— Паша, пошел нахрен, — также, не открывая глаз, разблокировал экран, радуясь, что так и не поставил пароль. Все равно сейчас бы не вспомнил. На том конце молчали, видимо Кенар немного удивился такому приему, хотя на него не похоже. Видимо хотел лишний раз напомнить о сборище в ресторане вечером, будто сам Тасманов такое забыть может.

— Ты еще кто такой?! — прорычал на том конце басовитый громогласный голос. — И где моя дочь?!

— Какая еще дочь? — буркнул сонно, чувствуя, как пошевелилась Рая, разбуженная голосами, точно маленький слепой котенок, прижимаясь к нему сильнее в поиске тепла.

— Моя! — рявкнул мужчина. — Я отец хозяйки этого телефона! А тебя урод я лично за решеткой сгною, если с моей девочкой что-то случилось!

— Вот ей и звони, а меня не доебывай, — отозвался Ярослав, сбрасывая вызов, сквозь щелочки слипающихся глаз отбрасывая смартфон в красном корпусе куда-то в район валяющегося на полу пледа. Мурлыкнул, прижав вновь к себе Раису, затих на минуточку. А после двух минуток попыток проснулся мозг.

Красный телефон. Почему красный, когда у него черный корпус? И какой отец да еще и дочь?

Осознание дошло, будто ушат ледяной воды, а сам Тасманов подорвался в постели не хуже мини урагана Катрина.

— Ты чего? — хрипло спросила Рая, пытаясь очнуться, вертя на подушке головой, словно ища что-то, пока Тасманов обхватив пальцами голову, выдохнул, повернувшись к ней:

— У тебя телефон блокируется?

Вопросу удивилась, вскинув бровь.

— Нет, совсем недавно сбросила ключ, хотела сменить, да времени не было, — удивилась еще больше. Ярика прямо передернуло на месте, осознавая весь ужас произошедшей ситуации. Аккуратно, чтобы не только его кондратий схватил, спросил Раю:

— А у тебя кто папа? — осторожно, ловя на себе немного ее подозрительный взгляд. Будто она засомневалась в его ментальном здоровье, но ответила:

— Яр, что за вопросы с утра пораньше? Ты вообще в порядке? Если тебе очень уж интересно, — скептически потянула, фыркая и пытаясь отыскать взглядом свой смартфон. — Он полковник, полицейский.

— Ааа, — потянул, вот теперь точно понимая, куда успел вляпаться прямо с утра после прекрасно проведенной ночи. — Тогда, кажется у нас проблемы.

— В смысле?

— Я только что невежливо послал по телефону твоего отца, Рысенок и меня обещали сгноить в тюрьме. Думаешь, я еще успею пересечь границу с Китаем?

Глава 18 — Беги, Ярик, беги

— Знаешь, оказывается, выжить в джунглях не очень сложно. Главное постоянно двигаться, не позволяя сухопутным пиявкам да прочим насекомым дать себя ужалить. Или вот осы? Надо осторожно передвигаться, стараясь не разбудить рой!

— Ярик. Это всего лишь мой папа, а не банда мексиканских наркоторговцев и рабовладельцев, которые тебя на органы продадут на черном рынке, — закатила глаза Раиса, наблюдая, как мечется по кухне Тасманов, каждые три минуты заглядывая в окно, высматривая полицейский пазик. Хотя сто лет, как заменили почти весь парк силовых структур, отец продолжал оставаться верным этому железному четырехколесному другу, в котором не открывались окна, не было кондиционера, а на сиденьях можно было натереть мозоли.

Тасманов замер на месте, как пугливая гиена, увидевшая льва поблизости, и отступил на шаг.

— Ааа, то есть, когда он грозился сгноить меня в тюрьме, это он так неудачно пошутил, да? — нервно хихикнул, разведя руками. — Типо, шутеечка такая, ментовская. Да? — надежда проскользнула в голосе, на что Рая задумчиво потянула:

— Ну-у-у…

— Ага, вот! — ткнул в нее пальцем. — Меня убьют, просто закопают где-нибудь и никто не найдет! Все, не будет Ярослава Тасманова. Умру красивым в свои 28, вчера только день рождения справил, сегодня погибну от отцовской мести за порчу чести его дочери, — приложил ладони к щекам, застонав. С минуту так стоял, разглядывая забавные синие гвоздики на кафеле у раковины. Странное сочетание и одновременно такое прелестное, в окружении пышных цветов на обоях вдоль стены у круглого стола, за которым сейчас преспокойно восседала Кошкина в коротких джинсовых шортах и майке. До официального празднования в ресторане «Баболовский дворец» оставалось несколько часов. Именно в этот промежуток Ярику предстояло пережить встречу с разгневанным родителем. Во всяком случае, когда Рая разговаривала с ним, предварительно выгнав из спальни Ярика, он явно был не в духе.

