Фиона Уокер - Скажи «да»

Таш посмотрела на Найла. Тот весело рассказывал матери, какие у них будут чудесные дети. Улыбка была накрепко приклеена к его лицу.

Наконец-то Таш стало ясно, почему он так отчаянно оттягивает время и много пьет. Найл просто не может сказать ей, что она потеряет Сноба. Он не может признаться, что половина ее строптивого чемпиона принадлежала Лисетт задолго до того, как он согласился сниматься в «Двуспальной кровати». Имея равные с ним права, Лисетт может запретить Таш участвовать в соревнованиях. Даже если произойдет чудо и Найл откупится от «Ура!», Таш все равно окажется в западне. Бадминтон будет для них со Снобом последним совместным соревнованием.

Таш опустилась на диван, стиснув пустую бутылку, как неопытный лыжник сжимает палочки, летя с крутой горы.

Кто-то сел рядом и осторожно разжал ее руки. Таш бессознательно смотрела в никуда. Ей было безразлично, что подумают о ней окружающие. Кто-то о чем-то ее спрашивал. Она не отвечала.

Только знакомый запах мужского лосьона заставил девушку прийти в себя.

Она смотрела на старый ковер под ногами и старалась не заплакать. Оставалось девять дней до того, как ее мир разлетится вдребезги.

– Все боятся первый раз выступать в Бадминтоне, – тихо сказал Хьюго.

– Почему ты решил, что я боюсь? – Таш старалась говорить равнодушно.

– Я думал, ты из-за этого так нервничаешь. – Он заглянул ей в глаза.

– Да, – пробормотала она. Крошка слетела с ее губ и упала в его бокал. Таш разозлилась. Это нарушило всю трагичность момента.

Притворившись, что ничего не заметил, Хьюго понизил голос, чтобы никто, кроме нее, не мог услышать:

– Таш, что с тобой происходит?

Она посмотрела на него и тут же отвернулась, боясь заблудиться в его глазах. В том, что ей нечего больше терять, тоже были свои плюсы.

– Если в этом году я выиграю Бадминтон, ты сделаешь для меня кое-что?

– Конечно, – тихо ответил Хьюго. Убедившись, что никто не слушает, Таш прошептала:

– Ты меня поцелуешь?

И, не дождавшись его ответа, она встала и ринулась прочь, стараясь уйти как можно быстрее и достойнее.

Когда они сели к столу, было уже очень поздно. Собралось столько народу, что ужин напоминал вечер в переполненном бистро.

Свечи, которые Руфус в начале вечера поставил на стол, уже догорали, а наглая кошка пробежала по скатерти, оставив следы грязных лап. Все, кроме матери Найла, тактично промолчали.

– О, да здесь прямо как у меня дома! – засмеялась миссис О'Шонесси. – Надеюсь, ты хорошо готовишь, Зои. Со мной, конечно, никто не сравнится, но попытаться потягаться можно.

Угощение Зои, как всегда, превзошло все ожидания. Салат из анчоусов был превосходен, но в нем оказалось столько чеснока, что у Салли из глаз брызнули слезы.

А Дэвид, который, не глядя, положил в рот сразу три зубчика, срочно ретировался в кухню.

Когда Зои подала рыбу в пряном соусе, в соседней комнате раздался телефонный звонок.

Гости, уже наевшиеся до отвала, наперебой предлагали свои услуги, но Гас их остановил:

– Сидите, я сам отвечу! – и поспешил из гостиной.

– Опять кто-нибудь из ухажеров Индии, – вздохнула Зои. – Они вечно названивают по ночам.

– Я хочу мобильник на восемнадцатилетие, – откликнулся Руфус. – Потому что Гас не просто зовет меня к телефону, а орет прямо в трубку: «Тебя Джейн! Это она плохо целуется?» Он ломает всю мою сексуальную жизнь.

– Какую, какую жизнь? – засмеялась Пенни, тщательно пережевывая петрушку, чтобы перебить запах чеснока. Руфус всех развеселил.

Таш еще была в кухне и раздумывала, что лучше сначала подавать: пюре из одуванчиков или спаржу с виноградом. Она слышала, как ругается Гас, откапывая продолжающий звонить телефон из-под бумаг. Подняв над головой поднос, Таш услышала, как он наконец взял трубку и весело поприветствовал кого-то (очевидно, хорошего знакомого). Однако скоро его голос стал не на шутку взволнованным и резким.

Когда Таш медленно, чтобы не уронить поднос, направлялась в гостиную, Гас обогнал ее, чуть не сбив с ног, и окликнул Хьюго.

Не уловив в его голосе тревогу, тот вышел в коридор и остановился, чтобы посмотреть, как Таш вынимает из-за пазухи просыпавшуюся туда с подноса спаржу. Хьюго был уже порядком пьян.

– Ты похожа на хорошенькую служанку. – В его глазах заплясали огоньки. – Будь внимательней с подносом!

– Совсем по Тому Джонсу, – пошутила она, пытаясь удержать равновесие.

– Ты про певца? – Хьюго смутился.

– Вообще-то я имела в виду книгу. – Таш опустила глаза.

Хьюго молча посмотрел на нее, а потом улыбнулся.

– Пожалуй, в этом году не я выиграю Бадминтон, – пробормотал он и пошел к телефону.

Таш старалась освободить место на столе, чтобы поставить поднос, когда в гостиную вернулся обеспокоенный Гас.

– Что случилось? – взволнованно спросила Пенни.

– Конь Хьюго, Бодибилдер, поранился в стойле. Дженни боится, что он сломал ногу.

Таш застыла, улыбка мгновенно сбежала с ее лица.

– Да ты что! – Стефан побледнел и выбежал из комнаты.

– Хьюго сейчас разговаривает с Джеком Фортескью, но действовать надо быстро. Он слишком пьян, чтобы садиться за руль. – Гас отчеканивал каждое слово. – Кто может отвезти его в Маккоумб?

– Я, – с надеждой вызвался Руфус. – Всегда мечтал поводить машину Хьюго!

– У тебя нет прав, – отрезал Гас. – Я тоже выпил лишнего. Кто из вас вел автомобиль? – Он смотрел на Дэвида и Лисетт.

– Хьюго, – ответила она. – Я думала, он не будет пить.

– Придется вызывать такси. – Гас в отчаянии посмотрел на часы.

– Нет времени, – возразила Зои. – Сколько ты выпила, Таш?

Таш прикусила губу, пытаясь вспомнить. Она была так занята, ухаживая за другими, что сама почти не пила.

– Где-то бокал, – ответила она. – Не больше.

– Отлично! Возьми «лэнд-ровер», – приказал Гас. – Стефан, возможно, тоже захочет поехать.

– Ты тоже с ними? – Пенни была обеспокоена.

– Конечно, черт возьми! – Гас уставился на жену. – Конь серьезно ранен. Возможно, он больше никогда не выйдет на манеж. Хьюго в ужасном состоянии.

Онемев от испуга, Таш прошла по коридору мимо кабинета, из которого слышался взволнованный голос Хьюго: он просил ветеринара дождаться его приезда. Ей казалось, что время остановилось: сердце сжималось от страха за Хьюго. Бодибилдер был большим и сильным конем, такой при хорошем уходе способен оправиться от травмы. К тому же он вряд ли мог серьезно пораниться в стойле. Тем не менее шансы Хьюго одержать победу в Бадминтоне сошли на нет.

Наконец он выбежал из дома и залез в кабину.

– Поехали!

– А Стефан и Гас? – Она обернулась. – Я думала…

– Я сказал, чтобы они оставались. Ну же, трогайся, или я сам сяду за руль.

Поездка была короткой и быстрой. Они оба молчали. Хьюго барабанил пальцами по приборной доске и курил сигарету за сигаретой. Казалось, даже природа почувствовала его горе.

Заглушив мотор, Таш торопливо выбралась из автомобиля и удивилась мертвой тишине. Не было слышно лая собак, ржания лошадей, не работало радио. Даже прожекторы были выключены. В темноте горел только тусклый свет наружных фонарей.

Таш похолодела: если бы Бодибилдеру сейчас оказывали помощь, было бы больше света, больше шума, больше суеты.

Она топталась возле «лэнд-ровера», не зная, как поступить. В другом конце двора мелькнул силуэт Джека Фортескью. Качая лысой головой, он направился к ней.

– Это ты, Таш? Что ты здесь делаешь?

– Я привезла Хьюго. – Таш заметила, что на ветеринаре был выходной костюм, наверное, его вызвали из гостей.

– Черт! – Джек потер лоб. – Нам пришлось усыпить коня десять минут назад.

– Это невозможно, – ахнула Таш, – он ведь всего лишь поранился!

Джек уже спешил к конюшне. Спотыкаясь, Таш бросилась следом.

– Лошадь была в агонии, – бормотал ветеринар сквозь зубы. – Я сам принял решение. Хьюго был в пути, я не мог с ним посоветоваться. Травма была слишком серьезная, пойми, Таш. – Он проскользнул в стойло, закрыв за собой дверь.

На какую-то секунду Таш увидела Хьюго, обнимавшего темную голову своего коня.

Она опустилась на капот «лэнд-ровера» и посмотрела на сумрачное поле. Всего несколько недель назад Таш приняла вызов, брошенный Хьюго, и легкомысленно выехала туда на огромном мотоцикле. Тогда она еще собиралась замуж за Найла, тогда она еще была счастлива. Воспоминания оказались мучительными, и она закрыла лицо руками.

– Хочешь чаю?

Таш подняла глаза и увидела заплаканную Дженни. Девочка выглядела непривычно без неизменной бейсболки. Таш покачала головой.

– Мне так жаль Бодибилдера, – всхлипнула она. Дженни громко высморкалась и показала на вагончик:

– Хьюго там? Таш кивнула.

В голосе Дженни слышались слезы:

– Бодибилдер был просто зверь, но мы все его любили, потому что Хьюго тоже его обожал. Он очень тяжело переживал, когда узнал, что у Бода началась навикулярная болезнь, а теперь еще это!..

– Что ты такое говоришь? – Таш ужаснулась.

– У Бода была навикулярная болезнь, Таш, – тихо сказала Дженни. – На ранней стадии. Джек сообщил Хьюго об этом пару месяцев назад. Сразу после гибели Серфера.

– О боже! – Таш прижала ладонь к губам.

– Джеку пришлось его усыпить. Выбора не было. Бедняга пытался встать, даже уже накачанный болеутоляющим. Выкарабкаться он бы все равно не смог. Не с этим заболеванием.

Навикулярная болезнь – один из самых тяжелых недугов, поражающих лошадей. Она встречается крайне редко, сначала поражает копыта, развивается очень медленно. Болезнь сопровождается сильной болью. Ее можно притормозить диетами и лекарствами, но исход всегда летальный. Для такого коня, как Бодибилдер, который жил соревнованиями, она означала конец всего.

– В Бадминтоне Бод должен был выступать в последний раз. – Дженни вытерла глаза. – Боль стала бы невыносимой уже очень скоро. Даже специальная ковка не смогла бы помочь.

Наконец появились Хьюго и Джек Фортескью. Они о чем-то тихо разговаривали, потом ветеринар похлопал Хьюго по плечу, вручил ему какие-то бумаги и направился к своей машине. Хьюго запер дверь в стойло и на минуту прислонился к ней лбом. Потом сел рядом с Таш на капот и попробовал закурить. Его руки так дрожали, что он выронил сигарету.

– Скоро начнется гроза. – Он посмотрел на небо.

Таш кивнула, она сейчас просто не могла говорить. Слова сочувствия застревали в горле, она чуть не плакала. Ей казалось странным его спокойствие, наверное, это шок.

– Ты останешься ненадолго? – спросил Хьюго.

– Конечно.

– Не бойся, я не задержу тебя. – Его тон был ледяным. – Понимаю, ты хочешь поскорей вернуться на вечеринку к дорогому Найлу.

– Я не поеду к Монкрифам после всего, что случилось, – Таш покачала головой. – Лучше сразу домой.

Несколько минут он молчал, затем вытащил очередную сигарету и посмотрел вдаль. Его лица не было видно. И вдруг Хьюго схватился за голову и застонал. Это был долгий, жалобный звук, самый печальный из всех, что когда-либо слышала Таш.

– Не верю, что это все произошло со мной, – прошептал он. – Какой ужасный год!

Таш видела, как напряглись его мышцы.

– Я обожал этого коня, Таш, – его голос был приглушен. Она догадывалась, что Хьюго плачет. – Бод был таким упрямым и таким талантливым! Как это тяжело…

– Я знаю. – Она погладила его по плечу.

Они сидели так долго: Хьюго – убитый горем, а Таш – онемевшая от отчаяния. Ветер усилился, тучи нависли над землей, закрыв небо.

Наконец он взглянул на нее.

– Это худший год в моей жизни, а сейчас еще только май. – Он провел рукой по волосам. – Посмотрим, чего еще я могу лишиться до декабря. Я уже потерял своих лучших лошадей, свое сердце и свой дом. Ты пойдешь со мной в постель? Мне плохо.

На какой-то момент Таш решила, что ослышалась.

– Ты пойдешь со мной в постель? – повторил он низким голосом.

Она ждала этих слов полжизни, и вот они прозвучали среди этой ужасной ночи.

– Нет, – голос Таш был тверд, она не отводила глаз.

– Нет?

– Нет, – повторила она и вздрогнула, когда следующий раскат грома раздался совсем рядом.

– Хорошо, – он отвернулся. – Я думал, ты поэтому сейчас здесь.

Таш вздохнула:

– Пожалуйста, Хьюго, не начинай все сначала. Не сегодня.

– Что «все»? – спросил он. Молния осветила его бледное лицо и красные глаза.

– Ты постоянно говоришь, что я бегаю за тобой. Это больно и унизительно. Перестань.

– Ты сама попросила поцеловать тебя, если ты выиграешь Бадминтон, – отрезал он.

Прищурившись, Хьюго смотрел ей в глаза.

– Просила. – Таш смущенно уставилась на мятежное небо. – Прости, это было глупо. – Она убрала волосы с лица.