Он нравился Эве. Такой, какой он есть.

— Ты смотрела его со своим отцом?

Она кивнула, уткнувшись ему в грудь.

— О, да. Он включал его, по крайней мере, один раз в год. Мы ели китайскую еду и смотрели вместе с «На север через северо-запад». Он говорил, что это идеальный двойной сеанс. Романтика и приключения. Китайская еда, приготовленная беженцами из Джерси. Семейство Полиззи. Это было ужасно. Им нравилось говорить, что это синтез. Китайскую и плохую итальянскую еду никогда нельзя смешивать. Хотя лазанья Кунг Пао была восхитительной.

Она заставляла его смеяться. Время с Эвой показало Гейбу, насколько мрачным он стал.

Предложение полететь в Пекин, чтобы она сама смогла попробовать настоящую китайскую еду, крутилось на кончике языка. Он мог показать ей самый потрясающий ресторан. Он мог отвезти ее туда сам или нанять частный самолет с пилотом, чтобы он мог заниматься с ней любовью в течение всех четырнадцати часов полета.

Вместо этого он просто крепко ее сжал.

— Надеюсь, что здесь ты тоже нашла несколько хороших мест.

Ее лицо просияло.

— Я люблю этот город. Такая хорошая еда. Думаю, я потолстела на двадцать фунтов, пока пыталась все попробовать.

Большинство его предыдущих девушек ели не много, гораздо меньше высказывались с восторгом по этому поводу. Эва была искренна в своей радости.

Этим утром она съела все бельгийские вафли, а вечером смаковала стейки.

Все, что ему нужно было делать, это кормить девочку, и она станет пластилином в его руках.

— Ты скучаешь по своему отцу?

Она замолчала, и он понял, что затронул что-то важное.

— Мне жаль, Эва. Он умер, да?

Вопрос, казалось, вырвал ее из мыслей, и она вздохнула.

— Я потеряла его не так давно. Не знаю. Иногда мне кажется, что всего лишь вчера. А иногда, словно десятки лет назад.

— Что насчет твоей мамы? — он осторожно задал этот вопрос. Ему было очень интересно узнать о ее прошлом, но она серьезно отнеслась к «никаких фамилий» соглашению. Он не хотел спугнуть ее.

Мгновение она оставалась спокойной, а затем повернулась к нему лицом.

— Она ушла, когда я была маленькой. Были только я и мой папа. Что насчет тебя?

Он был более чем готов обсудить свое прошлое, если это поддержит разговор.

— Ну, знаешь, я рос в состоятельной семье.

Ее нос сморщился самым милым образом, давая ему понять, что она не была удивлена.

— Да, думаю то, что ты в состоянии позволить себе этот супер дорогой люкс на три ночи, доказывает, что у тебя есть деньги, Габриэль.

Он помолчал.

— Подожди. Хм, я думал, ты будешь платить за него. Я сказал им, что это все на твое имя.

Ее рот приоткрылся, а глаза расширились от шока.

Со смехом Гейб продолжил,

— Я пошутил, детка.

— Придурок, — фыркнула она, но снова облокотившись на него.

Еще ему нравилось дразнить ее.

— Как я уже говорил, я рос в богатой семье, но это не является гарантией счастья.

— Почему тебя отправили в школу-интернат? — спросила она.

Он был уверен, что ей чужда сама идея. Отец Эвы, вероятно, был очень опекающим. Он не мог представить, что ее отец позволял ей жить отдельно девять месяцев в году.

— Потому что каждый мужчина в моей семье в течение последних ста лет посещал Академию Крейтон, и по замыслу отца, я не стал исключением. Моя семья приехала на Мэйфлауре. Мой пра-пра-пра-и так далее дед был одним из первых американских чиновников, кого захватили во время войны. Его смерть в тюрьме Редкоут является серьезным предметом гордости для моего отца.

Она нахмурилась, между ее бровками образовалась милая складочка.

— Я уверена, что одним из моих предков был Джон Уилкс Бут.

— Какое несчастье. Моя мать наверняка бы запретила мне с тобой видеться, — он поцеловал ее в лоб. — Опять же, я шучу. Я просто говорю, что жил по определенным правилам.

— Должно быть, это было сложно. Тебе не разрешали быть ребенком?

— Именно. Я должен был быть представителем своей семьи. Мой отец был воспитан определенным образом, и он передал это мне. Он был отстранённым, хотя я считаю, что он любил меня глубоко внутри. Забавно как наши точки зрения могут меняться с возрастом. Теперь я вижу, что он пытался сблизить нас единственным способом, который он знал, — он много лет не обсуждал это, и никогда раньше так откровенно. Он говорил о родителях с Сарой, но никогда не хотел критиковать их перед ней, так что он не был полностью честен насчет своих чувств. Может быть, он чувствовал себя так естественно с Эвой из-за того, что провел с ней так много времени обнаженным. Казалось, говорить с ней — это правильно.

— И каково это было?

Он улыбнулся от воспоминаний.

— Мы летали. Он начал брать меня в полеты на аэроплане, когда мне было шесть. Я был чертовски напуган, но мне нравилось. В семнадцать лет я получил лицензию пилота, но мой первый полет произошел задолго до этого. Мне повезло, что меня ни разу не поймали.

Эва ласкала его грудь, ее прикосновение успокаивало.

— Ничего себе, самое большое одолжение, которое мне сделал папа, это когда позволил мне ездить на заднем сиденье патрульной машины, чтобы все думали, что меня арестовали. Мне было восемь лет. Я думала, что так буду выглядеть крутой. Затем меня на самом деле арестовали из-за инцидента с Питером Джексоном, и это действительно погубило меня навсегда.

— Могу себе представить, — хотел бы он послушать ту лекцию. Он был уверен, что это было нечто выдающееся. Ему было интересно, что она скажет, если узнает, что недавно он был на вечеринке у этого известного режиссера.

— Так, значит, твой папа научил тебя летать, — сказала она с удивлением в голосе.

Он бы хотел поднять ее в воздух. Подняться выше шести тысяч метров, где мир исчезал, и человек мог видеть вечность.

— Да. Он был холодным человеком, но он дал мне это. Я думаю о нем, когда летаю. Он умер несколько лет назад. Инфаркт. Хотя, думаю, это началось раньше. Авиационное агентство забрало у него лицензию, потому что он не прошел медицинское обследование. После того, как он был вынужден оставаться на земле, он был уже не тем. Через год мать скончалась от рака. Я скучаю по ним. Не думал, что буду, но скучаю.

Она села и посмотрела на него сверху вниз, ее глаза торжествующе сверкали.

— Это то, что нас объединяет. Мы сироты. Я знаю, это звучит глупо, так как мы взрослые, но после того, как умер папа, я не могла выкинуть это слово из головы. Я предполагаю, что не имеет значения, сколько нам лет. Мы по-прежнему нуждаемся в наших родителях. У меня был только один из них, но его было достаточно.

— Он хорошо справился, — его затопила нежность.

— Как и твой, Габриэль.

Он не мог удержаться от смешка.

— О, если бы я мог согласиться. Ты не знаешь меня за пределами этой комнаты. Ты не знаешь, на что я способен. Я воплощаю все, что хотел видеть во мне мой отец. Безжалостный. Успешный. Неумолимый. Упертый. Высокомерный.

Он был человеком, у которого дергались руки при мысли о том, что Мэд ошивался около Сары. Он был человеком, который по-прежнему собирается найти женщину, которую трахал Мэд после Сары, и убедиться, что она никоим образом не извлечет выгоды из смерти Мэда.

Эва оседлала его, обхватив его лицо руками.

— Я не верю тебе. Думаю, здесь ты больше похож на себя, чем там. Я знаю, чувствую это. Уже многие месяцы я не чувствую такого спокойствия, которое у меня было в эти последние два дня. Я действительно не хочу, чтобы это закончилось.

Гейб обвил руками ее бедра, упиваясь ее формами. Его член снова был в полной боевой готовности.

— Как и я. Иди сюда, детка. Давай подведем итог сегодняшнему вечеру и поговорим утром. Может быть, тогда ты передумаешь.

Он перевернул ее, молясь, что ему удастся убедить ее дать ему больше.


*


На следующее утро Эверли смотрела в свой телефон, не дыша. Теперь она точно знала, как чувствовала себя Пандора. Она открыла этот ящик, который не должна была открывать, и ввергла свой мир в хаос.

— Привет, детка. Ты уверена, что не хочешь ничего, кроме кофе?

Она погасила дисплей телефона в тот же миг, как услышала его голос.

— Нет, все в порядке. Сейчас слишком рано для завтрака. Я перехвачу что-нибудь по пути на работу.

— Отлично. Я собираюсь принять быстрый душ. А потом поговорим, хорошо? — он появился в дверях, очевидно, ему было уютно в своей наготе. — Уверена, что не хочешь ко мне присоединиться?

