Он прижимал ее к себе, когда они вместе обходили вокруг волшебного занавеса.

— О, Боже мой, Трумэн, — она даже не была уверенна, сорвались ли слова с губ, так сильно она была охвачена восхищением и шоком. Ниша, в которой размещались инструменты, большие металлические ящики, лестницы и другие принадлежности, превратилась в самую роскошную спальню, которую она когда-либо видела. И это нисколько не связано с роскошной мебелью, которой тут, кстати, не было. Ей с трудом верилось в то, что Трумэн пошел на все эти хлопоты ради нее. Золотые занавески от пола до потолка, окружающие высокий матрас, который расположился поверх белого пушистого ковра. Воздушное кремовое стеганое одеяло, несколько подушек и мягкие вязаные пледы коричневого оттенка, брошенные поперек матраса и покрывающие почти всю ширину кровати. Также на окнах теперь были шторы, отбрасывая тусклый, очень романтичный лунный свет, пробивающийся через окно. На полу возле кровати находилась покрышка с большой свечой внутри. Ей понравилась эта покрышка больше всего, потому что она любила его мир. Эту жизнь он создал для детей и для них. Он прошел через многое, чтобы дать ей нечто красивое и значимое, когда все, что ей было нужно, — это он.

Она повернулась лицом к человеку, который, видимо, внимательно прислушивался, когда занимался починкой ее автомобиля, и был поражен ее перекрученной жизнью, и позаботился и о том, чтобы сделать для нее что-то столь же большое и значимое, когда он обладал такой малостью.

— Я думаю, что мое сердце разорвалось, — она моргала влажными от слез ресницами. — Как ты…? Кто же заботился о детях? И твоя работа?

— Мои друзья оказали мне небольшую помощь.

Она обняла его и поцеловала. От того факта, что он попросил своих друзей помочь ему сделать все это, подарок стал для нее еще более особенным, потому что Трумэн никогда не просит о помощи.

— Я думаю, мне нужно создать новый наряд принца в своем бутике. Принц Трумэн. Потому что будь то настоящий или вымышленный принц — он не смог бы даже свечку для тебя подержать.

***

Трумэн наполнил их бокалы, играя с пальцами на ногах Джеммы. Джемма ходила поцеловать детей на ночь, как Трумэн пообещал Кеннеди, и они давно сбросили свою обувь, прикончив несколько бокалов вина. Они лежали под навесом, играя в игру, сплетая прошлое друг друга, как будто всегда были знакомы. Эта игра позволили им представить и испробовать те вещи, которых они были лишены в детстве, несмотря на то, что считали, что провели все свое детство по-особенному. Играя в эту игру, он смог почувствовать себя ближе к Джемме.

— Ты помнишь ту ночь, когда тебе было шестнадцать, я перелез через забор вокруг твоего дома и забрался к тебе в спальню? — он провел пальцем вниз по ее руке, наслаждаясь тем, как она дрожит под его прикосновениями.

Она наклонилась ближе, теребя пуговицы на его рубашке, ее пальцы быстро их расстегнули, чтобы позже прикоснуться к его обнаженной груди.

— Как я смогу забыть ночь нашего первого поцелуя?

— Это была ночь для первого во всем, — он отставил бокалы в сторону и нежно опустил ее на пол, возвышаясь над ней. Она смотрела на него снизу вверх наполненным похотью взглядом. Он очертил путь вниз от ее подбородка к шее, вдоль декольте к первой кнопке на ее черном кожаном жилете, затем медленно расстегнул его.

— Это была первая ночь, когда ты позволила мне прикоснуться к тебе, — он поцеловал пики каждой груди. — Ты помнишь? — ему хотелось, чтобы все эти вещи оказались правдой, поэтому ему нравилось воображать их и одновременно познавать Джемму.

— Это был наш первый раз, — возразила она, выгибаясь всем телом под ним.

Он проложил дорожку из поцелуев по ее плечу, вдоль изгиба шеи и впадинке между ключицами.

— Был ли это первый раз?

Ее глаза сузились, а дыхание снова стало тяжелым.

— Нет, но я должна была играть недотрогу. У тебя были все те другие девушки до нас, и каждый знает, что парни хотят иметь то, чего не могут получить.

Ее пальцы очертили татуировку вниз по его руке, остановившись в пространстве между его большим и указательным пальцем, где она выводила маленькие круги, посылая разряды тепла прямо к члену:

— Ты помнишь, как однажды я пришел к тебе домой и обнаружил тебя сидящим с Куинси на крыльце, выходящем на задний двор?

Его желудок сжался при воспоминаниях о брате, но это была часть игры, и он знал, что это был ее способ показать ему, что она не настраивает его прошлое или его семью против него самого.

