— Красный, черный и вода, — Себастьян перечисляет мои улики, как будто читая их с задней стороны моего приглашения.

— Как… ты узнал? — полностью сраженная, моргаю я.

Он пожимает плечами.

— Это три мои самые любимые вещи.

Я напрягаюсь в его руках.

— Только потому, что так случилось, что на моем приглашении все три этих слова, еще не значит…

— Ты что, не рада, что я побрился, Ти? — Он снимает маску, чтобы я хорошенько рассмотрела его глаза. Два ярких голубых глаза сверлят меня взглядом. На левом — коричневое пятнышко.

Глава 11

Талия

— Бас? — шепчу я, шаги теряют твердость. Обретает смысл чувство узнавания, преследующее меня. Хочу ударить себя за то, что я обо всем догадалась, но упорно игнорировала это. Я выпрямляюсь, меня охватывает ярость, и я пытаюсь остановить танец, но он только крепче сжимает меня, продолжая двигаться под музыку.

— Какого хрена ты притворялся? Что за идиотские ментальные игры ты затеял?

Себастьян разражается низким смехом, полным сарказма.

— Ты написала книгу, прикрываясь псевдонимом. Сколько их сейчас у тебя? Скарлетт? Рэд? Мисс Лоун? Я, по крайней мере, последователен в своем двуличии.

— Последователен? — восклицаю я, стараясь не срываться на визгливый тон. Все, что он сказал мне как Бас — каждое соблазнительное слово — проносится у меня в голове. Я настолько зла, что сопротивляюсь, даже несмотря на его крепкие объятия. Я прекращаю танцевать и свирепо смотрю на него.

— Как то, что ты притворялся кем-то совсем другим, согласуется с последовательностью? Я бы хотела услышать ответ, Бас.

Он пожимает плечами.

— Быть не собой было проще всего, пока я подменяю Тревора. Бас — это прозвище, которым меня наградили друзья в отряде.

— Тревор тоже «котик»?

Себастьян кивает, потом сужает глаза.

— То есть, ты встречалась с моей сестрой, но не смогла найти время выпить со мной чашечку кофе?

— Ты на меня злишься?

Я таращусь на него, и его голос становится суровым:

— А ты не думала о том, что я имею на это право, ведь спустя всего три года ты не узнала меня в Басе?

Я отправилась на встречу с ним тогда, но осталась стоять в сторонке, когда поняла, что он уезжает на задание. И даже тогда, я видела только его профиль.

— Когда той ночью ты снял маску, свет ни разу не упал на все твое лицо, поэтому я никогда не видела его. И, несмотря на перемены в цвете твоих глаз и голосе, я сказала, что ты кое-кого мне напоминаешь.

Он сжимает зубы.

— И все это время ты ни разу не попыталась найти меня?

Он задал вопрос, но на самом деле это утверждение. Боль в его глазах остужает мой гнев на пару градусов, но потом я задираю подбородок вверх. Он не имеет ни малейшего понятия, как тяжело мне было НЕ искать его.

— Как и ты. Мы в расчете.

Когда он не спорит с моим утверждением, а просто смотрит на меня, играя желваками, я вздыхаю.

— Мне только что пришло в голову. Ты не говорил. Какая фамилия у Баса?

— Блэк, — ироничные искорки зажигаются в его глазах, а губы изгибаются в усмешке. — Последовательность, мисс Лоун.

Он взял имя, что я дала ему той ночью, в качестве псевдонима? Когда мой живот начинает скручивать, я беру себя в руки, отказываясь погрязнуть в его обольстительных чарах.

— Ты здесь, правда, чтобы помочь Тревору?

Он ведет плечом.

— Так сказать. Я помогаю ему здесь, пока он делает кое-что для меня там. Если ему понравится эта работа, я возьму его в «БЛЭК Секьюрити».

«БЛЭК Секьюрити» Он назвал свой бизнес Блэк? Прежде чем основательно задуматься об этой умопомрачительной новости, пытаюсь остаться сосредоточенной и натянуто говорю:

— Безопасность (прим.ред. security с англ. безопасность)?? Ты вроде говорил, что занимаешься ценными вкладами.

— И это тоже, среди всего прочего, — говорит он, медленно ведя пальцами по моей руке.

Не могу поверить, что он рассчитывает, что я просто проигнорирую его обман последних дней. Я уклоняюсь от его прикосновения.

— Есть хоть что-то из рассказанного тобой, будучи Басом, что не является полуправдой? — И прежде чем он ответит, подавляю разочарованный вздох. — Он начал по-настоящему нравиться мне.

Он застывает, как от удара, буравя меня своими ярко-голубыми глазами.

— Бас дал тебе понять, что хочет тебя, но он просто ждал, пока ты созреешь. Мы оба знаем, этого никогда бы не произошло. Я знаю точно, чего именно ты хочешь.

Он подходит вплотную, пока его грудь не касается меня. Я задерживаю дыхание, молясь, чтобы он не почувствовал мое дикое, как после марафона сердцебиение.

— Ты хочешь забыть о контроле. Ты хочешь, чтобы я взял тебя, пока ты не умоляла бы меня остановиться. Меня, не Баса. И если желание повернуть время вспять, когда ты бросила меня, делает меня ублюдком, мне плевать.

Он сжимает мою руку и крутит кольцо на пальце.

— И прежде чем ты полностью отдашься какому-то мудаку, который не знает, что с тобой делать, я хочу всю тебя для себя. Не на часы. До конца твоего отдыха здесь.

В то время, пока мои внутренности сжимаются при мысли о днях, проведенных в постели с Себастьяном, он пальцем скользит по моему подбородку, затем поднимает его кверху, заставляя взглянуть на него.

— Ты возместишь мне упущенное время? Больше я ничего не требую. — Он берет мое лицо в свои руки. — Позволь показать тебе, что это значит — следовать своим желаниям. Быть полностью в моей власти.

Полностью в его власти? Он что, думает, что раньше я не отдала всю себя ему? Ну конечно, он не имел никакого понятия, что я никогда не забывала его, и что он глубоко пробрался в мои мысли. Такими путями мне остается только набить татуировку на заднице «Собственность Себастьяна Куина». Ведь разве осталось еще хоть что-то во мне, что не принадлежало бы ему?

Но даже все желания в мире не могут успокоить бушующий во мне гнев. Ничего из его пламенной речи не меняет того факта, что он лгал мне последние два дня. Он знал, кто я такая, а притворялся, что нет.

— Почему ты сразу не сказал, кто ты есть, когда узнал меня?

И когда на его лице появляется упрямое выражение, и он начинает играть желваками, я осознаю, что он не собирается отвечать.

— Ну и ладно.

Я разворачиваюсь и иду, но ремешок моих туфель внезапно рвется, отчего я боком начинаю заваливаться на танцующую пару.

— Мне так жаль, — говорю им, когда меня за талию подхватывают сильные руки.

— Поймал, — говорит Себастьян мне на ушко.

Балансируя на одном каблуке, мне ничего не остается, кроме как позволить ему вывести меня из толпы. Себастьян не говорит ни слова, только прижимает меня к себе, когда я избавляюсь от испорченной туфли. Вместо того чтобы позволить мне на цыпочках пересечь танцпол, он на несколько сантиметров приподнимает меня и несет через весь зал, как будто я картина в натуральную величину.

Не обнаружив ни одного сиденья в бальном зале, он выносит меня наружу, мимо лифтов, к алькову с папоротником и консольным столом.

— Сделаем так, — говорит он. — Кладя маску на стол, он протягивает руки. — Обопрись на стол, а я займусь застежкой.

Я кладу свою маску около его, затем поднимаю туфлю, чтоб получше ее рассмотреть.

— Испорчена.

Сама туфля не повреждена. Просто я, похоже, не достаточно затянула ремешок. Жалея, что мы не нашли ни дивана, ни стула, чтобы я сама это сделала, я вздыхаю и отдаю ему свою туфлю.

Когда я облокачиваюсь о стол и поднимаю ногу для него, Себастьян берется за подол моего платья со стороны разреза, затем сует материал в мою руку, лежащую на столе.

— Держи, а то мешается.

Сжимая подол, стараюсь не думать о том, насколько открыты мои ноги. Вместо этого, как только Себастьян становится на одно колено, рассматриваю его короткие черные волосы. Теперь они выглядят так, как я запомнила. Затем позволяю своему взгляду пройтись по дорогому смокингу, натянутому на его широкие плечи. Этот мужчина очень массивный и одновременно с этим разрушительно хорошо выглядит. Он настолько сексуален, что я хочу сначала надавать ему по башке за вранье, а затем зацеловать его просто за то, что он долбанная реальность, а не плод моего воображения.

Я кусаю губы, когда Себастьян подушечками пальцев проводит по моей ступне, его теплые руки держат меня своим фирменным захватом. Злобная часть меня хочет велеть ему поторапливаться, зато изнывающая часть меня, которая не отпускала его все это время, молча умоляет меня наслаждаться каждой секундой происходящего.

Он замирает, как будто ждет, что я оттолкну его, а затем еще приятнее ласкает мою ступню. Дрожь танцует на моей коже, и я упорно стараюсь оставаться расслабленной в его захвате. Пусть не думает, что влияет на меня.

Когда он натягивает на меня туфлю и быстро застегивает, разочарование сдавливает мою грудь.

— Спасибо, — мямлю я и начинаю стаскивать свою ступню с его колена, но его теплые пальцы оборачиваются вокруг моей лодыжки, удерживая меня на месте, в то время как он продолжает рассматривать мою ногу.

— Я не сказал тебе, кто я, потому что однажды ты меня уже отвергла. Зачем мне давать тебе шанс снова так поступить?

Отвергла его? О чем он?

— Я не понимаю…

— Ничего не говори. — Он стискивает пальцами мою лодыжку, потом расслабляется. — Просто послушай.

Скользя большими пальцами по моей ноге, он профессиональными движениями массирует мне икроножную мышцу.

— Ты не узнала меня, и мне дико это не понравилось, но с другой стороны мне стало понятно, что у Баса будет шанс с тобой, тогда как свой я упустил.

Похоже, он говорит о том, что я не встретилась с ним в кафе. Черт!

— Себастьян, это не то, что ты…

Он плотно сжимает мою икру.

— Дай мне закончить.

Выдохнув, я затыкаюсь.

Его захват слабеет, а пальцы пробираются выше, поглаживая мое колено.

— Ты была другой с Басом, и я подумал, что может… тебя отпугнула моя напористость.

Расположив большой палец на коленной чашечке, он маленькими кругами ласкает мою чувствительную кожу.

— Мне нужен контроль. Это основа меня. Не могу объяснить по-другому, — он испускает низкий самоуничижительный смешок. — Никогда раньше мне не приходилось кому-то объясняться, но ради тебя я постараюсь.

Его заявление усмиряет мой гнев. Я бы тоже врала все эти два дня, если бы это дало мне возможность побыть с тобой, Себастьян. Не могу сопротивляться себе. Запускаю пальцы в его шелковистые волосы.

Он напрягается, потом резко выдыхает. Переместив руку выше, он сжимает мое бедро в собственнической манере.

— Я бы хотел знать, что заставит тебя открыться. Думал, Бас сможет стереть все границы, но чем больше мы проводили времени вместе, тем больше я начинал ненавидеть козла.

— Почему? — спрашиваю я, мои пальцы скользят по его волосам.

Он дергает головой вверх, впиваясь в меня ярко-голубыми глазами.

— Как ты должна была уже догадаться, Бас был слишком мягким с тобой. Слишком осторожным. Слишком охренительно сдержанным. Это не про меня. Когда дело доходит до секса, настоящий я — жесткий и властный. Романтическая лабуда — абсолютно не то, что я хочу. И абсолютно не то, чего хочешь ты.

Последнее дыхание покидает мое тело. Я сглатываю и пытаюсь вернуть контроль над собственным голосом.

— Откуда тебе знать, чего я хочу?

Его пальцы впиваются мне в бедро, воздействуя интенсивнее.

— Потому что ты отдалась мне той ночью. Ты доверилась мне без вопросов. Почему ты это сделала, а потом просто исчезла?

Как бы мне хотелось сказать тебе, но мое прошлое слишком хреновое. Я трясу головой.

— Не знаю.

Его губы кривятся:

— Лгунья.

И прежде чем я говорю что-нибудь, он целует внутреннюю часть моего бедра. На этот раз я бесконтрольно задыхаюсь. Жестко пульсирую, изнывая глубоко внутри себя, и желаю его так сильно, что хватаюсь за край стола и выдыхаю его имя.

— Ммммм, — говорит он, затем убирает мое платье с пути. Увидев мои трусики-стринги, он испускает глубокий стон.

— Черт. Ты убиваешь меня.

— Совсем нет, — это все, что я могу сказать, прежде чем он опускает голову и скользит своим языком по моей чувствительной, обнаженной коже, заставляя меня дрожать в предвкушении.

Сжав мои бедра своим фирменным захватом, он говорит хриплым голосом:

— Скажи нам да.

А затем проводит языком вдоль узкой полоски ткани трусиков. Погрузившись в мои чувствительные складки через ткань, он следует по всей длине материала в медленном, дразнящем ритме, не убирая его с дороги.

— Не останавливайся, — отчаянно шепчу я.

Он поднимает голову, от страсти его глаза делаются глубокого цвета морской волны. В них вспыхивают искры решительности, пока он тянется к моей левой руке. Прежде чем я успеваю сообразить, что он задумал, Себастьян снимает с меня бриллиантовое кольцо, сверля собственническим взглядом, и говорит: