– Мисс Пэкстон! – выкрикнула маркиза. – Немедленно закройте окна!

– Рори, оставайся на месте, – велела Бернис, стоявшая у окна. Скрестив руки на груди, она продолжала: – Что же касается тебя, Пруденс, то имей в виду: я не позволю, чтобы ты обращалась с моей племянницей как со служанкой. Она такая же леди, как и ты.

Рори встала и замерла в нерешительности. Схватка между двумя пожилыми дамами захватила ее. С одной стороны, она не могла не выполнить приказ маркизы, но с другой – прекрасно понимала, что от свежего воздуха будет только польза.

Пока она размышляла, как поступить, от двери послышался мужской голос.

– Что за шум? Ваши голоса слышны этажом ниже.

Маркиз вошел в комнату и остановился, разглядывая женщин. Вероятно, из-за темно-синего сюртука его серые глаза отливали синевой, а строгий белый галстук освежал гладко выбритое лицо. И он не улыбался. Этот человек никогда не улыбался.

Тем не менее сердце Рори забилось чаще. Она не видела его после того, как они расстались минувшей ночью, и уже успела убедить себя в том, что причиной ее влечения к нему был полумрак. Однако и сейчас его присутствие действовало на нее возбуждающе…

– Ты давно должен был прийти ко мне, – заныла маркиза. – Меня обложили со всех сторон. Еще немного, и у меня начнется мигрень…

Лукас наклонился и поцеловал мать в морщинистую щеку.

– Извини, мама. У меня утром было важное дело.

Когда он выпрямился и вопросительно уставился на Бернис, Рори наконец вспомнила о хороших манерах.

– Лорд Дэшелл, позвольте представить вам мою тетушку миссис Бернис Кулпеппер. Она только сегодня утром приехала в город, чтобы навестить мою мачеху, и попросила меня привести ее к маркизе.

Бернис выступила вперед, чтобы пожать маркизу руку. Окинув его оценивающим взглядом, она одобрительно кивнула.

– Значит, вы теперешний маркиз… Что ж, рада познакомиться.

Лукас, нахмурившись, несколько секунд поглядывал на пожилых дам. После чего морщинка у него на лбу разгладилась, и он проговорил:

– Значит, вы, насколько я понял, тетушка из Норфолка. И вы с моей матерью – старые знакомые?

– Мы дебютировали в одном сезоне, – сообщила Бернис.

– Но она поторопилась – вышла замуж за простого морского капитана, – вмешалась маркиза. – Поэтому тебе придется простить ей многочисленные оплошности. Она отказалась от приличного общества ради общения с матросами и дикарями.

– Какие же оплошности я допустила? – весело поинтересовалась Бернис. – По-моему, я была сама вежливость.

– Ты открыла окна, хотя я велела этого не делать. Лукас, я хочу, чтобы их немедленно закрыли, иначе ко всем моим болячкам добавится воспаление легких.

Лорд Дэшелл шагнул к окну, но Бернис оказалась проворнее.

– О, я закрою их, если ты настаиваешь, Пруденс, – сказала она и со стуком захлопнула одну створку окна. – Но так ты никогда не выздоровеешь и не встанешь с этой кровати.

– Кто тут говорит о выздоровлении?! – завопила маркиза. – Как это грубо с твоей стороны! Лучший специалист в Лондоне сказал, что мой случай безнадежен.

– Тем более нет повода погружаться в депрессию. – Бернис хранила невозмутимость. – Надо во всем искать хорошее. Так говорил мой дорогой Олли.

Леди Дэшелл снова впилась пальцами в покрывало.

– Оливер Кулпеппер! Что он мог знать о чем бы то ни было?! Если уж он должен был зарабатывать себе на жизнь, мог бы, по крайней мере, выбрать более достойную профессию.

Рори испугалась, что тетушка обидится, но та лишь прищелкнула языком.

– Тебе грустно и горько, Пруденс. Я чувствовала то же самое после смерти моего дорогого Олли. Но потом ко мне приехала племянница и помогла понять, что я безрассудно растрачиваю свою жизнь, оставаясь несчастной. Правда, Рори?

Все взгляды обратились на девушку. Тетушка при этом улыбалась, маркиза хмурилась, а лорд Дэшелл… Поразмыслив, Рори поняла, что не знает, как лучше описать его взгляд. Пожалуй, он был решительным и пронзительным – словно маркиз пытался заглянуть ей в душу.

Не желая этого допускать, Рори отвела глаза и посмотрела на тетушку. Бернис была совершенно права. Леди Дэшелл никогда не почувствует удовлетворения, если позволит раздражительности и желчности и дальше управлять своей жизнью.

– Поначалу мне было трудно с тобой, тетя, – проговорила девушка. – Думаю, тебе со мной тоже. Слишком уж далеко меня отправили… Так что я бы сказала, мы помогли друг другу. И, по-моему, мы очень даже неплохо уживались все восемь лет.

В этот момент в комнату вошла небольшая процессия лакеев. И каждый нес поднос с блюдами, источавшими восхитительные ароматы. Леди Дэшелл приказала одному из слуг подвинуть к ее кровати маленький столик и стулья для Бернис и Рори.

Дэшелл подошел к девушке, и у нее затрепетало сердце. Он наклонился и тихо сказал:

– Нам надо поговорить. Если ты не боишься оставить тетушку здесь, пойдем вниз, перекусишь со мной.

* * *

Спустя полчаса Рори сидела в столовой по правую руку от маркиза, а двое лакеев подавали еду – молодого барашка, салат из эндивия и жареный картофель. Странно, но она чувствовала себя здесь как дома. Хотя прошло уже восемь лет с тех пор, как она ела с тонкого фарфора, да еще в обществе красивого джентльмена.

Впрочем, ее не очень-то интересовали красивые джентльмены – разве что в роли союзников по поискам. А Лукас Вейл мог оказать ей бесценную помощь, если сумеет вычислить шантажиста. Ведь тем самым он поможет ей заработать приличную сумму…

Маркиз подал знак слугам, и те тут же покинули столовую, оставив их наедине в просторной комнате, украшенной в стиле барокко, со шторами цвета бургундского вина, перехваченными плетеными золотистыми шнурами. Несколько минут тишина нарушалась только стуком столовых приборов. Маркиз ел молча. Возможно, он хотел сначала покончить с едой, а уж потом перейти к разговору. С другой же стороны… На основании того их танца восемь лет назад, прошедшего в полном молчании, Рори сделала вывод, что маркиза никак нельзя было назвать болтуном.

Это воспоминание вызвало неудержимое желание подразнить сурового компаньона.

– Разве вы не понимаете, милорд, что обед с вавилонской блудницей может повредить вашей репутации? – спросила Рори, отрезая кусочек ягненка. Чуть помедлив, она спросила: – А что скажет мисс Киплинг, если узнает?

– Мои слуги не сплетничают, а брат на целый день уехал в Ньюмаркет, так что нас с вами никто не видит. А значит, она ничего не узнает.

– Ей может рассказать ваша мать. По-моему, она неприятно удивилась, когда вы увели меня из ее спальни.

– Моя мать больше не увидит Элис, пока я не позволю. – Маркиз бросил на собеседницу укоризненный взгляд. – Хотя вы, похоже, не усвоили урок и продолжаете приглашать в мой дом людей без моего разрешения.

Рори с удивлением проговорила:

– Но я и подумать не могла, что вы станете возражать против встречи вашей матери с ее старой знакомой… Мне кажется, они быстро нашли общий язык.

– Однако я слышал шум. Они явно ссорились.

– Маркиза обожает ссоры. Насколько я понимаю, ей раньше никто никогда не возражал, и она постепенно превратилась в домашнего тирана. – Рори подумала, что то же самое можно было бы сказать и про самого маркиза, но благоразумно промолчала.

А он прищурился и тихо спросил:

– Значит, вы уверены, что решили все ее проблемы, пробыв в доме чуть больше дня?

– Иногда со стороны виднее. И я действительно уверена, маркизе поможет общение со старыми знакомыми. Неужели ее никто никогда не навещает?

– Сразу после той катастрофы к ней приходили гости. Но потом она отказалась их принимать.

Выражение лица маркиза оставалось непроницаемым, но Рори показалось, что она уловила в его взгляде что-то похожее на беспокойство. Положив вилку, девушка сказала:

– Авария произошла больше года назад. Что же именно тогда произошло? Может, расскажете?

Лукас несколько секунд внимательно изучал содержимое своего бокала. И Рори уже решила, что он ничего ей не скажет, но он все же заговорил:

– Родители возвращались в Лондон из нашего поместья в Западном Суссексе. Отец был пьян и пожелал править сам. Мама пыталась его остановить, но он не стал ее слушать. Отец ехал очень быстро и неосторожно и, объезжая другой экипаж, съехал с дороги. Карета перевернулась, отец упал и свернул себе шею. А мама, к счастью, выжила.

Рори представила себе, какой это был ужас: экипаж сначала сильно накренился, а потом – треск, скрежет и жуткая боль. И она вдруг поняла, что сочувствует маркизе и ее сыну, взвалившему на себя все заботы по уходу за ней.

Это была самая длинная речь, которую она когда-либо слышала от Дэшелла. Вероятно, история все еще волновала его.

– Мне очень жаль, – пробормотала она. – Это, вероятно, было очень трудное время для вас и вашей семьи.

Лукас взглянул на нее глазами, в которых плескалась боль. А потом неожиданно спросил:

– Вы и в самом деле считаете, что моя мать еще может обрести вкус к жизни? Иногда мне кажется, что она сведет меня с ума.

Рори была искренне тронута этими словами. Повинуясь порыву, она коснулась его руки и проговорила:

– Да, я не сомневаюсь, что она еще сможет стать счастливой. Но ей придется найти в себе решимость для этого. Возможно, моя тетушка ей поможет – укажет путь.

Маркиз промолчал. Взяв хрустальный графин, чтобы вновь наполнить бокалы, он какое-то время внимательно смотрел на девушку, потом наконец спросил:

– Значит, оставляете свою должность?

– Только потому, что у тети Бернис больше опыта. Ведь она тоже вдова. Она добра и покладиста, и общение с ней пойдет на пользу вашей матери. А у меня появится больше времени для поисков шантажиста.

Лукас нахмурился и проворчал:

– Этот человек – опасный преступник. Я бы предпочел, чтобы вы доверили дело мне.

И отказаться от вожделенной награды? Нет, ни за что на свете!

– Мачеха попросила меня найти его, и я намерена это сделать, – ответила Рори. – Кроме того… Ведь это, возможно, кто-то из ее домочадцев или знакомых, а вы не сможете вести расследование там. У меня же на примете уже есть несколько подозреваемых.

– Кто именно?

– Когда я приехала сегодня утром, у нее находилась некая миссис Эджертон. Вы ее знаете?

– Совсем немного. Она вдова, пользуется большим успехом у мужчин.

Вспомнив про походку, Рори утвердительно кивнула.

– Да, очень может быть. Так вот, она близкая подруга мачехи и вполне могла украсть письма. В ней есть что-то… вызвавшее у меня недоверие. Надо выяснить, как у нее обстоят дела с денежными средствами.

– Понятно. Кто еще?

– И еще – двое слуг. Во-первых, Фостер – горничная мачехи. На первый взгляд она кажется забитой и робкой. Но, знаете ли, всякое может быть…

– А другой слуга?

– Дворецкий Гримшоу. Он всегда во все сует свой нос, подслушивает и подглядывает. Только сегодня утром я собственными глазами видела, как он подслушивал под дверью гостиной.

– Слуга подслушивал? – удивился маркиз. – Так ведь гнать надо такого слугу. Но подслушивание – это единственная причина для подозрений?

Рори почувствовала, что краснеет. Она вовсе не собиралась рассказывать маркизу, что именно Гримшоу застал ее на месте преступления со Стефано. И он же привел ее отца.

– Ну… он просто ужасно назойливый человек, постоянно сующий нос в чужие дела. Он всегда знает, что происходит в доме, и я не удивлюсь, если он нашел письма Китти там, куда она их спрятала – то есть в корзине для шитья.

– Больше никого?

Рори отрицательно покачала головой и тут же сказала:

– А вы, кажется, собирались проверить старых друзей своего отца. Получилось?

Маркиз пожал плечами и уклончиво ответил:

– Видите ли, сегодня у меня было другое дело. Но двое подозреваемых у меня уже есть. Полковник Хьюго Фландерс – старый повеса, который любит осыпать своих любовниц дорогими подарками. И лорд Ральф Ньюкомб – закоренелый игрок, по уши в долгах.

– Ньюкомб? Миссис Эджертон говорила, что пойдет завтра на карточный вечер у Ньюкомбов.

– Да? Я-то сам не играю, поэтому меня не пригласили. Но я, вероятно, смогу раздобыть приглашение.

Рори очень хотелось тоже пойти. Она не могла допустить, чтобы шантажиста поймал Дэшелл. Ведь тогда Китти могла бы отказаться выплачивать ей вознаграждение. Но как женщине с ее репутацией проникнуть в общество? Об этом следовало подумать…

А пока что ее беспокоил другой вопрос.

– Знаете, я долго думала об ожерелье, которое Китти передала шантажисту, – сказала Рори. – Ведь если преступнику нужны деньги, то он продаст его, не так ли?

– Я тоже думал об этом, – кивнул Дэшелл. Он встал и подошел к девушке. – Мисс Пэкстон, вы не возражаете, если мы пропустим десерт? Лучше пойдем в мой кабинет. Там есть бумага и чернила. Вы сможете нарисовать для меня то ожерелье?