Маша опустив глаза, с трудом перевела дух.

На следующем панно была изображено растянутое в четыре стороны за привязанные к рукам и ногам колючую проволоку женское существо с головой насекомого, пронзенное насквозь мужским половым органом, вышедшим из ее горла наружу. Третий заключительный шедевр извращенца представлял собой стилизованную плетенку, лесенку, узлами которой являлись разверзнутые ягодицы, с торчащими из них неизменными членами. Икона торжествующего гомосексуализма.

Мужской детородный орган, распятая женщина и торжествующий Сатана были лейтмотивом всех трех полотен. Сначала от их количества во всевозможных интерпретациях становилось откровенно душно. Но не надолго.

Маша была потрясена. Она не понимала, что с ней происходит. Поступившая к горлу тошнота прошла, вместо нее все тело охватил адский жар, она не могла отвести глаз от изучения деталей картин… Она открывала один за другим незамеченный ранее ракурс или сюжет. Казалось, что картины оживали, детали меняли расположение, существа позы. Ее рациональный разум был изгнан, она готова была вечно стоять в центре зала и без конца разглядывать каждое из трех панно по очереди. А потом в полном изнеможении подойти к первому с изображением козла и прильнуть к нему обнаженным телом. Ее глаза безумно блуждали от картины в картине, если бы не Клайв, подкравшийся сзади и закрывшей ей лицо руками, она бы окончательно сошла с ума.

— Власть его неоспорима…. таким как ты сюда вход строго воспрещен. Впрочем, как и твоему другу. Пошли его спасать.

Макс замер перед картиной с женщиной — насекомым и с наслаждением, с вожделенной страшной улыбкой исследовал подробности ее экзекуции. Крепко держа за руку приходящую в себя Машу, Клайв толкнул немца в бок и произнес — Партайгеноссе Геринг, пора освежиться! Цум Айсганг!

Макс вздрогнул, пришел в себя, его обезумевший взгляд скользнул по спутникам, не узнавая их, потом он стремглав рванул к выходу из зала, где виднелся небольшой открытый балкон.

Молодые люди несколько минут стояли на нем, положив уставшие от кошмара глаза на идиллические клумбы замкового парка. Маша с Максом прерывисто дышали, будто провели продолжительное время в помещении без кислорода, наслаждаясь свежим, пропитанным дождем воздухом. Клайв, отступивший в сторону, с иронией разглядывал бледную парочку.

— Нормальная реакция душевно благополучного человека… Мы с вами еще не зашли в комнаты, где стоит предупреждающая табличка — Только для взрослых!

Маша в недоумении обернулась к нему

— Я не понимаю, как в эти залы ходят семьи с детьми, они же потом не смогут заснуть…

— Ты ошибаешься, детям от увиденного не тепло ни холодно. Они рассматривают страшные картинки подобно комиксам с инопланетными уродами, не проецируя их на себя, на собственные ощущения. А вот подростки в пубертатном возрасте, те получают от просмотра истинное наслаждение. Их половые инстинкты обретают неимоверный импульс, картины возбуждают их фантазию, приближая к опасной грани перехода. Тьма затягивает. Вы сами это почувствовали, лишь внутренний стержень, защитная духовная оболочка спасает нормальных людей от искушения продлить сношение с демоном. Молодежь чаще соглашается познакомиться с ним поближе. Война, что никогда не заканчивается… И вы тому стали свидетелями.


— Почему церковь не может запретить существование галереи. Это же…словно филиал приисподнии, портретная студия ее вечного врага? — удивлению Марии не был предела.

Клайв хитро улыбнулся

— Помилуй, Мари, мы живем в свободной стране. Каждый из нас имеет право выбора. Вот ты — какой бы сделала? Сознайся, что ты ощущала до того момента, как я закрыл тебе глаза?

Маша покраснела до ушей, но решила сказать правду.

— Не знаю почему, но я чувствовала страшное сексуальное возбуждение, какой-то нечеловеческой силы, оно полностью затмило разум…

— Я тоже, и это ужасно — понуро сознался Макс.

— Он испытывал вас самым простым способом, иллюзией страдания, видом боли. Боль — чертовски сексуальна.

Маша побледнела как полотно

— Клайв, только не говори, что ты веришь тому, что говоришь. Кто Он? О ком ты?

