Он посидел в задумчивости и кивнул:

— Это точно. Но что это ей дало?

Юлия поболтала пальчиком в бокале и, скосив лукавый взгляд на него, облизала его. Он опять одним махом выпил бокал и даже последнюю каплю. Юлия, сверкая загадочно глазами, продолжила:

— Мы обе мешали одному человеку — ей. Вот она и позаимствовала у тебя два письма. Одно отправила ей, от моего имени и с объяснительной запиской. Мол, ты дрянь, забери своё письмо и фотографию и отстань от моего мужа.

"Однако!" Теперь его глаза раскрылись широко.

— А откуда ты знаешь? — отложив яблоко и удивлённо уставясь вдруг повернул он её к себе. Юлия не отвела взгляд. Его лицо было сосредоточенно- недоумевающим. "Вон как пристально рассматривает. Так-то и все морщинки разглядит. Придётся объясняться".

— Я… предположила такой вариант. А предположив позвонила Седовой и, извинившись за беспокойство и бестактность, обрисовала ситуацию. Оказалось так и есть. Она, получив то липовое послание, подвоха не почувствовала, но была сильно разочарована во мне. Решив, что первое впечатление было обманчивым. Мы разобрались и посмеялись над стараниями коварной птички. Кстати, почерк при случае, можешь сравнить. Хитрая и умная бестия. Всё рассчитала. Заметь: мне пришло без послания, только голые факты, а вот у Седовой при случае можешь почерк сравнить. Туда она смело, без опаски быть разоблачённой тобой писала. Надеюсь у тебя есть с чем сравнить, а? — он отвернулся, она насмешливо продолжила. — Несчастные и дурочки, каких она пытается играть, такой расчёт не ведут. Они захлёбываясь собственными слезами, обидами и соплями страдают…

Голос дрогнул. Юлия поднялась, прошла к комоду, достала шкатулку, выудила из неё склеенный конвертик с порванным Адой письмом Седовой и передав ему, отошла к окну. Она не могла сейчас лицезреть удивлённое лицо мужа. Это щелчок по его носу и весьма приличный. Но отгородиться от него спиной не вышло. Не тут — то было он прошёл следом и обняв за талию притянул к себе.

Пропустив её рассказ мимо ушей, он зациклился на самом факте — их звонков с Седовой.

— Кошмар! Ты общаешься с Седовой?! — отстранил развернув он её к себе.

Потрясённый и смущённый он хлопал на неё глазами. В сердце бродил страх: "Ей даже про письма Седовой мне известно! Откуда?"

— А почему бы и нет… Она меня на спектакли приглашает, приятная, милая женщина, талантливая актриса, мы говорили о тебе. Она рассказала о своих письмах к тебе и горевала о твоём молчании… Видишь, Валя действовала открыто. Она кинула мне вызов на борьбу, но я не приняла его, не чувствуя в ней свою соперницу. Это было бы бесполезно и не честно. Я находилась в выгодном положении. Я тебя хорошо знала, а она нет. Правда, Ада не ведает о моём общении с Валей. Твоя дочь недолюбливает её. Я не переубеждаю, это сейчас бесполезно. — Юлия на его вытаращенные глаза пожала плечами, как будто разговор шёл о чём-то обычном, а он так реагирует.

Он, поправил отпавшую челюсть и заставил себя собраться. "Стоп, стоп, стоп!.." Смущаться уже просто смешно, чай не красная девица. Пора прояснять обстановку и разбираться в куче мале. "Вот это Юлия!"

— Я уже ничего не понимаю… Какой кошмар — ты и Седова?! Ужас! — Побегав он встал напротив неё. — Люлю, ты не ответила на второй мой вопрос…

— Про "думаю", — напомнила она.

— Вот-вот и что ты имела в виду, сказав: "Если её держал около тебя только этот вопрос" и "такое под силу системе"? Опять же другие намёки тоже были определёнными, — хмуро спросил он.

— Надо же запомнил, а мне показалось пропустил мимо… Честно?

— Честно.

— Я скажу, только ты не пыли. — Она помолчала, вытерла пальчиками вспотевший лоб и продолжила:- Вспомни Козьму Пруткова: "Зри в корень". Вспомни директиву перед войной, вас предупреждали, что Абвер попытается подсадить офицерам шпионок. Думаю, наши немного очухавшись после начала войны постарались забронировать эти места за своими кукушками. Хотя бы на высшее и среднее руководство нашли "медовую охрану". Ну а теперь про то, что я "думаю о похищенных письмах". Думаю- это звенья одной цепи, направленные против тебя и семьи, но для достижения их цели. Очень простое и главное житейское решение.

