– Что-то я не пойму: мужик твой где? – Мама, воодушевленная перспективой пообщаться с зятем, ближе к полуночи начала волноваться, что концерта не будет.

– На работе, – ответила Галя, понимая, что на этом Светлана Николаевна не успокоится.

Досидев до часа ночи перед телевизором, клевавшая носом мама встряхнулась и устроила концерт, не дожидаясь гвоздя программы.

Она требовала немедленно позвонить Жене на трубу и выяснить, чем он занят.

– Он просил не беспокоить, – вяло отнекивалась Галя, зная, что для мамы это не довод. – Товар считает, собьется.

– Чушь какая! – безапелляционно заявила Светлана Николаевна и начала набирать номер.

– Мама! – Галя выдернула телефон из розетки. – Ты русский язык понимаешь?

– Я понимаю не только русский язык, но и много чего еще! – взвилась теща, лишенная любимого развлечения.

И понеслось. Не обладая особым запасом слов и фактов, Светлана Николаевна до самого утра ходила кругами вокруг двух основных тем: Галиных рогов и своей правоты. Адреналин придавал ей сил, а горячий кофе помогал не потерять голос и выдержать многочасовой марафон.

Когда в восемь утра в замочной скважине заворочался ключ, Галя уже совершенно ополоумела от бессонной ночи и маминого голоса. Она ощущала себя старой осиной, в которой дятел выдолбил дупло.

– Вот! – воскликнула мама. – Приперся! Правильно, нечего ему дома по ночам делать. Ты себя в зеркале видела? Под глазами синяки, волосы всклокочены, неумыта, ненакрашена! Разве ты женщина? Ты тут кухарка и уборщица.

Самое обидное, что сказано это было довольно громко, и Женя, конечно же, все слышал.

– Здравствуй, зятек!

Светлана Николаевна уплыла в коридор, а у Гали уже не осталось сил защищать супруга. Она решила отсидеться в кухне, потом выпроводить всех на заработки и лечь спать. Жене она верила. В конце концов, мамины набеги случались не так уж часто, и в перерывах между ними можно было пригладить перышки и прийти в себя.

– Здрасьте, мама! – Голос мужа звучал бодро. И немудрено – основную часть выступления он пропустил и теперь, как «Титаник», плыл на айсберг, прятавший от ночного труженика свой главный сюрприз. – Чем обязаны?

– Соскучилась, – ядовито прошипела теща.

– Давно скучаете?

– Со вчерашнего вечера!


Женя был уверен, что все хорошо придумал. Объяснения собственных отлучек казались ему вполне логичными, да и Галя принимала их спокойно, не задавая лишних вопросов. С ней было легко, даже жаль бросать, но он уже все решил. По совету Толика Евгений не торопился, наслаждаясь запретной любовью. В этом была какая-то пикантность и юношеский азарт. В его жизни было мало встрясок, а Валя представлялась волшебным приключением, которое хотелось продлить. Вероятно, Толик прав: после женитьбы не будет уже той остроты, что давала сейчас вкус к жизни. Женя и сам это знал, опираясь на свой семейный опыт. Семья – прежде всего быт, будни и привычка. Разумеется, с Валентиной все будет не так, как с медлительной и скучной Галей, но все же… Консерватизм, въевшийся в кровь, не позволял Жене сделать последний решительный шаг, хотя Валя торопила, намекая, что долго ждать не собирается. Нащупав его слабое место, она длинно и мечтательно рассуждала о том, что ей пора рожать. Семья без ребенка была неполноценной, Женя и сам это понимал. Таким образом, их с Галей союз можно было не считать семьей. А вот с Валентиной… Толик опустил друга на землю, ярко и хлестко охарактеризовав семейную жизнь после рождения наследника:

– Вообрази, что минимум год у тебя в квартире «жигуль» с неисправной сигнализацией и несадящимся аккумулятором, вместо жены – дойная корова, которая не дает трогать ее за вымя и лягается, батареи в обгаженных пеленках, а все разговоры только про зубы, сопли и прыщи на попе.

– На чьей? – удивился Женя, очень живо и выпукло представив эту изумительную картинку.

– Вполне возможно, что и на твоей!

Ребенка он хотел, но все вышеперечисленное лучше бы оттянуть на неопределенный срок. Пока Женю устраивала покорная Галя, вкусно кормившая и крахмалившая рубашки, и страстная Валя, которую саму надо было кормить в ресторанах, зато потом она с лихвой компенсировала затраты.

Испортить малину могла только настырная теща. И она ее с энтузиазмом портила.


– Как трусы, не пропали? – заботливо поинтересовалась Светлана Николаевна.

– А что им сделается, резинка крепкая, – подозревая подвох, осторожничал Женя.

– Ну, это смотря кто за нее дергает, – с намеком констатировала теща и уточнила: – Я про товар. Или ты забыл, что по ночам товар считаешь?

– Товар на месте, не волнуйтесь!

– Да я-то не волнуюсь! – взвизгнула Светлана Николаевна. – Что мне волноваться? Приходит зять под утро и говорит, что всю ночь трусы считал! Какие тут поводы для волнения? Что ты, милый! Кормилец ты наш и поилец! Только если ты по ночам трусы считаешь, то когда же ты мне внука делать собираешься? Или, может, думаешь, что дети сами заводятся, как тараканы? Так я тебя разочарую! Хотя тараканы при таком засранстве у вас уже завелись. А вот детей-то что-то нет!

Галочка тихо заплакала в комнате. В своем неукротимом желании сказать гадость Светлана Николаевна не щадила никого. Скандал получился безобразным. Женя орал, что теща лезет не в свое дело, а если ее так волнуют внуки, то пусть не ищет причину в нем, а поинтересуется у дочери. Светлана Николаевна верещала, что не потерпит в своей семье блудливых кобелей, к коим причислен и Евгений, считающий, что все вокруг такие же слепые дуры, как и его жена. В общем, высокие переговаривающиеся стороны к консенсусу не пришли, зато всласть накричались и высказали друг другу взаимные претензии.


Теперь, кроме мамы, еще и Наташка будет в курсе событий. Как часто самые нелепые и подозрительные поступки окружающих имеют вполне обоснованные объяснения. Зачастую очень простые и лежащие на поверхности. Если давать волю фантазии, то можно разрушить все, а если верить близкому человеку, то можно жить долго и счастливо. Конечно, Наталья придерживалась иной точки зрения, но это было ее личное дело.

Странно, но Скачкова не торопилась обсуждать подоплеку Жениного поведения. Похоже, она и впрямь образумилась и перестала лезть в чужую семейную жизнь. Во всяком случае, разговор крутился вокруг моды, последних сплетен и прочей дамской дребедени.

После одиннадцати часов вечера Галина перестала ждать Женю, поняв, что теперь он может прийти только утром, и быстро постелила Наташке в кухне.

– Я что-то устала, – виновато сказала она. – Пойду, прилягу.

– Ага. Я тоже, впереди тяжелые выходные, надо набраться сил, – хихикнула Наталья.

Хихиканье далось ей с трудом. Внутри все кипело и клокотало. Длинного тощего Женю хотелось завязать в узел и от души попинать каблуками. Галина покорность бесила ее невероятно, хотя объяснение напрашивалось само собой: подруга боялась остаться одна. Она вбила себе в голову, будто никому, кроме Жени, не нужна, поэтому и вцепилась в него, как одноногий инвалид в костыли.


Около полуночи, когда Галя тоскливо сухими глазами смотрела на плавающие по потолку полосы света и старалась ни о чем не думать, а Наташка выстраивала план морального шантажа и запугивания подружкиного мужа, Женя неожиданно вернулся. Галочка с Наташкой вылетели в коридор, где благополучно столкнулись, застыв в приветственных позах.

– Оба-на! – потрясенно прошептал он, в сумерках прихожей принявший Наташку за Валентину: комплекция у них была примерно одинаковой, длина волос тоже. Тем более что Валя давно грозилась поговорить с Галей в открытую. Женя трусливо отговаривал подругу от решительных действий, опасаясь мести тещи, и вместе с тем надеялся, что Валя все-таки снимет с него эту неприятную обязанность.

– Ты как здесь? – заплетающимся языком выговорил Евгений, пытаясь осознать, как Валентина, от которой он только что уехал, умудрилась обогнать его и материализоваться в квартире в ночной рубашке.

– В гости пришла, – нахально заявила девица, и мираж рассеялся. Голос был Наташкин.

Женя включил свет, и на мгновение все зажмурились. Скачкова, настроенная весьма воинственно, сориентировалась быстрее:

– О, хозяин вернулся! Устал?

– Устал, – промямлил он.

– Работал? – не унималась Скачкова.

– Работал! – с вызовом произнес Женя.

Галочка торопливо нырнула в кухню греть кулебяку, сворачивать Наташкину раскладушку и накрывать на стол.

– А что так рано? – Наташка взяла его за грудки и с ненавистью тряхнула.

– Э, ты осторожнее, – вяло отпихнул ее Женя.

– Что, у Вальки критические дни?

– А ты откуда знаешь? – Он ошарашенно присел и машинально начал дергать шнурки, собираясь с мыслями.

– Про дни?

– Про Вальку!

– Не ори! – Скачкова отвесила ему затрещину так, что мотнулась голова.

Женя покорно затих, непонимающе и заискивающе таращась на гостью. Теперь от его решительности не осталось и следа. Ему хотелось любой ценой избежать объяснения с Галиной.

– Она не знает? – прошептал Женя и умоляюще уставился на Наталью.

– Если узнает, то я тебе все оторву. Подчистую. Веришь?

– Верю.

– И тогда ты будешь не нужен не только своей сельской чувырле, но и Галке!

– Не нужен, – согласно закивал деморализованный мужик, пытаясь уползти от разъяренной Наташки.

– Что у тебя с ней? – Она схватила его за остатки волос и резко дернула к себе.

Боль полоснула по сознанию, и он опомнился. Отбросив Наташкину руку, Евгений поджал губы и прошипел ей в лицо:

– Не твоего ума дело!

Он уже понял, что Гале она ничего не скажет.

Проклиная себя за мягкотелость, препарируя свою совесть, ненавидя всех мужиков и мерзкого, худосочного Женю в частности, Наташка до утра проворочалась на раскладушке, надеясь, что тот выйдет, чтобы продолжить диалог. И тогда она скажет ему все, возможно, даже ударит. Возникнет скандал, и все выяснится само собой. Признаваться Галочке было страшно, но еще страшнее было молчать. Женя не вышел.

Утром Наталья быстро собралась и ушла, захлопнув за собой дверь.


Ждать и догонять – последнее дело. Валентина не готова была ждать. Ей хотелось столько всего успеть. Женя был лишь первой ступенькой на пути к звездам, которые, к сожалению, сияли на недосягаемой высоте, и ступенек к ним вело великое множество.

– Когда ты поговоришь с женой? – требовательно сдвигала она красивые брови, преграждая доступ к телу.

– Скоро. – Женя, руки которого безжалостно отталкивались упрямой Валечкой, вытягивал губы дудочкой в надежде дотянуться хотя бы ими. – Ну, ягодка, потерпи немного.

– Я уже давно терплю, – напоминала Валентина. – Столько нормальные люди не терпят. Другая уже давно бы тебя бросила. На фиг.

«На фиг» Женя не хотел. Ссориться с Валентиной в его планы тоже не входило. Но и рвать с Галиной было страшно. Позитивные моменты всегда уравновешивались здоровенным шматком негатива, не давая человеку насладиться безоблачным счастьем.

– Я все продумал, – врал Женя, тесня оборону. – Осталось совсем чуть-чуть. Ты мне веришь?

Валя не верила и не скрывала этого.

Она не верила в его решительность, силы и организаторские способности. А еще она не очень-то верила в его здравый смысл. Жена, она же соперница, постоянно терлась рядом и вполне могла, заподозрив неладное, сподвигнуть простоватого супруга на срочное приобретение квартиры. Конечно, Валя была о Галине невысокого мнения: а что думать о женщине, которая верит в ночные переучеты товара? Но у этой кулемы могло хватить серого вещества, чтобы застолбить жилплощадь.


Будучи девушкой целеустремленной, Валентина не собиралась следовать примеру российской интеллигенции и размышлять о вечном. Переломить ситуацию в свою пользу можно было лишь действием. Все ресурсы физических действий она уже исчерпала, поэтому обратилась к помощи высших сил. Пошуршав бесплатной газетой рекламных объявлений, Валентина провела поверхностный маркетинг услуг магов, волшебников и прочих фей, обещавших полный список благ согласно прейскуранту. Не найдя особых различий в перечне возможностей, она методично обзвонила всех, выявив наиболее приемлемую с точки зрения ценообразования колдунью. Валя, выросшая в сельской местности, где бабка-знахарка считалась большим авторитетом, верила в магию лягушачьих шкурок, вонючих травок и невнятного бормотания. То, что к колдунье была запись аж на неделю вперед, добавило надежд и укрепило веру в благополучный исход.


В назначенный день Валя стояла перед обычной пятиэтажкой, стараясь угадать, из какого именно окна вылетает по ночам на помеле уважаемая Инесса, секретарь которой замогильным голосом пообещала девушке «исполнение всех мечт». Окошки выглядели банально, отчего у Валечки внезапно испортилось настроение.

«Еще надует», – опасливо подумала она, но отменять визит побоялась.

Инесса оказалась обычной полноватой тетенькой в балахоне, расшитом всякой поблескивающей чепухой. Ее помощница, сухопарая дылда с неумеренным макияжем на увядшем лице, провела Валентину по узкому коридору и втолкнула в полутемную душную комнату, где среди горящих свечей и жутковатых настенных масок восседала сама Инесса, возложив пухлые руки на обшарпанный журнальный столик. Посреди стола красовался ионизатор воздуха в виде магического шара. Такие ионизаторы продавались повсюду. И сей факт окончательно подкосил веру Валечки в могущество сидящей перед ней дамы.