Таш робко улыбнулась:

– Тогда открой подарок.

Пока Найл разрывал упаковку, она подошла к заляпанному краской приемнику, пострадавшему во время покраски дома полгода назад, и щелкала переключателем каналов до тех пор, пока не нашла рождественские гимны.

– Какая прелесть! – Найл счастливо рассмеялся, когда с упаковкой наконец было покончено и в его руках оказалась небольшая, но очень изящная антикварная рамка с облупившейся позолотой. В рамке красовалась миниатюра, изображающая их вдвоем.

Таш переминалась с ноги на ногу под рождественские песнопения.

– Тебе нравится? Не кажется, что это с моей стороны немного… слишком? – Она ожидала ответа, затаив дыхание.

На прошлой неделе Таш провела немало времени в сомнениях: понравится ли ему такой подарок? Наконец ее лучшие друзья, Гас и Пенни, чуть ли не силой затащили подругу в антикварный салон, где заставили купить рамку (которая, если говорить откровенно, была для нее дороговата), пригрозив уволить с работы, если она не подарит Найлу эту вещь.

– Она потрясающая! – Найл повторил слова, сказанные Гасом и Пенни на прошлой неделе. – И такая маленькая! Я смогу брать ее с собой, где бы ни работал. Бог мой, как я люблю тебя, Наташа Френч!

Когда наконец он выпустил ее из объятий, гораздо более продолжительных и крепких, чем в любовных сценах из фильмов с его участием, Таш заметила два красных глаза, критически наблюдавших за ними сквозь кошачий вход. Птица курлыкала.

– Может быть, мы все же его впустим и накормим? – спросила она.

– Конечно, – кивнул Найл, продолжая разглядывать рисунок, – это чудесная мысль!

– Но что же мы приготовим на ланч? – Таш оглядывала кухню, где съедобной была только брюссельская капуста, купленная в супермаркете с рождественской скидкой и еще не распакованная. – Может быть, суп из брюссельской капусты?

Индюк, которого пустили в гостиную, топтался возле камина.

– Капуста так капуста, – снова согласился Найл. – Или лучше сходи к Гасу и Пенни, может, они одолжат продукты? А я пока разведу огонь в камине.

Он поставил миниатюру рядом со снимком Таш (фото было сделано на прошлогодних скачках, когда она на своем коне Снобе перепрыгивала каменную стену) и, отогнав индюка от камина, приготовился развести огонь.

– Но я не могу беспокоить их в рождественское утро, к тому же сомневаюсь, что они смогли зарубить свою индюшку.

– Уже день. – Найл посмотрел на часы. – Ничего страшного! Можешь пожелать Снобу и Горбунку счастливого Рождества и подарить Монкрифам подарки. Ты ведь забыла захватить их с собой прошлой ночью на мессу.

– Мы были на мессе? – Таш выглядела смущенно.

– Хм… – Найл кивнул, подошел к камину и бросил туда недокуренную сигарету. – Да, были. Таш, почему ты разрешаешь мне курить? Знаешь ведь, что я бросаю.

– Сначала ты сам должен этого захотеть. Я ведь сказала, что больше не намерена строить из себя полицейского и отнимать у тебя сигареты. Помнишь? Это было, когда ты на дне рождения Салли заперся в комнате Тома и курил «Ротманс».

– Ты такая хорошенькая после душа, прямо как русалка! Таш улыбнулась:

– Тогда я сейчас же плыву на ферму, скоро вернусь.


Часом позже Александра и Паскаль вошли в холодную гостиную и обнаружили там Найла, сидящего с сигаретой в руках и еженедельником «Малбери викли гэзетт» на коленях. Таш не было видно. Зато в пустом холодном камине огромный белый индюк, склонив голову набок, слушал рождественскую проповедь. Другой индюк, поменьше размером, фаршированный и замороженный, шипел жиром в микроволновой печи.

– Привет, Найл, дружище. – Рискуя испачкать кожаные итальянские сапоги ручной работы, Паскаль вошел в дом, перешагнув через лужу.

Найл не успел ничего ответить, поскольку в гостиную влетела Александра, перебивая мужа.

– Я оставила маму и Полли в машине – они играют в шпионов и отказываются выходить, пока не выявится победитель. Здравствуй, Найл, дорогой, с Рождеством!

Боже, ты еще в халате. Это наша вина, мы приехали раньше? Таш еще спит?

– Нет, милая Александра, вы даже опоздали, – Найл поднялся гостье навстречу и поцеловал в обе щеки, дивясь, что кожа у нее такая же гладкая, как у дочери. – И вы застали меня за молитвами: как-никак сегодня Рождество!

Он с сожалением поглядел на газету, которую не успел дочитать.

– Как благочестиво! – Александра смотрела на него с удивлением и легким недоверием.

– А Таш на ферме у Монкрифов: поздравляет с Рождеством своих лошадок и дарит им праздничную морковку.

– Как мило! Таш еще ребенком так заботилась о своих пони. – Александра отбросила со лба блестящие темные волосы и заметила индюка, жадно глядящего на брошенный рядом старый журнал.

– А это что – ланч?

– Нет-нет, – Найл указал на индюка в камине, как на нечто само собой разумеющееся, – это домашняя зверюшка. А ланч вон там! – удаляясь от гостей по лестнице, он кивнул на микроволновую печь.

– Да, ланч слегка заморожен, – сказал Паскаль, содрогнувшись, когда его рука, еще облаченная в перчатку, коснулась ледяной индейки.

– О, дорогой! – Александра, слыша шаги Найла в ванной наверху, растерянно огляделась по сторонам. – Это все очень романтично, но все же ваш дом – жуткая развалюха!

– Это просто свалка, ma cherie,[1] – раздалось переливчатое контральто, и в дверях появилась Этти Букингем в шубе из серой лисы и кокетливо сдвинутой набок шляпе из медведя. Это была удивительно эффектная восьмидесятилетняя старушка, с накладными ресницами и впалыми щеками, подчеркивающими высокие скулы. – Я приглашаю вас всех на ланч в местный отель.

– Глупости, мама, – мягко возразила Александра. – У тебя совсем нет денег. К тому же все столики наверняка зарезервированы в такой день. Паскаль что-нибудь приготовит.

Паскаль закатил глаза, вздохнул и, высоко подняв воротник роскошного кашемирового пальто, направился в крохотную кухню.

– Maman,[2] я принесла вино, – прочирикала Полли, пошатываясь под тяжестью двух огромных бутылок шампанского. Черноволосая девочка, хрупкая и прелестная, как Александра, была одета в костюм эльфа, а на хорошеньком миниатюрном пояске болтался маленький приемник.

– Ну что за прекрасное Рождество! Как мне все нравится! – Александра жизнерадостно засмеялась, освобождая дочь от слишком тяжелого для малышки груза.


– Ты была такая смешная на мессе! – рассказывала Пенни, когда они с Таш кормили Сноба, стараясь не уронить бокалы с вином, в которые любопытный конь так и норовил сунуть свой теплый нос. – Ты развалилась на церковной скамье и распевала во весь голос «Санта-Клаус приходит в город», в то время как священник читал, точнее, пробовал читать проповедь о любви к ближнему. Готфрид Пелгам просто давился от смеха.

– Рада, что вы повеселились, – мрачно пробурчала Таш, уворачиваясь от Сноба, который, привлеченный запахом яблочного шампуня, уже тянулся к ее волосам.

Гнедой жеребец, упрямый и норовистый (прямая противоположность своему соседу по конюшне Горбунку, спокойному и послушному), обиженно отступил назад, задев при этом хозяйку. Он стал сердито бить хвостом и рыть копытом землю.

Сейчас в конюшне оставались только лошади Таш: Сноб, потому что задира, и Горбунок, потому что бедняга повредил сухожилие. Остальные питомцы Монкрифов, дрожа от холода, что-то искали в стогах сена. Некоторые из них были покрыты попоной и напоминали боевых средневековых коней из исторических фильмов. Таш заметила, что лоток с водой снова замерзает, хотя Пенни совсем недавно разбила ледяную корку.

– Пойдем домой и нальем еще вина, – Пенни взяла Таш под руку. – Зои начала фаршировать гуся только полчаса назад, так что до ланча еще куча времени. Как же я рада, что ты живешь рядом с нами, Таш! Помнишь прошлое Рождество? Было так весело!

– Это точно, – согласилась Таш, вспомнив долгий рождественский обед, особенно приятный тем, что в ее обязанности входило лишь почистить капусту и помыть посуду. Сестра Пенни, Зои Голдсмит, потрясающе вкусно и оригинально готовит, и на рождественском столе тогда оказалась огромная индейка, начиненная яблоками, головками чеснока и, что самое необычное, зеленым перцем чили. А еще в прошлом году дети Зои поставили любительскую рождественскую пьесу с участием Найла – настоящей, живой кинозвезды. Гасу была отведена роль осла, в конце концов отбросившего копыта под весом Пенни.

Воспитание скаковых лошадей доставляло Монкрифам немало трудностей. Пенни и Гас были настоящие профессионалы, преданные своему делу. Однако трудолюбия и таланта недостаточно для содержания конюшни – требуется еще и спонсорская помощь. Но мало кто спешит вложить деньги в такую бездонную бочку, как покупка лошади (не менее десяти тысяч фунтов), плюс ее содержание (еще несколько тысяч в год). К тому же никто не может гарантировать, что лошадь завоюет награды, не получит травму или не израсходует слишком быстро свой потенциал. Немногие скакуны становились чемпионами, но Снобу это удалось. Таш много работала, чтобы ее гнедой жеребец выигрывал призы, становился все более любим и популярен у зрителей. Она знала, что ее конь – настоящий клад, и была рада работать рядом с рослыми светловолосыми Монкрифами, никогда не унывающими, даже если победа доставалась другим.

Сестра Пенни Зои жила с ними и выполняла функции повара, жокея и секретаря. В прошлом она была довольно известной журналисткой, имела связи в Лондоне, благодаря чему ей удавалось создавать конюшне необходимую репутацию. На Рождество в доме Монкрифов всегда собиралось много гостей, и этот год не стал исключением. В гостиной в ожидании ланча томилось уже восемнадцать человек, а Зои суетилась на кухне, колдуя над девятикилограммовой индейкой и двумя гусями, источающими ароматы на кухонной плите. Таш было жутко неловко выпрашивать у нее продукты для своего ланча.

– Мэтти тоже сегодня приедет? – спросила Пенни. Женщины шли мимо покосившегося дома, под ногами хрустела заиндевевшая трава. – Ты, наверное, готовишь для него соевое мясо?

– Боже, я совсем забыла! – ахнула Таш. – Он же всегда требует сразу несколько вегетарианских блюд!

Она подумала, что переоценила свои возможности, пригласив на рождественский обед мать со свитой родственников и брата со всем выводком. Пожалуй, зря она не согласилась провести Рождество в Ирландии с семьей Найла. Или просто не заперлась с ним дома в спальне на весь день. Любой из этих вариантов казался сейчас таким заманчивым!

– Пожалуй, мне пора, – Таш печально вздохнула. – Зная, насколько пунктуальна мама, можно догадаться, что она на подъезде к деревне, а братца, учитывая его трудности с ориентированием на местности, следует ждать приблизительно через час.

– Ну, зайди, выпьем совсем чуть-чуть! – В блестящих глазах Пенни сияла улыбка. – Ты еще не поцеловала Гаса и не забрала подарки!

– Боже, а я забыла свои подарки для вас дома, – простонала Таш.


Развернув дары, предназначенные для Пенни, Гаса и Зои, Полли с жадностью уставилась на те, что лежали под жиденькой, не украшенной елкой.

– Это тебе, maman? – спросила девочка, доставая из коробки прозрачное кружевное белье, которое Найл намеревался подарить Таш позднее, когда они останутся наедине.

– Не глупи, cherie, это для дам помоложе! – И Александра наполнила джин-тоником бокалы для себя и Этти, поскольку Найл, судя по всему, забыл о своих обязанностях галантного кавалера.

– Ну, не уверен… – отреагировал Паскаль на замечание жены, подмигнул ей и сдобрил оливковым маслом и розмарином скворчащий на сковороде картофель с чесноком.

Расположившись рядом с дочерью на неприбранном диване, Этти, поеживаясь от холода, разглядывала помещение. Приятель ее внучки, этот красавчик, до сих пор не переоделся, а ведь уже час дня! Этти, отметив про себя, что запах в гостиной слишком затхлый, прижала к груди не особо чистый стакан с джин-тоником: пристроить его на столе среди нескольких отвратительно грязных кружек она не решалась.

Найл, который наконец развел в камине огонь, курил уже пятую сигарету и пытался сварить себе и Паскалю кофе. А так как кофеварка сломалась еще на прошлой неделе, Найл старался процедить гущу через тонкую салфетку.

«Интересно, куда пропала Таш?» – раздраженно подумал он, когда во дворе послышался шум мотора.

Вслед за хлопком автомобильной дверцы раздались оживленные детские голоса. В окне возникло хорошенькое, раскрасневшееся от мороза личико Салли, и в следующий миг Мэтти с охапкой детских вещичек толкнул плечом дверь и ввалился в гостиную.

– Всем привет! – Он опустил упаковку подгузников возле двери и, стянув дурацкую тюбетейку, почесал затылок. – Как вкусно пахнет!

Тут его взгляд упал на бабушку, и этого хватило, чтобы он пришел в ужас.

Этти, в свою очередь, сердито посмотрела в его сторону. Она никогда не ладила с внуком.

– Мэтти, дорогой! – Александра соскочила с дивана и бросилась обнимать сына, который со смирением принимал свою участь.