— Уму не постижимо…

— Как раз наоборот — её могли к тебе целенаправленно подсунуть и она ответственно исполняла свою работу. Вспомни, письма из тюрем и лагерей Сталину пачками писали, прося направить к тебе штрафниками. Не вообще на фронт, а к тебе… Тебя не просто уважали в армии, а любили. Так и говорили в народе, чего не скажешь про Георгия. Того "сказочно" уважали и боялись. Костя, ты со своей всенародной любовью, был опасен им. Думаю, и сейчас не меньше.

— Почему Жукова "сказочно"?

— Потому что эту любовь организовала и вложила в их головы система. Вот зачем- пока не думала. Он мясник- их не любят. К тому ж не так талантлив, как расписывается и мы это знаем получше других. А вот тебя любили душой. Все. Это точно.

Он обнял Юлию вновь. Прижимая её лицо к груди погладил по спине, безжалостно собирая ткань халата. Прижался щекой к её макушке.

Поймав его жалобный взгляд, Юлия понимала — требовалось жалеть. Покарать и поругать себя он и сам в состоянии, а вот пожалеть придётся ей. И она гладила его накаченные мускулы, целовала…

— Не переживай так. Может быть это только бабьи фантазии, дорогой, — пошла она на попятную. Но, как говорится отступать было некуда, слово не воробей, вылетит — не поймаешь.

Он нашёл взглядом бутылку. Отлепившись от жены, прошёл к столику. Разлил опять обжигающе красное вино по бокалам. Торопливо отхлебнул из своего и забрав бокал жены вернулся к Юлии.

— Не знаю. Не уверен. Дыма без огня не бывает. У меня возникала такая мысль, но девчонка же совсем молоденькая, я на это и купился… Ну, что будет без проблем со всех сторон. Опять же Казаков привёл и безопасность гарантировал. Шишманёва клялась…

— Вот-вот… А кто такая Шишманёва, с чем её едят ты знаешь?

— Чёрт! Я думал… Считал сюрпризы исключены. Неужели я ошибся… Что ж её туда затащило?

— Мало ли… Комсомолка, активистка, могли сломать, возможно и ещё что-то… У каждого есть свой скелет в шкафу. А они умеют согласие выбивать. Поговори с кем надо, узнай. Пока эйфория Победы в стране и тобой восхищаются, возможно, и доберёшься до правды. Правда, судя по Жукову и его окружению вас начали уже пинать. А тот так ничего не поняв и упиваясь собственной значимостью потащил свой фронтовой матрас за собой ещё и в Одессу. Тут два пунктика- или её держат возле него, чтоб пинать, или девочка не работает на службы отсюда и их рвение.

— И…

— Дальше припишут аморалку и зашлют куда Макар телят не гонял. Сибирь большая. Самое время тебе поторопиться.

Он пропустил её намёки на Жукова и продолжил о своём.

— А цель? Какая цель ей была поставлена? Держать меня под контролем? Но война когда-нибудь кончилась бы…

— Если это то, что мы думаем, то у неё должна быть несколько иная, более расширенная задача. Ей поставлено — стать твоей женой в худшем случае — пожизненной любовницей. Тогда за тебя Берия был бы спокоен. Как ни как фронтовичка с хорошей родословной. Купцами не пахнет. Сговорчивая, не то, что я. Вся эта мышиная возня со слухами и ребёнком имела именно такую конечную цель. Привязать тебя. Да, да, именно так обстояло дело и не иначе.

— Контролировать меня круглосуточно. Это из-за того, что ты отказалась доносить на меня? Но это безумие?! — морщась заявил он. У него уже не было желание удивляться, но оно само лезло на лоб.

— Конев же вон женился на своём "одуванчике", лапушке- кормилице, ангеле хранителе. Чего ж тебя это так удивляет. Этим страдает почти вся верхушка, руководители больших заводов, институтов, ведущие учёные, если разобраться: все под таким же контролем… Одна половина следит за другой. Подсунули секретарей, машинисток, актрис, певиц, балерин, врачей и медсестёр. Они их контролируют, они же если есть потребность и укорачивают им жизнь. Это реальность Костя. Сдаётся мне, мы громко об этом говорим, милый, правильнее шептаться о таких делах на ушко. Если мы правы в своих догадках, то нас ждёт самая настоящая холодная война и дай бог, чтоб она не перешла в настоящие боевые действия. Сейчас я не уверена в правильности своего поступка… Может быть это был не верный шаг… Молодая, глупая…

— В смысле? — опешил он.

— Нет, нет, ты меня не правильно понял… Просто… Возможно, надо было согласиться и хитрить, лавировать, тогда б мы могли избежать многих последующих за моим отказом неприятностей. Думаю: жена Георгия дальновиднее меня оказалась. Понимаешь?

Он понимал. И не умнее та, а слабее Люлю. Домашняя, семейная женщина им-то как раз и не отличалась. В словах Юлии есть доля логики, но опять же кто знает, как бы оно всё развернулось… Да и что об этом говорить, если уже ничего не изменить… К тому же агентов за ненадобностью убирают.

Чтоб не показать летящих из глаз искр, она отвернулась. Ещё б им не искрить. Её нервы были натянуты до предела. Юлия сделав глоток обжигающего сердце вина, прошла к зеркалу. Он следом. Шаг в шаг. Поставив бокал на стол, усадил её в кресло и забрав маленькие ручки жены в свои, сам сел рядом, кивнул, мол, говори.

Хорошо! Она скажет, раз так он хочет услышать. Она внимательно посмотрела на него и продолжила:

— По-видимому, так и есть, ты прав. Вас хотят держать на крючке и под контролем, возможно не одним. До всего этого я гораздо позже дошла. Смотри, система стоит на страже интересов жены Жукова шугая от него любовниц и даёт зелёную улицу на твои отношения с "воробушком". Вспомни, а с другими было совершенно иначе. Ещё ничего и не началось, а тебе пальчиком погрозили. Но повторяю, у тебя есть шанс, ты можешь проверить мои догадки, поговорив с товарищами из "интересного" отдела. Пока все счастливы и ты герой, и у тебя на них старые обиды, кое-кто может и расколоться по большому секрету. Тебе сам Сталин кается и извинения шлёт. Поможет пролить, так сказать, свет на эту загадку. А без улик и информации, это только чисто эмоциональные умозаключения. Бабий писк. Бредни…

— И когда ты думаешь это произошло?

— На Курской дуге. Раньше болтанка была. Отступали. С боями возвращались… Не до пристального контроля было. Писали доносы друг на друга не без того, но это не тот уровень. Рассуди сам: на Курскую дугу ты пришёл уже героем, любимцем армии и народа. Там тебя вынесло на самый верх… Сам подумай, тебя не могли не зацепить и не вести. Ты ж не сидел мышкой в норке, лез на рога. Со Сталиным спорил, Жукову возражал, на Мехлиса косился и выставлял. Своевольничал много. Штрафников жалел. Отряды с особой ролью создавал.

Его красноречивый, мучительно-страдающий взгляд был ей ответом.

Он вскочил со стула и, подойдя к окну, отдёрнул штору: "Так и было! Год эта девчонка крутила его".

Былое величие у её маршала испарилось, была только полная растерянность. Охо-хо… Юлия, вдев ногу в свалившую шлёпанцу, прошла за ним и встала за спиной. Он рванул створку окна, подставив под ветерок лицо, грудь. Весенний вечер воспользовавшись лазейкой нырнул в окно.

— Я осёл, да?

— Ты обыкновенный мужик, — приложилась она щекой к его спине.

— Что, все такие? — неуклюже пытался пошутить он.

— Большинство. Я должна покаяться… — Он насторожённо посмотрел на неё. В глазах не было даже вопроса, просто страх. Что ещё припасла для него жена? Она продолжила:- Дело прошлое… — Он на длину вытянутых рук отвёл её от себя. Взгляд вопил: "Что?" А она тянула минуты его мучения:- Не говорила, потому что боялась, как бы ты не наломал дров. Но сейчас думаю самое время тебе знать… — Юлия волновалась, а он просто онемел: "Что ещё?" А она продолжала:- Было это после твоего возвращения из госпиталя на фронт. Мехлис… Чем уж ты ему насолил не знаю. Но его люди, пытались организовать против тебя "аморальное дело". Серьёзно готовились. Свидетелей твоего недостойного поведения набрали. Показательно хотели провести. Стержнем его по их задумке должна была стать я. Меня обхаживали и много чего обещали, только я… В общем, послала их к чёрту и сказала, что это я дала согласие на твоё общение с "матрасом".

Юлия внимательно наблюдала: поднятые вверх брови выражали неподдельное изумление. "Значит, не знал".

Минута напряжённого молчания. Он замычал и схватился обоими руками за голову. Теперь он понимал великодушие Сталина. Юлия опять спасла его честь и голову, закрыв собой и своим бесчестием. Её за строптивость могли стереть в порошок, зная это она плюнув на свою жизнь боролась за него. Покаянная мысль прошила его: "Господи, какой я дурак!" Поступок жены для него сейчас стал ещё одним её открытием и потрясением…

Он сполз на пол. Обхватил её колени руками, вжался лицом в дрожащее тело жены. Простонал: