— О, Дашенька, здравствуйте, — расплылась Анна Гавриловна в улыбке. Даша-авантюристка не потерялась.

— Здрасьте, Анна Гавриловна, здрасьте, Олег Владимирович. У вас тут заседание кафедры в неформальной обстановке?

— Нет, мы здесь отлавливаем студенток, которые бегают по магазинам вместо лекций, — вернул ей шутку Олег. Анна Гавриловна рассмеялась.

— Дашенька, да вы в этом платье просто красавица. Взгляни, Олег Владимирович.

Олег Владимирович изобразил равнодушное одобрение и поспешил ретироваться.

— Любопытно, ой, как любопытно, — произнесла в пространство Анна Гавриловна.

Сияющая елка, праздничный стол, искры веселья, а на манеже все те же: Ирина с Андреем, Женя и Слава, Игорь с Ладой. Теперь уже Даша чувствовала себя в компании совершенно непринужденно, щебеча с дамами и перекидываясь шуточками с господами. Глядя на это, Олег подумал, что давно он не испытывал такого новогоднего настроения, сочетающего абсолютное удовольствие от жизни с легким, почти неуловимым оттенком предвкушения чего-то неведомого, еще не испытанного, до сих пор не прочувствованного.


Как ни крути, а новизна отношений постепенно стирается, как позолота с елочной игрушки. И тогда порой выясняется, что вскружившая мужчине голову нимфа еще ничего не знает о жизни, общие интересы отсутствуют, и с ней просто не о чем поговорить."…Мне наскучили, однако, Вы. Чемодан. Вокзал. Домой", — частенько, ох частенько пылкие романы заканчиваются на такой ноте. Но не всегда…

Даша впитывала с азартным любопытством все, чего не знала (просто мечта педагога!). Она давно щелкала, как орешки, тесты Фишера и распределения Стьюдента, но еще не умела на глаз прикидывать значение хи-квадрат; лучше Олега ориентировалась в авторской песне, но еще не открыла всех прелестей французского шансона; не разбиралась в винах и ни бельмеса не понимала в бридже. Другими словами, наблюдался простор для деятельности продвинутого наставника. Олегу и Даше вместе было интересно, весело, тепло; находилось, о чем поговорить и о чем — помолчать. Отношения плавно катились к первой годовщине.


Глава 18


А мы уходим налегке, мол, туда-обратно,

Возвращаемся не те, что ушли когда-то,

Порой не все и не туда возвращаемся,

На всякий случай, навсегда попрощаемся.

"Коридор"


Летняя сессия обещала быть тяжелой, и с начала мая Даша сидела безвылазно в общаге, чтобы не отвлекаться на Олега. Соседки тоже корпели над лекциями, прерываясь только на причитания о тяжкой студенческой доле. Особенно усердствовала с причитаниями Оля-старшая, которой предстоял экзамен по многомерным методам у Олега.

— Дашка, ты не знаешь: с этим Мельниковым как-нибудь договориться можно? — осенила ее однажды мысль.

— Знаю, конечно можно. Теорию рассказать, задачи решить — и вы с ним отлично договоритесь.

— Нет, как-нибудь так… чтобы без теории и задач… — задумчиво тянула Оля.

— Ну что ты ему можешь предложить? Денег не берет, подарков не принимает, девочками не интересуется, — со вздохом перечислила Даша.

— Точно не интересуется? — со смесью надежды и сомнения уточнила Оля.

— Точно! — отрубила Даша, усмехнувшись себе тихонько. Потом ее задавила жалость, и Даша предложила, — Давай, я тебе завтра объясню, как задачи решать, а с теорией сама что-нибудь придумывай, «бомбы» или «шпоры».

"Шпоры" у Оли были готовы. Однако, решение задач застопорилось почти сразу. Оля не могла справиться с элементарными приемами матанализа. Просто не умела. На то, чтобы втолковать ей эти азы, требовалась прорва времени, которого уже не было — экзамен предстоял на следующий день.

— А как ты «вышку» три семестра сдавала?! — поразилась Даша.

— Как-как, родители помогли…

— Хрен знает что творится! Человек приходит изучать «многомерки» и при этом не может рассчитать производную по двум переменным! Даже по одной — и то не может! — возмущалась Даша.

— Не все же такие «пентиумы», как ты, — обиделась Оля.

— Для этого не надо быть каким-то «пентиумом»! Достаточно было чуть-чуть голову поломать на первом курсе, на втором все уже понималось бы само собой, и сейчас бы не мучилась.

— И что теперь будет? — заныла Оля.

— Или кто-нибудь из группы поможет, или Мельников будет добрый, тебя, дуру, пожалеет и поставит тройку просто так, или ты будешь учить и сдавать эти «многомерки» до осени.

На экзамен, видимо, чтобы повысить вероятность преподавательской доброты, Оля отправилась в юбке по самое "руками не трогать", благо, ноги из-под этой юбки выглядывали действительно шикарные. Даша усмехнулась и взялась за тетрадь. Теоретически Оля должна была вернуться в середине дня, и после трех часов соседки забеспокоились. Она появилась только в пять, разулась, прошла к своей кровати и рухнула на нее ничком. Все молча. Через пару минут послышалиь всхлипы.

— Олечка, что случилось? — подскочила к ней младшая.

— Не сдала? — спросила Даша.

— Сдала, — и новый всхлип.

— Ну, и что тогда ревешь? Почему так поздно? Спрашивал долго?

Ни с того, ни с сего Даша пробрала дрожь — как под взведенной гильотиной.

Оля повернула к ним зареванное лицо и выкрикнула:

— Он меня оттрахал!

Лезвие со свистом опустилась, перерезая кожу, мышцы, ломая шейные позвонки.

Имено такое непередаваемое ощущение испытала Даша после слов Оли. Она решила, что недослышала или неправильно поняла плачущую соседку.

— Что сделал?

— Оттрахал. На столе в пустом кабинете. А потом сказал: "Ну, на троечку сойдет, давайте зачетку", — Оля снова залилась слезами.

— Вот и верь после этого людям, — пробормотала Даша.

Ее отрубленная голова каталась по полу, моргая.

— Девочки, а не наклюкаться ли нам?

— А тебе-то с чего? — удивилась Оля-младшая.

— Недавно я разочаровалась в мужчине своей мечты! — провозгласила Даша с комичной патетикой.

Сказано — сделано. Как наименее страдающая, Оля-младшая была отправлена в магазин, Оля-старшая шмыгнула в душ, а Даша курила в коридоре одну за другой. "Ну не может такого быть!" — говорила она себе. "А кто прошлым летом ехал в ресторан и думал, что не может такого быть? Возможно все", — возражал внутренний голос. "Но как же так?!" — продолжала она этот диалог. "А вот так! Легко и непринужденно", — отвечал голос-реалист. "Ну не может такого быть!" — и все начиналось сначала.

Младшая Оля вернулась из магазина, старшая выбралась из душа, и возлияние началось. Уже несколько раз они впили "за нас с вами и за х… с ними", по третьему кругу отчехвостили всех парнокопытных на букву «м», и когда Оля-старшая в очередной раз начала жаловаться на хамство препода-сластолюбца, не вынесла душа поэта.

— Да заткнись ты, дура! — закричала Даша. — На что ты рассчитывала, когда приперлась на экзамен почти без юбки и начала предлагать интим?! Он должен был сказать "Как можно, я же святая!"? Или ты рассчитывала на шампанское, ласку и смазку?

— Не знаю, — пролепетала Оля.

— Вот за что боролась, на то и напоролась, — мстительно заключила Даша и вышла в коридорчик.

За сигаретой снова накатило: "Не может такого быть!" — "Все бывает". В тридцать лет суждениям филейной части доверяют больше, чем непроверенной информации, выданной в состоянии, близком к аффекту. Да и к тому, что все бывает, относятся вполне философски. А двадцатилетние девчонки, даже если они гордятся широтой своих взглядов на жизнь — существа ранимые и категоричные.

Мужская верность — явление такое же спорное, как и жизнь на Марсе. Оптимисты утверждают, что она есть, и они даже лично с ней сталкивались, пессимисты возражают, что это легенда, которую тоже придумали русские. Даша всегда относила себя к оптимистам. Однако же, сегодня оптимизм валялся в глубоком нокауте, а широта взглядов нервно курила в сторонке.


Олег шагал по квартире, пытаясь успокоиться. Куда там! "Невероятно! Не может такого быть! Хотя… все-таки четырнадцать лет прошло — мог и забыть. Но ведь не должен был, по идее… А если это правда?" — теснились у него в голове мысли. Пометавшись несколько минут, Олег взялся за мобильный — позвонить Даше. "Абонент временно недоступен", — невозмутимо прогундосила сотовая девушка.

"Ну да, абонент мой занимается, у нее же завтра нечто страшное, вспомнил Олег, — а тут я со своими новостями. Завтра, наверное, увидимся — тогда и поделюсь".

Сегодняшний день начался для Олега со звонка сестры, раздавшегося в тот момент, когда он собирался в университет.

— Олеж, у нас проблема, разговор не телефонный, но требуется твое присутствие.

— Когда требуется?

— Чем скорее, тем лучше! — выпалила Ирина.

— Ир, у меня скоро экзамен, если завкаф подменит, то я приеду через сорок минут. Если не сможет — задержусь.

— Ладно, буду ждать и надеяться.

Михаил Васильевич согласился взять экзамен на себя, и Олег поехал к сестре. Та встретила его вместо приветствия шепотом:

— Наконец-то!

— Что случилось? — спросил Олег.

— По твою душу приехала Лариса!

— Какая еще Лариса? — удивился Олег.

— Мельникова. Твоя бывшая жена. Сидит в гостиной, говорит, что не уедет, пока не пообщается с тобой.

— Интересно девки пляшут, — пробормотал Олег и шагнул навстречу прошлому.

Время обошлось с Ларисой очень даже ласково: на идеальном славянском лике не было морщинок, фигура осталась аппетитной, буйные светлые кудри сменил тяжелый пучок.

— Здравствуй, Олежа, — мурлыкнула она, — рада тебя видеть.

— Здравствуй, Лара, не могу ответить тем же. Зачем приехала?

— Олег, тебе необходимо знать одну вещь.

— Ну, если необходимо — продолжай.

Лариса смиренно вздохнула, выудила из сумочки какую-то бумажку и протянула ее Олегу. Это была фотография темноволосого худенького мальчишки лет двенадцати.

— Вот.

— Лара, что значит «вот»?

— Это наш сын, Сашенька.

Олег не подпрыгнул от восторга. Он давно уяснил, что верить Ларисе на слово, мягко говоря, неразумно.

— Откуда он взялся через пятнадцать лет после развода?

— Родился тринадцать лет назад, — невозмутимо ответила Лариса.

— Тринадцать, говоришь? — Лариса кивнула. — Тогда ты не по адресу.

— Ты уверен?

— Лара, ты же физмат окончила, тринадцать от пятнадцати отнять в состоянии. Сколько получается? Два. Даже я знаю, что беременность протекает несколько быстрее.

— Какие мы рассудительные, — усмехнулась Лариса. — Нужно отнимать не ровно тринадцать, а тринадцать лет и три месяца, и не от пятнадцати, а от четырнадцати.

— Почему от четырнадцати? — оторопел Олег.

— Ты еще спрашиваешь?! Хочешь сказать, что не помнишь, как приезжал ко мне через год после развода?

— Не помню.

— Конечно, ты тогда был пьянее сапожника. Но все, что положено, сделал еще лучше трезвого.

Вот теперь картинка складывалась почти логичная.

— И все-таки я об этом случае не помню ничего, — упорствовал Олег.

— Ха! С вечера ты не помнил, что мы развелись, а с утра — как оказался у меня, — с торжествующей ехидцей отвечала Лариса.

Картинка сложилась, и Олегу оставалось только таращиться на нее. Но он решил потрепыхаться.

— Ладно, давай проведем экспертизу и потом решим, что нам делать.

— Какую еще экспертизу?! — возмутилась Лариса.

— Генетическую. На установление отцовства.

— Зачем?

— Давай без дурацких вопросов. Неужели ты думала, что я так сразу тебе и поверю? — Лариса с сомнением покосилась на него и промолчала. — Дай мне номер телефона, когда договорюсь насчет экспертизы — свяжусь с тобой, — продолжал Олег.

— Этим ты оскорбляешь меня и ребенка! — обиженно заявила Лариса.

— Если потребуется — извинюсь.

Выслушав от Олега изложение беседы после того, как Лариса ушла, Ира заявила, что "эта прошмандовка" собирается повесить на него чужого ребенка.

— Ириш, а если он все-таки мой? Пусть я ничего не помню, но могло и такое случиться, — задумчиво ответил ей Олег.

Он до вечера ездил по городу, пытаясь привести мысли в порядок проверенным способом, но в итоге только устал и теперь ходил из угла в угол, пытаясь освежить память или прийти к какому-нибудь выводу. Додумался Олег только до того, что не стоит говорить об этой ситуации Даше. Во всяком случае, пока не внесена ясность. Одно дело — сообщить о внезапно появившемся сыне, и совсем другое — рассказать, что не помнишь, приложил ли руку и прочие фрагменты тела к его зачатию.

* * *

— Ну, и что ты натворил?! Какого черта ты вмешиваешься в чужие игры, придурок?