— Прости. Мне прислали несколько действительно важных е-мэйлов с работы. Я должна идти, — после того, что она обнаружила их минуту назад, ей нужно было бежать, а не идти, обратно в Бруклин.

Он был Габриэлем Бондом. Она провела выходные с магнатом в сфере аэронавтики Габриэлем Бондом. Он был многопрофильным миллиардером-плейбоем. Ей не пришлось копать глубоко. Все что ей нужно было сделать, это лишь забить в Гугл: пилот, академия Крейтон, блондин. В поисковой системе всплыло больше, чем она была готова воспринять. Целые сайты были посвящены его личной жизни. Он встречался с моделями, актрисами и роскошными светскими львицами. Он не был из тех, кто мог похвастаться серьезными отношениями с девушками, и их абсолютно точно не будет с дочерью полицейского. Она даже не понимала, в каком мире он вращался. Хуже того, она прочитала еще более ужасающую новость: Мэддокс Кроуфорд был его лучшим другом. Это объясняет, почему он был в баре в пятницу вечером. Он тоже присутствовал на похоронах. Эверли задавалась вопросом, как бы она объяснила свою связь с Мэдом Гейбу?

Это было легко, ей не придется. Он сам говорил, что за пределами этой комнаты был другим человеком. Она была другой женщиной. И, очевидно, что она сошла с ума, проводя целые выходные голой с человеком, который делил постель с самыми красивыми женщинами в мире.

Он снова вошел в комнату, держа мобильный телефон.

— Это просто смешно. Я не позволю тебе вот так уйти. Вот, дай мне свой номер, и я перезвоню тебе. Сегодня мне надо сделать кучу всего, но, возможно, мы могли бы поужинать позже на этой неделе.

Она взяла у него телефон и посмотрела вниз. Эва. Он уже создал контакт с этим именем. Он не имел ни малейшего представления о том, что ее имя было Эверли. Будет ли он чувствовать себя преданным из-за ее небольшого обмана? Разве это важно, учитывая, что он не тот мужчина, который будет с ней вечно?

Он смотрел и ждал. Его радость поблекла. Он нахмурился.

— Ты не хочешь, чтобы я звонил тебе, верно?

Эверли сделала паузу. Было умнее, если она не оставит своего номера, но… может ли она действительно держаться подальше?

Она собиралась ответить, хотя была не совсем уверена, что собиралась сказать, когда услышала настойчивый стук в дверь.

— Запиши свой номер. Пожалуйста, — Габриэль наклонился и поцеловал ее, как если бы хотел подсластить пилюлю. — Наверное, принесли кофе. Посмотри еще раз меню. Я знаю, что ты сказала, что должна уйти, но я буду чувствовать себя лучше, если ты что-нибудь съешь. Я скоро вернусь.

Она смотрела, как он идет к гостиной, не в силах оторвать глаз от того, каким классным и тугим выглядел голый зад.

Он повернулся в дверях, захватив халат из шкафа, и бросил ей второй.

— Накинь это. Я не собираюсь доставлять удовольствие парню из доставки увидеть тебя голой. Это только для меня.

Он подмигнул ей, а затем направился к двери. Когда Эверли подпоясала халат, то услышала звук ключа в замке и скрип открывающейся двери.

Она была такой трусихой, подумала она, уставившись на телефон. Ей следует ввести свой номер. Когда Габриэль вернется, она сознается в своей связи с Мэддоксом, признаться, что она нарушила свои правила анонимности. Он знал, что она не из его мира, и он, казалось, не придавал этому значения. Может быть, она делает из мухи слона. Может быть, у них будет все хорошо.

Или все обернется полной катастрофой. Ей нужно было сосредоточиться на том, чтобы сохранить работу. Встречаться с Габриэлем Бондом, вероятно, тоже самое, как кататься на американских горках без ремней безопасности. Эверли не знала, как долго продержится. Его блестящее королевство было не тем, в чем она разбиралась. Теперь, когда она увидела фото красавиц, с которыми он встречался и, вероятно, спал, в ней проснулась неуверенность. Кроме того, он с самого начала сказал ей, что сейчас не время заводить отношения. Конечно, он хотел больше секса, но это была не любовь. На самом деле, это не было ничем кроме эрекции и оргазма. Хорошо, казалось, она понравилась ему как человек, но это не меняет того факта, что он не хотел отношений, когда он прошел через эту дверь. Вероятно, ему не очень хочется этого и сейчас. И как она узнает, не было ли его «я позвоню тебе» пустым обещанием, которое он никогда не выполнит?