— Брось кривить душой, Мари! Нас всех привлекают человеческие страдания, да, мы содрогаемся, но глаза отвести порой не в силах. Человечество с молодых ногтей взросло на боли, на пытках, на казнях, на морями пролитой крови в бесчисленных войнах, на гари костров, дурманящим сладким запахом горящих тел невинных. Современный человек научился подавлять демона, мало на земле осталось мест, где он базируется и чувствует себя вольготно. Мы сейчас в одном из них.

А в прошлом — он властвовал безраздельно, его сила была тем извращеннее, чем ближе к богу находились его адепты. Он смеялся над Создателем, извратив само понятие веры. Самые громкие инквизиторские процессы проходили в удаленных монастырях, где существовали целые секты идолопоклонников, развратников и сатанистов. Одни пыточные механизмы чего стоили, недаром их стилизованные подобия находят повышенный спрос у современных извращенцев.

Дыба, колесо, знаменитая охрана колыбели, Нюрнбргская дева, обнаженные плачущие женщины, возбуждали не только своих палачей, но и неистовых следователей, инквизиторов, лишенных наслаждения плотью. Извращенцы самоудовлетворялись, отрывая несчастным соски и сажая их на кол…

— Клайв!!!Умоляю!! Замолчи… Меня снова тошнит.

— Мари! У тебя — здоровая реакция…

— Уверена, со временем люди стали милосерднее, добрее…, - с надеждой вставила девушка.

— Отнюдь! Они вынуждены были поумнеть в плане образования. Технический прогресс расставил точки над И, дав объяснения прежним тайнам, лишил фанатиков от веры манипулировать сознанием толпы. Но темная сторона позиций не сдала, она стала более изощренной и циничной. Еще более изобретательной в плане камуфляжа.

Клайв, поймав потухший взгляд Марии, спохватился:

— Простите, господа, я увлекся… А мы забыли — зачем мы здесь. На втором этаже представлена личная коллекция Джи Зет, надеюсь, что знаменитая кукла еще там.

Молодые люди с сожалением покинули балкон и стараясь более не углубляться в осмотр оставшихся экспонатов направились к узкой витой лестнице, ведущей наверх. У первой ее ступени, их остановил голос Клайва

— Одну минуту. Мимо этого экспоната пройти грех, посмотрите налево.

Маша и Макс как по команде повернули головы и увидели странный портрет написанный на зеркале. Коренастый человек, с наметившимися пролысинами над шикарными пушистыми бакенбардами, среднего возраста, с жесткими чертами лица, плотно сжатыми губами и прищуренными, темными глазами, сканирующими душу, держал на уровне паха маленькое зеркало в виде разверзшейся пасти.

— Разрешите представить- Джордж Зиггер — собственной персоной в компании с личным демоном, притаившемся в зеркале. Если опуститься на колени перед картиной… да да именно в недвусмысленную позу, и заглянуть в зеркало, то, говорят, можно увидеть собственного темного ангела. Но для взрослых такая коленно локтевая позиция в общественном месте не удобна, а для детей этот рискованный эксперимент не опасен — за их спинами стоит лишь хранитель. А вот мы могли бы увидеть много интересного. Не желаешь присесть, Мари, пока никто не видит?

— О Боже!! В голове твоего знакомого не просто тараканы, а инопланетные мутанты, сожравшие его мозг без остатка… — тихо сказал Макс и крепко взяв Машу за руку повел ее к лестнице.

Клайв усмехнулся, глядя им вслед.

Второй этаж, где находилась личная коллекция художника, представлял собой просторный светлый зал, с множеством окон, хаотично заставленный экспонатами. Клайв подобно молнии метался среди них, разыскивая куклу. Маша, стараясь более не углубляться в детальный осмотр скользила взглядом по небольшим корявым инсталляциям, мраморным бюстам с вживленными прутьями арматуры и колючей проволоки, удивившись паре изысканных скульптур руки самого Дали, смотрящихся как пришельцы среди царящего ада, среди кунсткамеры уродов.

— Она здесь, нам повезло — послышался их угла зала дрожащий от возбуждения голос Клайва.

Маша в удивлении обернулась на обычно хладнокровного и циничного англичанина.

