Просмотрев у стойки на кухне остальные газеты, Кик поняла, что сегодня они не уделили Бэби особого внимания, так что в них не было ничего захватывающе-интересного.

Как бы ни хотелось Кик побездельничать, сейчас она не могла себе этого позволить. Ее новый материал о Лионеле Малтби должен был выйти в понедельник. Жена застала его в постели с девочкой-стажеркой из „Коламбия Джорнализм Ревью" и пыталась убить обоих из малокалиберного охотничьего ружья. Фиддл считала, что это происшествие, равно как и отказ Малтби прокомментировать обвинения, выдвинутые против него в статье Кик о Форбраце, снова вызвали интерес к личности писателя. По крайней мере теперь Ирвинг не станет во все это вмешиваться.

На этот раз Кик не собиралась интервьюировать бывшего романиста. Она использовала информацию, поступавшую от его прежних любовниц и Службы внутренних доходов. Пригодились и записи, которые Кик сделала два года назад.

Едва она налила себе чашку кофе и решила подняться к себе, как в дверях кухни появился рабочий.

– Мисс Батлер, не хотите ли пойти взглянуть?

Кик кивнула и взяла с собой чашку.

Миновав холл, она прошла под аркой в отремонтированную и побеленную гостиную. За окном с новыми переплетами валил снег, засыпая деревья парка.

Остановившись посреди комнаты, она посмотрела на портрет, который рабочие повесили над камином.

– О, Господи... – прошептала она, чувствуя, как по спине у нее пробежали мурашки.

Сорокалетняя Лолли, улыбаясь, смотрела на нее сверху вниз. Ее глаза и темные волосы блестели; мягкий свет свечей в начищенных канделябрах падал на бальное платье из серого шелка. На шее у нее было изумрудное ожерелье; Кик не нашла его среди драгоценностей и полагала, что оно существовало лишь в воображении Лолли и художника.

Когда Кик подошла поближе, ей показалось, что Лолли сидит на небесах на красной бархатной банкетке. На столике рядом с ней стоял большой белый голливудский телефон – не та сотовая дешевка, которая явно не соответствовала небесному облику Лолли. Она, должно быть, читала все газеты и гордилась преемницей. Рабочий, поняв, что Кик хочет побыть одна, вышел из комнаты.

Оставшись в тишине, наедине со своей благодетельницей, она подняла к портрету чашку кофе.

– О, Лолли, – шепнула она. – Надеюсь, что оправдала твои надежды.