием.

— Ты что-то сказал?

Он снял покрывало резким рывком.

— Нет, — выпалил он, раздраженный без причины. — Ничего не говорил. Просто был долгий день. Давай ложиться спать.

Она скользнула под одеяло, укрывшись им и крепко прижимая его к груди.

На секунду он замер, глядя на нее с другого конца кровати. Она стиснула дрожащие руки. Черт возьми. Он напугал ее. Она думает, он на нее набросится?

Он отвернулся и погасил лампу. Залезая под одеяло, он старался не коснуться ее. Старался скорее для себя, чем для нее. Себе он просто не доверял.

Огонь тлеющего камина заливал комнату мягким светом. А снаружи свирепствовала буря.

Он думал о свадебных клятвах. В конце она подставила ему щеку. При воспоминании об этом явном отказе руки сами собой сжались в кулаки. Неужели она не могла вынести даже маленького поцелуя, подтверждающего их союз?

Неужели призрак Йена помешает ей сделать даже такую малость? И почему, черт возьми, это его так волнует? У него есть жена. А скоро будет и наследник. В принципе, ему ее привязанность и не нужна.

Ему было тошно от этих мыслей. Он просто не мог вынести эту бессмысленную ревность к своему кузену. Он не мог понять эту исключительную необходимость заявить право на свою законную жену. Доказать ей самой, что она испытывает к нему страсть, что он может заставить ее сгорать от желания. Он может, а ее умерший возлюбленный нет.

Эви притворялась спящей.

Не то чтобы она не пыталась. Она пыталась, пыталась изо всех сил, убеждая себя, что ночь пролетит быстрее, если она заснет. Ей не придется думать о мужчине, который лежал рядом. О мужчине таком мужественном и привлекательном. Он лежал довольно далеко от нее, может быть, им даже не придется касаться друг друга.

Утром они проснутся и вернутся в Эштон-Грейндж. В отдельные спальни, что немало важно. Не стоит переживать из-за одной совместно проведенной ночи.

Это не Барбадос. Она не проснется темной ночью от ощущения грубых ищущих рук. Он джентльмен, человек чести. И вообще, зачем он на ней женился?

Лежа в кровати, наблюдая за тенями, пляшущими на стенах, она прислушивалась к его глубокому дыханию. Он лежит так близко, но вовсе не касаясь ее.

Выдохнув, она закрыла глаза и приказала себе расслабиться. Он поклялся не обижать ее, и она ему верила. Это не Барбадос, и он не Стерлинг. Он не будет принуждать ее к близости, не будет бить кулаками. Ей нужно просто сопротивляться этому ненужному влечению.

Он начал похрапывать. Не удержавшись, она повернулась к нему лицом, удивляясь тому, как он быстро погрузился в сон. Это же очевидно: не стоит переживать, что он захочет ее соблазнить.

Должно быть, она не так уж и желанна. Она не больше, чем мать ребенка Йена. Очень подходящая претендентка на роль жены. Она нахмурилась, почувствовав разочарование. Понятно, что это абсурд. Она должна чувствовать только облегчение.

Отсутствие интереса с его стороны очень ее огорчало. Тяжело вздохнув, она перекатилась на свою часть кровати, подложив руку под щеку. В камине потрескивал огонь. Пытаясь унять дрожь, она поглубже зарылась в одеяло.

Она научится игнорировать проснувшиеся к нему чувства. Научиться подавлять это влечение к Спенсеру и не будет вестись на его уловки, в попытке соблазнить ее.

Спенсер притворялся спящим.

Не то что бы он не пытался. Он пытался, пытался изо всех сил, убеждая себя, что ночь пролетит быстрее, если он заснет. Он ясно ощущал присутствие Эви, спящей рядом с ним. И не мог не думать, спала ли она с Йеном. Вряд ли это возможно. Значит, и в этом он будет первым. Он улыбнулся. Эта мысль приносила несказанное удовольствие, давала пищу для размышлений, пока она мирно посапывала у него под боком.

Вряд ли он сможет заснуть. Не с такой эрекцией и не с этим стройным женским телом рядом с ним. Линни — Эви, быстро исправил он себя. Его жена. Она была его по праву, хотя он не тронул ее и пальцем. Только не после того, как она заявила, что до сих пор любит Йена и не может спать с ним, Спенсером. Может, никогда и не сможет.