Он застыл перед невысоким подиумом, на котором, свесив вниз тряпичные ножки, в протертых до дыр кожаных ботиночках, сидела небольшая керамическая кукла, растрепанная пакля вместо волос, заплетена в косу, порванное, но заботливо заштопанное платье говорило о добрых руках ее бывших хозяев. Лицо красавицы пострадало чуть больше, от щеки откололся небольшой кусочек и пробежала трещинка до уха, краска на улыбающихся губах облупилась. Но глаза, сверкающие на дневном свете ярким голубым камнем и отливающие влажным черным, остались не подвластны времени. Маша подошла к кукле поближе, видя как Клайв медленно попятился, освобождая ей проход. Она не переставала удивляться происходящему.

Ей вдруг нестерпимо захотелось взять куклу в руки и понянчить ее. Она воровато огляделась по сторонам, но кроме затаившегося сзади Клайва и Макса, замершего в восхищении около слона — насекомого Сальвадора Дали на этаже никого не было. И протянув руки, дотронулась до куклы.

— Меня зовут Люси… - возник в голове Маши тихий голос — возьми меня, я твоя.

От неожиданности Маша чуть не выронила заговорившую игрушку.

В ее голове моментально соткалось воспоминание из детства, когда в один из самых счастливых дней мама, покатав ее на волшебной карусели, повела на второй этаж того сказочного магазина, а там… там продавщица наконец то сняла с верхней полки вожделенную куклу, умеющую говорить. Куклу, которой девочка заранее подарила имя Люся.

Маша огляделась по сторонам. Макс не сдвинулся ни на шаг. Раскорячившийся членистоногий слон был великолепен. Клайв прерывисто дышал ей в затылок.

Девушка, вновь протянула руки к кукле, и словно подчинившись ее приказу, быстро схватила и спрятала в рюкзачке.

— Уходим! — окликнула она очарованного слоном Макса и в сопровождении молодых людей торопливо спустилась к выходу. Кураж, охвативший ее, стиснул волю в пружину, готовую разжаться в любой момент. Если на этаже была камера наблюдения и воровство попало в объектив, то у порога ее должны остановить. Но толстый мальчик — гот, продающий билеты, не обращал ровно никакого внимания на экраны камер, все его внимание поглотила очередная страшная бродилка в компьютере. Выход был свободен.

Она остановилась лишь за воротами замка, и несколько минут восстанавливала дыхание. Дело сделано, куклу можно вернуть Урсуле. Тот факс, что она только что совершила первую в жизни кражу, совершенно не взволновал Машу.

— Ну вот и все, дорогие мои соучастники преступления, пора возвращаться — послышался прежний бодрый голос Клайва. —

Он подошел к расписанию фуникулера и несколько секунд вчитывался в текст-

— Следующий поезд придет через семь минут, он изящно изогнул кисть с дорогими часами.

Есть предложение воспользоваться моментом и взглянуть на знаменитый водопад, обидно не запечатлеть его, не правда ли, Мари?

Находясь еще под воздействием выброса адреналина, Маша не задумываясь согласилась, с сомнением взглянув на Макса. Парень выглядел устало, спуск по серпантину с его больным бедром казался утопией. Макс грустно покачал головой — Нет извольте, я дождусь поезда и встречу вас внизу, не проблема.

— Ну что же, дружище, тогда до скорого!! Обещаю, не соблазнить Мари в твое отсутствие — непринужденно засмеялся Клайв.

Найдя в стороне от площадки фуникулера указатель на пешеходную тропу, Маша подошла к севшему на лавочку Максу и, наклонившись, поцеловала его в щеку

— Будь осторожнее, малыш — тихо прошептал молодой человек — и улыбнулся Клайву — Вперед! А то мне придется вас долго ждать!

Клайв шагнул в сторону и исчез за елками, Маша нырнула следом.

Но не успели они спуститься на один поворот серпантина как рокочущий звук прокатился над верхушками елей и сильный порыв ветра нагнул их стволы.

— Мари, подожди, давай возвращаться, приближается гроза, — сказал Клайв как можно громче, стараясь перекричать ветер.

Маша остановилась и в нерешительности оглянулась назад, представляя утомительный подъем.

Глупый чертик в ее душе, отважный, неосмотрительный проказник, отчаянно замотал головой.

— Нет, Клайв, просто пойдем быстрее, мы успеем до начала дождя до серединной станции. Я хочу сфотографировать водопад!

— Как скажешь…, упрямица.

Ветер, словно по приказу, послушно стих, от раскатов грома остались лишь воспоминания. Молодые люди продолжили спуск.

Наконец впереди показался плакат, указывающий направление на смотровую площадку с видом на знаменитый водопад. Маша убыстрила шаг. Клайв еле успевал за ней.