— Да. Ты тогда носила эти маленькие сексуальные шортики, которые сводили меня с ума, — он просунул руку ей по юбку, и она втянула воздух.

— Целенаправленно, — она взяла его за руку и потянула выше по бедру. Его пальцы задевали кружева на трусиках. Губы растянулись в порочной улыбке, а в зеленых глазах заблестели похотливые огоньки. — Ты помнишь, что сказал мне тогда?

Он провел пальцами по краю ее трусиков. Ее глаза взволновано прикрылись, а раскрытые от возбуждения губы испустили вздох. Наклонившись ниже, он провел языком вдоль ее верхней губы.

— Скажи мне, малышка, что же я тогда тебе сказал.

Ее глаза распахнулись.

— Ты сказал… — ее слова звучали хрипло и глухо.

Она приподнялась, и он запечатлел поцелуй на ее губах, такой горячий, что мог расплавить металл. Затем углубил поцелуй, чувствуя, как ее сердце бьется все быстрее. Она ухватилась за него и теснее прижала его к себе, и ее тело – Боже, ее восхитительное тело – прогнулось под ним дугой, все ближе прижимаясь.

Когда их губы разомкнулись, она, задыхаясь, хватала ртом воздух и между вдохами произнесла:

— Ты сказал мне, что произошло кое-что плохое, и попросил дождаться тебя. Я пообещала, что буду ждать.

— Джемма, — ее имя прозвучала, как мольба.

Она приложила палец к его губам, заставив его замолчать.

— Ты помнишь, что еще сказал мне?

Сдерживая эмоции, собирающиеся вырваться из его груди, поэтому только покачал головой. Она погладила его по щеке, и он прильнул к ее ладони, желая впитать в себя каждую ее частичку. Начиная от ее сладких слов до обжигающего блеска в глазах.

— Ты сказал: «Не волнуйся детка. Это не займет много времени, но вместе мы наверстаем все те вещи, которые упустили».

Он вглядывался в ее лицо, пытаясь найти серьезность, а увидел только уязвимость и желание.

— Я мечтал, чтобы мы были вместе, когда были моложе. Теперь, когда ты присутствуешь в моей жизни, я хочу, чтобы каждый день был лучше предыдущего. Я хочу вспоминать с тобой все, о чем мы мечтали и чего хотели. Поляну, волшебную фею и сильные руки, окружающие нас, когда нам одиноко или страшно.

— Я знаю, — ответила она, — И я бы прошла через все это ради тебя.

Боль, выжигающая все изнутри, никогда их не сразит.

— Ты действительно хорошо умеешь притворяться в игре.

— Только сейчас я не притворяюсь.

— Ты убиваешь меня, детка. Ты разрываешь мне сердце одним единственным словом.

Она снова прикоснулась к его щеке, и все его тело затопило теплом. У нее была сила разрушить его, а также сила, чтобы заставить его чувствовать себя любимым. Он был полностью и совершенно — ее, и он больше не мог ждать ни секунды, чтобы сделать ее своей.

Он обрушился на ее рот с дикой яростью, подминая ее под себя, и это было таким правильным, что она находилась там. Они пожирали друг друга ртами, поглаживая и ощупывая тела через одежду, вырывая умоляющие стоны сквозь губы. Задрав ей юбку до талии, он сорвал с нее трусики одним жестким рывком, уничтожая кружевной материал. Она схватила его за волосы и дернула к точке пульсирующей боли, посылая разряд электрического тока сквозь него. Ее бедра приподнялись, и он вошел в нее пальцами, сгибая их, пытаясь найти точку «G», которая доведет ее до безумия. Джемма застонала ему в рот, извиваясь под натиском его руки, насаживаясь ему на пальцы глубже, пока не закричала сквозь поцелуй. Он оторвался от нее, нуждаясь в том, чтобы видеть ее лицо, когда она бьется в муках экстаза. В промежутках между вдохами он наслаждался запахом ее разгоряченной кожи, пил из ее опухших розовых губ и внимал шепот, вырывающийся из них. Он должен взять ее, почувствовать всю ту страсть, окружающую его. Его рот опустился на ее губы в жестоком и настойчивом поцелуе, когда он поднял ее в своих руках. Она обвила руками его шею, не разрывая поцелуя, когда он нес ее сквозь занавески к кровати, задернув их так, чтобы остался небольшой зазор. Кеннеди еще не пыталась вылезать из постели, но на всякий случай лучше иметь некий барьер, пока он не построит перегородку.

— Нам нужно быть тихими, — сказал он.

— Я знаю, — прошептала она и потянулась к нему.

Он отбросил ее руки, медленно качая головой.

— Ничто не встанет между нами в этот раз, — он снял с себя одежду, и ее глаза уперлись в его жаждущий член.

Она облизала губы.

— Ты даже понятия не имеешь, что я запланировал для этих грешных уст, — он увидел тень беспокойства, промелькнувшую на ее лице, и его сердце рухнуло вниз, зная, что она переживает за это. — Я чист. Я делал тест. И я уверен, что ты мучаешь себя вопросом, так что… Там, в тюрьме не было ни одной чертовой задницы. Во всяком случае, не для меня, и я никогда не занимался сексом без презерватива. Черт, милая, я не входил в девушку с тех пор, как отправился в тюрьму. Никого не было до тебя. Я хочу всю тебя, Джемма, но не хочу, чтобы ты делала то, что заставит тебя чувствовать себя не комфортно. Ни сейчас, ни когда-либо, когда ты со мной.

Она вздохнула с облегчением.

— Спасибо, что рассказал мне, — ответила она застенчиво. — Я немного нервничала на счет этого.

— Я знаю, и это нормально. Ты всегда должна знать, что можешь рассказать мне обо всем, что тебя беспокоит, — он улыбнулся. — Не то, чтобы ты часто сдерживалась.

Она ответила ему улыбкой.

— Я довольно настойчива.

— Будь настойчивой. Не сдерживайся со мной. Не мучай себя проблемами, желаниями или чем-либо другим.

Не говоря ни слова, она приподняла свои бедра, расстегнула юбку, потом, ерзая, освободилась от нее, демонстрируя ему таким образом свою готовность. Когда она потянулась к пуговицам на своем жилете, он взял ее за руку и потянул, ставя коленями на матрас. Ее щеки заалели, и она закусила уголок своего рта. Он опустился на колени, взял ее лицо в свои руки и поцеловал ее так, как будто никогда не захочет остановиться.

И потом снова поцеловал ее.

— Я хочу видеть тебя.

Дрожащими руками она начала расстегивать жилет, но он был слишком заведен, чтобы стоять и просто наблюдать за этим, не играя при этом с ней. Он схватил ее за бедра, проводя руками по ее соблазнительным изгибам, пока она расстегивала одну, вторую и, наконец, последнюю кнопку, отодвигая кожу в сторону, открывая прекрасный вид на ее красивые груди. Кожаная ткань обтягивала соски, скрывая ее плоть от его глаз.

— Ты так красива, — его руки скользнули к ее попке, отчего ее щеки залил румянец, когда он тихонько прокладывал дорожку поцелуев от плеча до изгиба шеи. Когда она испустила длинный дрожащий вздох, он припал губами к ее шее и втянул кожу. Она выгнулась напротив него, постанывая и жадно сжимая его бицепсы.

— Больше, — умоляла она.

Его руки соскользнули с ее задницы, перемещаясь к внутренней стороне бедра, задевая ее влажные складочки. Она качнулась туда и обратно, потираясь о его пальцы по всей их длине, покрывая их своим возбуждением, когда он захватил ее губы в другом жестком поцелуе. Его язык протолкнулся между губ и исследовал глубины ее рта, заклеймив ее, пока он подразнивал ее бутон, а она продолжала покачиваться, тяжело дыша, выгибаясь и двигаясь напротив него.

Он приподнялся, заглядывая в ее наполненные страстью глаза. Он хотел дать ей все не только в постели, а также надежность и безопасность, в которой она нуждалась и заслужила за веру в него, которую она отдала с такой легкостью.

— Позволь мне любить тебя, детка.

Тру перевернулся на спину, направляя ее, пока ее киска не оказалась напротив его жаждущего рта. Она, низко застонав, прижала ладони к стене, когда он любил ее ртом, глубоко просовывая в нее свой язык, пока она объезжала его рот, как будто это был его член. Он схватил ее за бедра, задевая зубами самый чувствительный комочек нервов. Она захныкала и прикрыла ладонью свой рот, прежде чем ее тело дернулось, достигнув кульминации. Он плыл на волнах удовольствия вместе с ней, любя ее до самого конца. Затем он положил ее на спину и потянулся за презервативом, который припрятал рядом с кроватью. Его сердце с силой билось о ребра, пока он разрывал упаковку зубами и раскатывал по всей своей длине. Он так долго ждал этого момента, который до самых маленьких деталей был расписан в его голове, но это — ничто, по сравнению с видом Джеммы, лежащей под ним, и ее глаз, наполненных желанием.

Она протянула руку и обхватила его яички, дразня его, в ее глазах мелькали хулиганские искорки.