Она неожиданно проснулась, тяжело дыша. Он пристально глянул на нее, хотя в лунном свете рассмотреть что-либо было невозможно. Огонь погас. Комната была так же безмолвна, как и поле битвы после боя.

— Эви? — он сел рядом с ней, легонько трогая рукой. — Тебе приснился кошмар?

Она дернулась от его прикосновения, и он убрал руку. Он вновь позвал ее, надеясь развеять кошмар.

— Эви!

Некоторое время она молчала, затем повернула нахмуренное лицо к нему.

— Спенсер?

— Да, это я.

Глубоко вздохнув, она откинулась назад, дрожа от страха.

— Прости. Темнота… удивила меня. Когда я засыпала, было еще светло.

Немного подумав, он спросил:

— Ты боишься темноты?

— Конечно же, нет, — ответила она подозрительно быстро.

Лежа рядом с ней, он все еще чувствовал содрогания ее тела. Что-то сильно ее напугало. Если это не темнота…

— Я не ребенок, — добавила она, защищаясь.

Эта мысль вызвала угрюмую улыбку. Да, он это знал. Каждый раз, когда она входила в комнату, его тело оживало.

— Я знаю.

Некоторое время спустя она все еще тряслась. Он уже был готов потребовать объяснения, когда ее тихий голос нарушил тишину.

— Было бы неплохо, если бы ты оставил огонь в камине. Эта комната немного странная.

Не говоря ни слова, он встал и пошевелил кочергой, раздувая огонь. В секунду комнату озарило пламя камина. Вернувшись в постель, он отметил, что она перестала трястись. Он устроился рядом с ней.

— Спасибо, — прошептала она, отвернувшись от него.

Он пробормотал что-то в ответ, любуясь каскадом ее золотисто-коричневых волос. Ему так и хотелось запустить руки в эту шелковистую массу.

Его жена боялась темноты. И она пыталась это скрыть. Интересно. Что еще нового он узнает о ней?

Эви сжалась от холода. Все еще сонная, она захныкала. Пытаясь согреться, она подтянула одеяло повыше, зарываясь носом в подушку. Она удовлетворенно вздохнула, чувствуя холодный воздух комнаты, благодарная за тепло, коконом окружающее ее. Нет ничего лучше, чем уютная постель в лютую зимнюю ночь.

Почувствовав приятное тепло на своей шее, она поглубже зарылась в подушку, подчиняясь давлению, она двигалась ближе к источнику этого тепла, приветствуя, открываясь и прижимаясь губами к… коже.

Она удивленно распахнула глаза, но вокруг было очень темно. Ужасно темно.

Хватая воздух раскрытым ртом, она отпрянула — подняла лицо от теплой стены, отчаянно ища малейший проблеск света.

Чувство облегчения затопило ее при виде слабого огня, заливающего комнату, разгоняющего темноту. Облегчение быстро испарилось, когда она осознала ужасающую правду.

Она прижималась не к подушке. И спала не сама. Она делила постель со Спенсером. Ее мужем. Давление на ее шее было не подушкой, а его рукой. Большой, теплой мужской рукой, подтягивающей ее к себе. А теплая стена — это его тело.

Она отодвинулась, в попытке заглянуть в его лицо Он спал. Глаза закрыты, губы расслаблены, и выглядел он как падший ангел. Облегчение затопило ее.

Он не знает, что ты проснулась. Закрой глаза и засыпай.

Зажмурив глаза, она пыталась расслабиться, вернуться в сонное состояние, покой и сладкое забвение.

Рука на ее шее шевельнулась, пальцы ласково поглаживали, обжигая огнем.

Не зная куда деть руки, она прижала их к его груди, молясь, чтобы он не проснулся. Воздух вырвался сквозь ее стиснутые зубы — его голая грудь на ощупь была как горячий шелк.

Как она могла принять его за подушку? В нем не было ничего мягкого. Она прижалась к его теплу, к невероятно гладкой коже, которая казалось, была повсюду. Его голая грудь развернулась перед ней, как стена. Она замерла в ожидании, боясь пошевелиться и дать ему знать, что она проснулась и сознательно льнет к нему.