Мысль сбежать посетила его еще в кровати. Взять, собрать вещи и смотаться куда-нибудь в туман к единорогам, не дав погубить себя невиноватого. В конце концов, почему вечно виноват мужчина? Она тоже хотела. Сама пошла, он же предупреждал, говорил, что не следует. И сам Ярослав предупреждал об этом.

Пока мысли роем разбредались внутри бедовой блондинистой головы, принялся рассеяно наливать кофе, не заметив, как Раиса поднялась с табурета, приблизившись осторожно. Только, когда кофе чуть не перелилось через край кружки, аккуратно забрала у него из рук кофеварку, отставляя на тумбу подальше. Несколько капель темного напитка все же успели пролиться, на покрытую лаком светлую поверхность, пачкая ее.

— Если ты не хочешь, то самое время уйти, — собравшись с духом, произнесла, задержав дыхание. Ладно, она очень надеялась, что он станет ее разубеждать. Но взгляд Тасманова, такой затравленный и испуганный, был красноречив.

— Пожалуй ты права, — выдохнул, отставляя кружку, а сердце больно кольнуло. Ничего не изменилось после ночи, но Рая и не надеялась. Хотя нет, надеялась, как все романтичные барышни в глубине души искренне верила в силу любви, способной разрушить любые преграды между ними. Можно прямо за ночь, хотя оно совсем не обязательно.

Из светлой небольшой кухни вышли обратно в коридор. Немного помедлив, Ярослав натянул зимние ботинки, торопясь убраться подальше.

— Не забыл про ресторан? — тихо спросила, глядя, как он собирается.

— Естественно, ты же мне еще подарок не подарила, — фыркнул, выпрямляясь и хватая свое пальто, застыв с ним. Одна из широких лямок белой майки девушки спустилась с плеча, непроизвольно давая заметить тот факт, что белья на девушке нет. Казалось, сий факт нисколько ее не беспокоил. Закатив глаза, пробормотала что-то насчет того, что свой он получит точно также вечером, как и от остальных. Правда этого Ярослав не слышал, шум в ушах помешал адекватно осмысливать фразы, а возбуждение, казалось бы, утихшее за ночь, вновь проснулось, коварным шепотом намекая, что времени еще вагон и маленькая тележка до его кончины от рук разъярённого родителя.

— Во сколько, говоришь, приезжает твой отец? — поинтересовался, отбрасывая обратно пальто, разматывая шарф под удивленным взглядом Кошкиной, озадаченно наклонившей голову.

— Минут через сорок, а что? — непонимающе вскинула бровь, вытянув шею, чуть повернувшись в сторону кухни. Часы на стеклянной дверце подвесного шкафа показывала 8:45, значит времени не так много, чтоб приготовится к встрече. Взвизгнула, почувствовав руки Ярика своей талии, притягивая ее к нему совершенно неожиданно.

— Ты чего? — ахнула, оказавшись совсем близко, лицом к лицу, ощущая горячее дыхание на губах и ладони, подхватившие под бедра для того, чтобы приподнять, помогая обхватить себя ногами. Руки сами собой обняли его шею, зарываясь на затылке в густые волосы.

— Дофига времени, чтобы заняться утренней гимнастикой, — выдохнул в губы Раи, ощущая на губах улыбку.

— Мы не успеем.

— Значит, я умру счастливым в твоей постели. Ничего так перспектива, — промурчал уже в районе груди, спуская вторую лямку. До спальни идти совсем не хотелось, потому ближайшим местом приземления оказалась вновь кухня. Правда, в этот раз не стол, с которого еще не был убран завтрак, а тумба. Ярослав как раз принялся методично стягивать с девушки одежду, как та от удовольствия запрокинула голову, ударившись о дверцу одного из шкафчиков с посудой с тихим звоном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Ауч! Есть же спальня, почему кухня-то?!

— Так поели, надо разогнать калории.

— Мне кажется, сейчас я разогнала все серое вещество в черепной короб… Ярик! — вскрикнула, стоило парню приподнять ее, усаживая теперь на подоконник. Упираясь спиной в пластиковую раму с круглыми глазами, попыталась не дать стащить с себя окончательно вещи.

— С ума сошел, нас же увидят! — возмутилась, когда хитрому парню все же удалось совершить свое черное дело, отбрасывая кусочек белой шелковой материи куда-то в район порога. Спина покрылась мурашками от прохлады стекла, а затем обдало жаром, стоило Тасманова коснуться губами сжавшихся от холода сосков. С тихим шипением содрогнулась, изгибаясь в руках, забыв начисто о том, что в окнах напротив их может кто-то заметить, несмотря на то, что пятница и рабочий день уже начался для многих. Забыла как дышать, стоило ловким пальцам расстегнуть пуговичку шорт, пробираясь под пальцами туда, где уже сжался тугой узелок возбуждения. Едва слышимый стон сорвался, стоило Ярику прикусить мягкий холмик груди, касаясь пальцами клитора, чуть усиливая нажим. Невольно обвила его бедро левой ногой, двигая бедрами в такт движений пальцев, цепляясь за широкие плечи, сжимая мягкую ткань джемпера и вдыхая запах морского геля для душа, что стоял в ее ванной.

— Рысёнок? — прохрипел, поднимая голову и касаясь губами девичьих губ.

— Да? — затаила дыхание, чувствуя, как он убрал пальцы, стягивая шорты вместе с нижним бельем. Немного приподнялась, позволяя сбросить последнюю преграду, осторожно поглаживая пальца плечо, чувствуя напряжение мышц. Глаза в глаза, искала ответ в потемневшем от страсти взоре, но так ничего не увидела, пропустив момент, когда расстегнул ремень, спуская джинсы с боксерами. Резко придвинул ближе, не оставляя ни миллиметра между ними, скользя горячей ладонью по обхватившей его ноге девушки, сжимая бедро, сминая в пальцах упругую выпуклость ягодиц и со стоном приблизив головку члена к влажным складкам лона, шепнул:

— Это стоит того, чтобы сесть.

Вскрикнула, прогибаясь, зажмурившись до темных кругов перед глазами. Вцепляясь в волосы, ощущая каждой внутренней мышцей вошедшую во всю длину плоть и напрочь забывая обо всем на свете.

Никогда Ярослав Тасманов за все свои 28 лет не встречался с отцами своих девушек. Впрочем, у него отношений-то нормальных не было, а к отцам и вовсе жило некое предубеждение, что подобному персонажу лучше в семье выполнять одну функцию — зачатие. И глядя в суровые синие глаза Степана Ерофеича Кошкина, только лишний раз убедился, что отец — к беде.

Высокий, широкоплечий, с мощной фигурой настоящего борца, двухметровый «папа» Раисы глядел на него, как лев на кролика. Мрачно, сурово, обещая мир полный страданий. Гениальная мысль прыгнуть с балкона посетила голову, точно залетная птичка, пока мать Раи и сама девушка рассаживались в небольшой кухне так, чтобы избежать кровопролития: Рая подле Ярика. Лариса Сергеевна рядом с мрачным супругом напротив. Остывающий чай, вазочка с шоколадными конфетами, сопящий полковник местного ОВД. От него Раисе достались разве что глаза, прямой нос, да твердый настойчивый характер. Седая макушка и усы в тон цвет волос узнать не позволяли, но кинув взор на мать Раи, понял, что красотой она пошла именно в нее. Те же шоколадные волосы, та же улыбка на улице. Ободряющая такая.

— Так значит, это и есть твой белобрысый выхухоль? — потянул зычным басом Степан, сжимая в огромный кулак пальцы прямо на столе. Взор Ярика упал туда, кадык дернулся.

«Окно или балкон?», — подумал, чуть-чуть отодвигаясь, слыша рядом тихий вздох Раисы.

— Папа, — терпеливо произнесла Рая, игнорируя упрек в голосе родителя, упрямо глядя на отца, посмотревшего на нее мрачно. — Это Ярослав Тасманов, Яр — это мой отец, Степан Ерофеич Кошкин. Папа у меня, как ты знаешь, полковник полиции, а Ярик — художник и фотограф.

Ярик даже обиделся, конфетку с вазочки утащил, с шуршанием разворачивая цветной фантик. Никакой он не выхухоль, что вообще за животное такое.

— Художник-реставратор и фотограф, — поправил Ярослав, ощущая поглаживание по коленке под столом. Такое невесомое, ласковое, отчего прижался к девушке с одного боку, будто больше напрашиваясь на ласку, ловя на себе любопытный взгляд Ларисы.

— Художник! — отфыркнулся Степан, едва не подпрыгнув на жалобно скрипнувшем под его весом табурете. — Да у нас таких художников целый отдел! Таких уголовников рисуют, закачаешься. Вот, Борька Плюгаев, хороший парень. Ответственный, умный, не то, что некоторые, — понизил тон, красноречиво уставившись на возмущенного Ярослава.

— Папа!

— Степа! — возмутилась одновременно с дочерью Лариса, на что послышалось негромкое ворчание: