– Мы просто гуляли и заметили тебя, – сказал Лукас. – Мисс Пэкстон встревожилась о твоей безопасности. Все же женщине опасно ходить одной ночью. Вот мы и решили немножко тебя проводить.

Рори с благодарностью взглянула на маркиза, а Фостер, судя по всему, поверила этому совершенно неправдоподобному объяснению.

– Знаете, Малколм не раз предупреждал меня, чтобы я не приходила сюда так часто, – сказала она. – Но я не могу не навещать нашего малыша при каждом удобном случае. Мне его так не хватает!..

– Малколм?.. – переспросила Рори.

Горничная покраснела.

– Я хотела сказать… мистер Гримшоу. Боже мой! Я ведь не должна была называть его имя! Что я наделала?!

Ошеломленная услышанным, Рори замерла с раскрытым ртом. Лукас же откашлялся и проговорил:

– Быть может, мое любопытство покажется неуместным, но ты хочешь сказать, что Гримшоу – отец твоего сына?

* * *

Лукас подозвал наемный экипаж, который довез их до дома миссис Пэкстон. Горничная выскользнула из него и побежала к задней двери, а экипаж объехал дом и остановился у парадных дверей, где все еще стоял брогам Лукаса.

Прежде чем пересесть в экипаж маркиза, Рори взглянула на блестящий дверной молоток и выкрашенную зеленой краской дверь дома ее мачехи.

– Очень хочется войти в дом и высказать этому негодяю все, что я о нем думаю.

– Сейчас Фостер сообщит ему, что его тайна раскрыта. – Лукас усмехнулся. – Что ж, пусть Гримшоу немного помучается. Он же не знает, как ты распорядишься информацией. Его изведут душевные муки.

– Душевные муки? У таких субъектов нет души, – заявила Рори.

Признавшись, что Гримшоу – отец ее ребенка, Фостер рассказала и остальную историю. Оказывается, шесть лет назад она служила гувернанткой в одном семействе в Бате – туда Китти поехала на воды и повезла с собой Гримшоу. Дворецкий познакомился с Фостер и соблазнил ее. Когда женщина поняла, что ждет ребенка, она пришла к соблазнителю, и тот устроил ее жить к миссис Макферсон – до рождения малыша. А потом рекомендовал Фостер на место горничной Китти.

– Этот парень все-таки ее не бросил и даже помог, – заметил Лукас, когда экипаж отъехал от дома Китти. – Это можно считать признаком некоторой порядочности.

– Он обязан был на ней жениться. Ведь он воспользовался этой женщиной.

– Подозреваю, что это станет темой очередного очерка мисс Праведность.

Рори шумно выдохнула и заявила:

– Мой псевдоним – мисс Селлани, и это не повод для шуток. Значит, ты на стороне Гримшоу? Понятно. Пресловутая мужская солидарность.

– Я ни на чьей стороне. Просто стараюсь быть логичным. Брак слуг не поощряется. Так что, вероятно, он сделал все возможное в сложной ситуации.

– Это его не оправдывает! – воскликнула Рори. – Подумать только!.. Ведь после моего приезда в Лондон он всячески выказывал мне свое презрение из-за того, что я позволила себя совратить. А сам совратил Фостер!

Лукас взял девушку за руку и тихо сказал:

– Забудь о Гримшоу. Главное – мы узнали причину его странного поведения. А значит, теперь я могу сосредоточиться на Стефано.

Вскоре брогам остановился перед роскошным домом с изящными колоннами и высокими ярко освещенными окнами. Рори высвободила свою руку и, нахмурившись, пробурчала:

– Позволь тебе напомнить, что в этом деле мы партнеры.

– Я не желаю подвергать тебя опасности, Рори. Ты останешься здесь, с моей матерью. А теперь давай войдем, и я расскажу тебе, чем намерен сегодня заняться.

* * *

Рори сидела на корточках в кустах, росших вдоль элегантного особняка, расположенного по соседству с итальянским посольством. Лукас сидел с ней рядом и внимательно смотрел на одно из окон. Тучи затянули небо, скрыв звезды и луну, поэтому темнота казалась непроглядной. То и дело начинался мелкий холодный дождь, и Рори была очень благодарна Лукасу за теплый плащ, который он позаимствовал для нее у своей матери.

Из своего укрытия они прекрасно видели окна комнат Стефано. Все они были темными, за исключением одного. Там за столом сидел их главный подозреваемый и что-то писал. Временами он вставал и наполнял свой стакан из графина, стоявшего на соседнем столике. Или же прохаживался по комнате, попыхивая сигарой. А потом снова возвращался за стол. И продолжал писать.

– Это наше занятие так же увлекательно, как наблюдение за ростом травы, – прошептала Рори.

– Ты должна была остаться дома, – ответил Лукас. – Не понимаю, как тебе удалось уговорить меня взять тебя с собой.

– Ты не можешь заниматься этим один, вот и все.

– Очень даже могу. И должен.

– Ох, Лукас, мы здесь уже больше часа. Ведь ясно же, что Стефано сегодня никуда не собирается. Мне кажется, он ждет возвращения из театра миссис Эджертон.

– Возможно, ты права. – Маркиз достал из кармана часы, открыл их и стал поворачивать так, чтобы на них падал свет расположенного в отдалении уличного фонаря. – Уже почти одиннадцать. Она может приехать в течение часа. И тогда я лишусь шанса поискать письма сегодня.

– Нет, если мы станем действовать по моему плану.

Несмотря на темноту, Рори увидела – или каким-то образом почувствовала, – как ее спутник поморщился.

– Ни за что, – проворчал он. – Это слишком опасно.

– Нет, это совершенно безопасно. Я буду сидеть за столиком в кафе – вон там. – Рори махнула рукой в сторону конца аллеи, где располагался хорошо освещенный небольшой ресторанчик. – Там вокруг много людей. И будет еще больше – вскоре все начнут выходить из театров.

Почувствовав, что маркиз колеблется, Рори добавила:

– Так что не беспокойся. Давай сейчас вернемся в экипаж. У меня с собой бумага и перо, чтобы написать записку. Твой грум доставит ее Стефано. Я не сомневаюсь, что он явится на встречу со мной. Это единственный надежный способ выманить его из дома, чтобы ты мог обыскать комнаты.

Лукас вздохнул и тихо сказал:

– Ладно, хорошо. Но ты должна обещать, что не станешь рисковать. Он очень опасный человек.

Рори грустно усмехнулась.

– Самое плохое он уже со мной сделал.

– Я бы не был в этом так уверен, – отозвался Лукас.

Он встал и помог Рори подняться на ноги. Она тотчас же стала разминать онемевшие конечности. И тут Лукас привлек ее к себе и поцеловал. Она со стоном ответила на поцелуй, не обращая внимая на холодные капли дождя, падавшие на лицо.

Ее руки скользнули ему под сюртук – ей хотелось получше почувствовать его твердые мышцы. Нащупав холодный металлический предмет у маркиза за поясом, Рори с удивлением пробормотала:

– Ты взял с собой пистолет?

– Разумеется. Ты, может быть, и доверяешь Стефано, но я – нет.

– Не беспокойся, я буду в полной безопасности среди людей.

Прижав девушку к себе еще крепче, Лукас сказал:

– Не стоит недооценивать его, моя дорогая. Обещай, что ни при каких обстоятельствах ты не позволишь ему вывести тебя из кафе.

Рори кивнула. «Моя дорогая». Лукас назвал ее «моя дорогая»! У нее закружилась голова, и хотелось петь и смеяться. Она надеялась, что эти его слова – прощение за то, что она упомянула о нем в очерке. И на душе у нее было так радостно, что хотелось забыть об их миссии… и остаться в его объятиях навсегда.

Но у Лукаса имелись другие планы. Да и ее жизнь уже была распланирована на много лет вперед. Она посвятит свою жизнь творчеству, и не стоило тратить время на то, чего она все равно не сумеет добиться.

Ей следовало сосредоточиться на поисках писем. А потом она каким-нибудь образом вырвет у Китти обещанную награду. Даже если для этого ей придется самой прибегнуть к шантажу.

* * *

Первое окно, к которому подошел Лукас, оказалось закрытым. Подъемная рама не двигалась – несмотря на все его старания.

Тихо выругавшись, он спустился по шаткой старой лестнице, которую нашел в саду, и перетащил ее к следующему окну. А время уходило – минута за минутой. Записку доставили, и уловка сработала – лучше не бывает. Прочитав записку, Стефано бросился в спальню и остановился перед зеркалом. Он тщательно причесал свои роскошные черные волосы, дохнул себе в ладонь, чтобы убедиться в свежести дыхания, и поспешил к двери.

С тех пор прошло всего пять минут, а Лукасу казалось, что пять часов.

Он приставил лестницу к другому окну и забрался по скрипучим ступенькам. Когда же он с силой толкнул подъемную раму, лестница угрожающе зашаталась, и ему пришлось ухватиться за наружный подоконник, чтобы не упасть. Если он не попадет в комнаты Стефано через окно, придется взломать дверной замок с помощью карманного ножа. Если, конечно, получится…

Лукас снова попытался сдвинуть раму. И на этот раз она немного подалась. Окрыленный успехом, он сделал еще одну попытку – и окно с натужным скрипом открылось.

Через несколько секунд Лукас оказался в темной комнате. В ее дальнем конце едва заметно выделялся прямоугольник двери. Направившись к ней, он почти ничего не видел перед собой и больно ударился о столбик кровати. Затем споткнулся обо что-то и негромко выругался.

Добравшись наконец до двери, Лукас открыл ее и вошел в небольшую гостиную, где стояли столы и стулья. Здесь остро пахло табачным дымом – в фарфоровом блюдце еще дымилась сигара. Это была та самая комната, где Стефано что-то писал. К счастью, он так спешил на свидание с Рори, что оставил на столе зажженную лампу.

Лукас стал выдвигать ящики, разыскивая среди бумаг стопку писем. И все время он думал только об одном – что этот смазливый Ромео делал сейчас с Рори? Попытался ли он поцеловать ее при встрече? Гладил ли ее ноги под столом? Старался ли заманить к себе в гости?

Лукасу ужасно хотелось сломать нос… или челюсть на этом слишком уж красивом лице. Итальянец – необычайно хитер. Он уже однажды обманул доверие Рори. Конечно, она уже не наивная девочка, но кто знает, не поддастся ли она снова его чарам? Ублюдок пойдет на все, чтобы заполучить ее. А она слишком уверена в себе.

Ох, только бы она строго придерживалась плана. От нее требовалось только одно – задержать Стефано. А он, Лукас, обнаружив письма, зайдет за ней. Вроде бы ничего сложного. Но о чем же она сейчас с ним говорила?..

Рори не вдавалась в детали, только сказала, что придумает слезливую историю, объясняющую, что ее толкнуло обратиться к Стефано так поздно вечером. Возможно, в этой истории будет участвовать и он сам, маркиз Дэшелл. Не исключено, что она сейчас просит у смазливого итальянца защиты от своего нанимателя, который ее домогается.

И, видит бог, это была бы чистейшая правда. Его и впрямь изводил чувственный голод. Это когтистое и зубастое чудовище поселилось у него внутри, вгрызалось во внутренности и мешало принимать правильные, взвешенные решения. Лукас не мог думать о будущей жизни без Рори. Но именно такая жизнь ему предстояла. У него есть долг перед семьей, наследием своих предков, перед людьми, которые трудились в его четырех поместьях. Рори могла написать великое множество критических и разоблачительных статей, но только человек в его положении не мог жениться по любви.

Захлопнув последний ящик, Лукас стал медленно перебирать бумаги на столе. Все они были написаны на итальянском языке, однако почерк оказался вполне узнаваемым. Буквы были выписаны с теми же завитушками, которые использовал шантажист в записках, адресованных Китти. Это подтверждало подозрения, и Лукас решил действовать решительнее.

Он выпрямился и осмотрелся. Где же этот слизняк мог спрятать письма? Лукас заглянул в большую вазу, за книги в шкафу и даже посмотрел под диваном и стульями. Ничего. В гостиной больше негде искать.

Взяв лампу, он перешел в спальню. На комоде стояли баночки со средствами для ухода за волосами, лежало несколько дешевых булавок для галстука и расческа с серебряной ручкой. В гардеробе же обнаружилась только одежда, но Лукас на всякий случай проверил карманы и обувь.

Стефано забегал в эту комнату перед уходом и что-то положил в комод. Лукас открыл верхний ящик. Увы, писем там не было – только несколько галстуков и смятая женская ночная рубашка, вероятно, принадлежавшая миссис Эджертон. Выходит, Стефано поспешно убрал ее перед встречей с Рори? Лукас скрипнул зубами. Значит, итальянец надеялся заманить ее сюда. Подлый Казанова не хотел, чтобы она увидела ночную рубашку его любовницы.

Лукас пошел к кровати, чтобы заглянуть в ящик прикроватного столика. Под его ногами скрипнула половица. Она вроде бы даже слегка сдвинулась, и Лукас наклонился, чтобы как следует рассмотреть ее. Повинуясь импульсу, он достал из кармана нож и с его помощью приподнял половицу. Под ней что-то блеснуло. Он поднес к полу лампу. Бриллиантовое ожерелье! Оно лежало на стопке писем, перевязанных розовой ленточкой.

* * *

Рори изо всех сил старалась не морщиться, когда Стефано гладил ее колено под столом. Она лишь незаметно старалась отодвинуться. Ей очень хотелось влепить ему пощечину, но тогда она бы все испортила.